В 1968 году это была западная мечта: пляж и булыжная мостовая. И чтобы потом проводить демонстрации в Париже, Франкфурте или Западном Берлине, хорошо учившиеся студенты привозили с собой большие плакаты с Лениным и Мао и скандировали хором: «Хо — Хо — Хошимин!»
А сегодня? Теперь в большом южновьетнамском порту Хошимине, известном также под своим старым названием Сайгон, модно одетые подростки со своими смартфонами стоят перед памятником этому белобородому коммунистическому национальному герою и делают селфи «я и дядюшка Хо» — именно в таком индивидуалистическом порядке. Фон фотографии из эстетических соображений включает здание ратуши, построенное в 1908 году французскими колонизаторами, сегодня это резиденция «народного комитета». На крыше красный флаг со звездой.
Но, несмотря на эту символику, несмотря на все эти памятники и красные флаги, возникает вопрос: насколько коммунизм все еще силен во Вьетнаме? И в соседней стране Лаосе, который с 1975 года официально называется «Народно-демократическая республика»?
Вьетнамом правит коммунистическая Партия единства
На первый взгляд в Сайгоне царит спокойствие, особенно в конце недели, когда мостовая бульвара Нгуен превращается в квартал развлечений и отдыха. Слева гитаристы (бренчат на гитаре не партийные песни, а скорее пытаются исполнить Simon&Garfunkel), справа фаланга передвижных уличных кухонь с ресторанами на заднем плане, предлагающими иностранным туристам и шикарным местным ночным гулякам нарождающегося среднего класса вьетнамскую кухню благородным и амбициозным образом, включая коктейли типа «Секс на пляже» или «Сингапурский слинг».
40-этажный Nobel отель «The Reverdie», новичок среди высотных зданий со стеклянными фасадами, выросших в Сайгоне за прошедшие годы с головокружительной быстротой, освещенный ночью в цветах французского флага голубом, белом и красном.
«Дядюшка Хо» и бывший Сайгон
Итак, на мостовых Сайгона царит добрая спокойная жизнь, которая, по-видимому, больше не имеет ничего общего с со старым коммунистическим учением коллективной аскетической жертвенности. А под ними? «Ты видишь камеры наблюдения на верхушках деревьев? Как только здесь на бульваре образуется какая-нибудь мини-демонстрация, из-под земли появляется спецназ полиции со своими дубинками, потому что под землей находится центр контроля, напичканный экранами».
Значит, под мостовой по-прежнему продолжаются репрессии? И действительно, экономически растущий, но все еще управляемый коммунистической Партией единства Вьетнам не случайно печально занимает верхние строчки списка тех стран, которые выносят драконовские приговоры блогерам, выкладывающим критические статьи в интернете.
В строго контролируемых государственных СМИ невозможно ничего узнать обо всем этом, но поразительно бесстрашны те студенты или молодые представители малого бизнеса, которые в клубах и барах типа «Republic» или «Apokalypse Now», беседуя с иностранным гостем на отличном английском, наливают ему квази-настоящее вино. «До тех пор, пока мы не сможем говорит открыто, — говорит один из них, — нас не оставят в покое. Даже среди университетских друзей нужно быть осторожным с политическими комментариями».
Пропаганда Дядюшки Хо рядом с Tim&Struppi в Сайгоне
Если бы не было известно о существовании репрессивного подполья, то о нем было бы невозможно что-либо узнать на по-западному элегантных улицах Сайгона. Так роскошная прогулочная улица развлечений, в 1975 году переименованная в Донг Хой («Улица Народного Восстания»), уже давно напоминает старую благородную Рю Катина (Rue Catinat) французских колониальных времен.
Старая опера, в свое время построенная по образцу парижского Théâtre du Châtelet, стоит в белоснежном сиянии, как и здание напротив со своим филиалом Dior-Gucci-Versace-Armani. Перед ней продавец газет, продающий все, что пожелает сердце западного читателя. Это не отцензурированная партийная пресса, например, «Viêt Nam News» на английском языке, а «Le Monde», «The Australian», «Wall Street Journal».
Во всяком случае, поразительно, как в маленьких павильонах рядом с импозантным зданием почты, построенном в 1891 году по проекту Густава Эйфеля, загораются картинки разного содержания. Это отретушированные в манере Энди Уорхола картины в рамах, показывающие Путина, Обаму, Че Гевару, Рианну, Майкла Джексона и северокорейского диктатора Кима.
Здесь можно найти яркие плакаты пропаганды Дядюшки Хо и темно-коричневые фотографии колониального времени. Есть магниты на холодильник с изображением Tim&Struppi, которые едут на рикше по улицам Сайгона. Официальное название города Хошимин с трудом можно найти в картине города, и если уж вы и нашли его, то лишь как красивое сокращение: HCM City.
