«Oui, oui, oui, победил Эммануэль Макрон!» — радуется Европа. Почему? На самом деле только потому что «Национальный фронт» потерпел поражение. В свадебной процессии не принято обсуждать кризисы семейный отношений, однако радость и облегчение, которые воцарились в ЕС после его «убедительной победы» над Марин Ле Пен безосновательны и преждевременны, ведь Францию и Европу ожидают неизбежные проблемы.
В плане программы от Макрона много не требовалось. Он мог не говорить ничего, достаточно было не обещать, как Ле Пен, вывести Францию из ЕС. Когда же он начинал рассказывать о своих планах, мины у его секундантов от Берлина до Варшавы и Вашингтона вытягивались, так что, видимо, по этой причине, в своей первой речи после объявления результата выборов он ограничился общими словами. Пример? Вуаля: «Легко не будет, перед нами стоит сложная задача, которая потребует вовлеченности всех: нашей армии, наших служб правопорядка, наших государственных органов. К делу придется подключиться нам всем: парламентариям, членам профсоюзов, рабочим, крестьянам, ремесленникам, студентам, пенсионерам». Ведь «весь мир ждет от нас, что мы будем повсюду защищать свободы, оберегать угнетаемых. Они ждут, что мы принесем новую надежду, новый гуманизм и безопасный мир, где защищаются свободы, мир, где будет больше справедливости, больше защиты окружающей среды». И так далее, сплошная пустая болтовня. Красивые мечты, избитые общие слова, прописные истины, но главное… «нам удалось победить, Франция победила, vive la France!» — заходился в восторге Макрон, а с ним и собравшаяся у Лувра трехцветная толпа.
Когда эмоции улягутся, придется осознать, что причин для радости мало. Избранный президент Макрон, бывший чиновник из Елисейского дворца при президенте Франсуа Олланде и бывший министр экономики в правительстве социалиста Мануэля Вальса (Manuel Valls) одержал «убедительную» победу благодаря поддержке всех противников Марин Ле Пен, но на приближающихся парламентских выборах все уже будут играть сами за себя. У Макрона нет политического тыла и, судя по всему, ему не удастся получить большинство мандатов. Так что ему придется искать союзников как на левом фланге Жан-Люка Меланшона (Jean-Luc Mélenchon), так и на правом фланге республиканцев Франсуа Фийона (François Fillon). Это все равно, что пытаться объединить воду и огонь. Мне лично перспективы такого сотрудничества кажутся сомнительными. На фоне остается «Национальный фронт», который превращается в главную оппозиционную силу. Он занял отличную исходную позицию для того, чтобы через несколько лет придти к власти.
Перед преемником Олланда стоит невероятно сложная задача: ему придется провести назревшие глубокие реформы, включающие в себя болезненные сокращения социальных расходов. Экономика Пятой республики находится в плачевном состоянии, к чему, кстати, приложил руку сам Макрон в свою бытность министром.
Вместо экономического роста наблюдается стагнация на уровне 1%, у 25% молодых людей нет работы (это шестое место в ЕС, хуже дела обстоят только в Греции, Испании, Италии, в Хорватии и на Кипре), а объем государственного долга достиг уровня в 96% ВВП (при допустимом в ЕС в уровне 60%) и составляет более двух миллиардов евро. Кроме того Франция несколько лет подряд выходит за рамки норм бюджетного дефицита, а за последнее десятилетие дефицит на душу населения увеличился вдвое. Одним словом, без экономического землетрясения и серьезного затягивания поясов обойтись не удастся. А на попытках реформировать Францию ломали себе зубы все ее президенты и главы правительств. Можно ожидать, что сломает их и, как его называют, леволиберальный президент Макрон.
И здесь встает следующая проблема: хотя французско-немецкое сотрудничество считается образцовым, действительность выглядит иначе. Берлин давно требует от Парижа, чтобы тот провел реформу своей экономики. На фоне кризиса евро немецкое правительство даже негласно рассматривало сценарий создания еврозоны «стран севера» без Франции и банкротов юга Европы. Претензии Берлина, которые приводили к серьезным двусторонним конфликтам или отмене плановых международных консультаций касались, в частности, протекционизма и интервенционизма французского руководства, объединения компаний в огромные национальные концерны (как Suez и Gaz de France) и финансовой поддержки близких к банкротству компаний по принципу «свободный рынок — это хорошо, но не у нас» (большой резонанс получила история, когда концерну Siemens помешали купить компанию Alstom). Примеры можно продолжать до бесконечности.
Существует реальная опасность, что если Макрон не справится со своей задачей и не сможет реформировать Францию, рухнет весь эпохальный проект европейского сообщества. Идеи, о которых заявлял избранный президент в своей избирательной кампании, вызвали тревогу не только в Берлине. Макрон хочет создать пост европейского министра экономики и финансов, который будет управлять, в частности, специальным бюджетом еврозоны. Это левый по своему духу проект, подразумевающий, что долги Франции и других расточительных и беспечных государств придется покрывать другим странам еврозоны или даже всего европейского сообщества. Представитель парламентской фракции ХДС/ХСС в Бундестаге Ханс Михельбах (Hans Michelbach) отреагировал на эти предложения решительным «nein»: Франции не стоит рассчитывать на «коммунитаризацию долгов».