Даже пожилые привычно вынимают свои смартфоны
Во Дворце воссоединения, бывшей резиденции южновьетнамского правительства, которая 30 апреля 1975 года была взята победоносными войсками коммунистического Севера, есть новая причина для удивления. Что за поразительное превращение!
Те иностранцы, которые лет десять назад осматривали это здание, построенное в шестидесятых годах в стиле тогдашнего модерна, могли здесь встретить удивленных местных жителей: военных и полицейских младших чинов, посещавших город, сгорбленных старых крестьянок и их мужей с угловатыми лицами, почтительно осматривавших буржуазную роскошь.
Сегодня же, напротив, даже пожилые совершенно привычно достают свои смартфоны, чтобы сфотографировать эту эстетику персидских ковров, хрустальных люстр и стеклянных столов бывшего прозападного владельца этого здания. В то время как молодые все как один на прекрасном английском дают свои комментарии так же, как их западные сверстники. Вот такое «ретро», этот музей-дворец!
В подвальном этаже с помещениями бункеров, где были установлены тогдашние средства связи и прослушивания, теперь слышен громкий смех. вызванный громоздкой формой техники эпохи динозавров. Интересно, знают ли эти молодые люди о существующем на бульваре подземном центре контроля коммунистов, находящихся у власти с 1975 года?
Жилища новых богатых с площадками для гольфа и бассейнами
Приезжающие во Вьетнам скоро узнают: есть вопросы, которые лучше не задавать. Это относится и к суете Старого города в Ханое, в который прибываешь после краткого перелета из Сайгона. Это относится и к помещению узкого магазинчика, владелец которого на зеленом дереве тротуара прикрепил рекламную табличку «Мы продаем старые пропагандистские плакаты и сим-карты».
Поддержка или подрывная деятельность? В пересчете 20 евро за один из плакатов, которые показывают Дядюшку Хо с бюстом Ленина или сбитыми американскими самолетами на заднем плане. Даже в поздней фазе существования ГДР, думает приехавший, такое было невозможно.
Уж не говоря о разнице в привлекательности между восточногерманскими городами 1989 года и современным Ханоем. Его яркие домики Старого города, высокие и узкие с многочисленными комнатушками и внутренними двориками, постоянно реставрируются. В столице, уже давно экономически (и совершенно не политически) вошедшей в рыночную экономику из социалистической серости, на периферии, между тем, существуют по американскому образцу даже «gated communities», закрытые жилые кварталы для новых богатых с площадками для гольфа и бассейнами.
Старый город выглядит еще более живым и привлекательным, находясь в окружении буддистского Литературного храма, конфуцианской академии 11 столетия, католического неоготического собора Святого Иосифа 1886 года и улиц, идущих вокруг городского озера Хоан-Кием с его знаменитым Храмовым островом.
Станет ли Ханой новым Бангкоком?
Здесь все еще существуют рикши, это традиционное транспортное средство пережило колониализм. Но его постепенно вытесняют. Уже примерно 20 лет оно уступает место успешным мопедам и маленьким автомобилями японского производства.
Но на узких улочках, названных по имени гильдий местных ремесленников, таких, как хлебопеки, кузнецы или горшечники, велосипедные рикши работают по-прежнему — на радость индивидуальным туристам, которые медленно проезжают под кронами деревьев мимо магазинчиков. Эти последние переполнены фруктами, кроссовками, материями и поделками ремесленников.
Коммунистическая экономика дефицита? Осечка. Вместо этого уличные закусочные рядом с бистро à la française, отели Boutique сразу возле дешевых гостиниц Traveller и недорогих туристических бюро для поездок по стране. Ханой, новый Бангкок, с удручающей проституцией и продажей наркотиков? Если бы этого никогда не было. Здесь модно после полуночной прогулки по барам пройтись по буквально сказочно освещенной набережной и совершенно бесцельно вступить в разговор с местным жителем.
Тот, кому повезет, даже узнает некую тайну, которая делает впечатления от Сайгона и Ханоя более приземленным: «Пока мы не говорим о политике, мы можем делать то, что у нас, вьетнамцев, всегда было в крови: учиться и заниматься предпринимательством. И использовать шанс, о котором наши родители и дедушки с бабушками не осмеливались даже думать».
И вот доказательство прямо в официальном музее Хошимина. Хоть этот бетонный блок со своей стерильной роскошью по-прежнему представляет некий сталинистский сюрреализм, но уже на выходе все выглядит совершенно иначе.