Немцы не хотят платить за живущих в кредит французов. В этом вопросе солидарны и правящая коалиция, и оппозиционные «Зеленые», и посткоммунистические левые. С Францией плохо, но без Франции будет еще хуже, и исход для Европы окажется непредсказуемым. Все это происходит в момент, когда европейское сообщество переживает кризис самоопределения, борется с миграцией и готовится к последствиям Брексита, который стал результатом, а не причиной современных экзистенциальных проблем ЕС. Провести фундаментальную трансформацию и сформулировать задачи на будущее необходимо сейчас самой Европе.
На этом фоне польской дипломатии придется проявить особое мастерство. Радость представителей оппозиции по поводу угроз Макрона, заявившего, что он будет добиваться введения против Польши санкций, граничит с безумием. «Господин президент, благодарю вас за то, что вы нашли в себе смелость прямо и без свойственного многим политикам увиливания сравнить режим Качиньского (Jarosław Kaczyński) с отвратительными диктатурами Путина, Орбана и Эрдогана, а также выразить намерение бороться с разрушением демократии, совершающимся руками клики партии "Право и Справедливость», — написал в своем блоге депутат Стефан Неселовский (Stefan Niesiołowski). Из гуманитарных соображений я оставлю это высказывание без комментария. Следует, однако, прокомментировать остающиеся на слуху темы вертолетов Caracal (от закупки которых отказалась Варшава, — прим.пер.) и компании Whirlpool, которой избранный президент Макрон хочет запретить переводить один из заводов в Польшу.
У нас все еще остаются такие… поляки, которые протестуют против того, что наша страна не станет тратить миллиарды на покупку устаревших машин, хотя от них отказалась даже французская армия. Просто не верится, что существуют политики, которые предпочитают отдать рабочие места другой стране, а не обеспечить ими свою собственную. Макрон подал пример того, что значит защищать интересы своего государства. Его анекдотичная попытка заблокировать планы компании Whirlpool не только противоречит принципам функционирования свободного рынка. Главная претензия избранного президента заключается в том, что Польша занимается… «социальным демпингом».
Если продолжать эту логику, следует задать вопрос, почему он не требует повысить зарплату работникам французских торговых сетей, переводящих свои гигантские прибыли во Францию, или, например, уравнять выплаты для польских крестьян с теми, которые получают их французские коллеги, поскольку их страна стала де-факто самым крупным получателем таких субсидий в ЕС…
Политика — это игра интересов, в которой случаются жесткие столкновения. На предыдущих выборах во Франции Ангела Меркель открыто поддерживала боровшегося за переизбрание Николя Саркози. Победил, однако, социалист Олланд, симпатии к которому она не испытывала. И что? Ничего. В политике нет места капризам. Кстати, в ходе своей кампании Саркози отпускал комментарии в адрес Берлина, говоря, что не французы придумали фабрики смерти, так что стыдиться им нечего. Когда он еще занимал президентский пост, немецкие СМИ называли его «франтом», который «чтобы сравняться с Меркель, носит такие же каблуки, как она». И что? Тоже ничего. Французские и немецкие министры не раз прибегали в своем «образцовом партнерстве» к грубости и оскорблениям, однако, игра продолжается. Разница заключается в том, что мне не доводилось встречать ни одного французского или немецкого политика, который бы критиковал свое правительство за защиту интересов собственного государства или даже благодарил заграницу за действия, направленные против их страны.
Макрон угрожает Польше. Пусть угрожает. Это еще не повод рвать на голове волосы. Его вмешательство во внутренние дела нашего государства лишь навредит французским предпринимателям, и избранный президент рано или поздно это поймет. Польскому руководству следует сохранять самообладание и не делать поспешных шагов, ведь сложные дискуссии и содержательный обмен мнениями происходят в тиши кабинетов. Тем более что для стран нашего континента наступают тяжелые времена. Речь идет здесь не только о наших отношениях с Францией, но и о международной политике в широком смысле. Никто не отважится сегодня предсказывать будущее Европейского Союза даже на ближайшие несколько лет. При этом с большой долей вероятности можно сказать, что президентский срок Макрона станет периодом, когда решится вопрос будущего ЕС в его современной форме.
Одной из ключевых проблем сообщества, в которое мы входим, стало сейчас ощущение безопасности, которое неразрывно связано с темой национального и культурного самоопределения. Новому президенту «великой нации» придется с ней столкнуться. Во Франции продолжает действовать режим чрезвычайного положения, которому не видно конца, а французов на улицах окружают вооруженные до зубов патрули.
Привыкли ли они к ним? Привыкли ли они к терактам, которые устраивают исламские террористы? Сомневаюсь. Не так воображал себе объединенную Европу один из создателей современного Евросоюза французский премьер Робер Шуман (Robert Schuman), не в отрыве от христианских корней. Но кто сейчас думает об этом во Франции, где запрещают даже ставить рождественские елки и устраивать рождественские вертепы?
Vive la France! — торжествует Франция, торжествует Европа…