Там находчивый предприниматель переделал вырезанные из автопокрышек сандалии солдат вьетконга, сражавшихся в джунглях, в шикарный бренд: картонная записочка, снабженная красной звездой, прикреплена к ремешку сандалий всех размеров, вырезанных из автопокрышек, в пересчете стоит 15 евро. Приезжий в первый и последний раз видит здесь длинную очередь.
В Лаосе изменения происходят медленнее
Добрался ли этот победный поезд капиталистической торговли и до Лаоса? Не совсем. «Вьетнамцы быстрее нас», — можно услышать во Вьентьяне, столице соседней страны. «Теперь во Вьетнаме геи даже могут сочетаться браком…» А как здесь, в официально все еще «Народно-демократической республике», где в 1975 году после победы коммунистов тоже был опущен так называемый «бамбуковый занавес» и до сегодняшнего дня господствует однопартийный режим?
Об этом студенты предпочитают не говорить, даже здесь, за столиками в кустистом палисаднике бара «CCC-Bar»«, единственного бара геев во Вьентьяне. Но как свободно здесь народ приходит и уходит! Путешественники с рюкзаками проходят мимо. А за стойкой бара стоит владелец отеля, индус по происхождению, который вместе с женой, дочерью, кузиной и братом содержит одну из многих новых дешевых гостиниц среднего класса.
Волшебные моменты Меконга на каждом прогулочном участке реки
У того, кто как путешествующий прибывает во Вьентьян, быстро появляется такое чувство, будто он знает почти каждого жителя города с населением в 210 тысяч человек, включая немногочисленных туристов. Последние находятся здесь, прежде всего, чтобы осмотреть многочисленные сверкающие золотом красные храмы и Триумфальную арку с украшениями в азиатском стиле, или чтобы провести время в красивых новых ресторанах, построенных в колониальном французском стиле. Тихо, приветливо, спокойно, кажется, что и Меконг здесь течет более плавно.
Кассетный магнитофон и семена из ГДР
Вечером на набережной привычная человеческая суета и звонки мобильных телефонов, но днем здесь такое приятное спокойствие, что даже водитель моторикши не дает резкий гудок, а тихо подводит свое мини-транспотное средство, чтобы спросить, куда бы вы хотели поехать в пологом вытянувшемся городе. «В Национальный музей или в музей основателя государства?»
Удивление водителя подсказывает, что лаосцы не придают особого значения национальной помпе и пропаганде. Не то, чтобы последнего не было в том Национальном музее, здесь картины давно поблекших партийных грандов в рамках за пыльным стеклом, буквы, приклеенные на косо вырезанных полосках бумаги, по-французски рассказывающих о социалистическом будущем. Там уже давно мелькают зеленые геконы, а снаружи врывается дрожащий солнечный свет сквозь ветхие панельные двери. Что за зачарованное место!
И как добавление ко всему являющийся музеем частный дом Кайсоне Пхомвихане (Kaysone Phomvihane), умершего в 1992 году — «Отца лаосского коммунизма». Здесь тоже можно напрасно искать других посетителей, местных жителей или иностранцев, здесь тоже многочисленный персонал с большим дружелюбием показывает экспонаты домика, возведенного в стиле Баухаус: кассетный магнитофон из ГДР, 22 тома работ Ленина, документы кубинской компартии, кушетка и над ней портрет вьетнамского Дядюшки Хо, и еще крошечные измятые пакетики семян брюссельской капусты одного «государственного предприятия ГДР».
«Общество уже ушло гораздо дальше политики»
Итак, и здесь сюрреализм. Но когда я попросил приветливого д-ра Купера (Cooper, 70 лет), единственного частного книготорговца Вьентьяна, британского антрополога и писателя, сказать что-нибудь по поводу абсурдного интерьера жилища бывшего властителя, он только слегка улыбнулся.
Тихое волшебство — поездка по Меконгу
Он не комментирует — ни единым словом. Вместо этого он рассказывает о своей беременной лаосской жене, прохаживается в своем симпатичном «Book-Café» на параллельной улице за набережной Меконга и предлагает купить свой роман в пластиковой обертке «Наш человек в Лаосе», шуточный пересказ «Нашего человека в Гаване», бывшего бестселлера, написанного земляком д-ра Купера Грэмом Грином (Graham Greene). Но данный триллер избегает не то что критики, даже упоминания все еще правящего в Лаосе коммунизма.
Является ли приветливое тропическое спокойствие Вьентьяна таким же обманчивым, как и прогулка по сайгонскому бульвару, под мостовой которого размещается подразделение с дубинками? И да, и нет. Потому что, несмотря ни на что, остается тот факт, что не только вьетнамцы, но и лаосцы имеют теперь гораздо больше свободы, чем их предшественники. «Общество уже ушло гораздо дальше политики, — сказал один из студентов в баре „CCC-Bar, — это должны теперь понять наши там наверху».
