Одним из самых гротескных с украинской точки зрения моментов в выступлении российского президента Владимира Путина в Версале было его упоминание о киевской княжне и французской королеве Анне Ярославне чуть ли не как о его собственной предшественнице.
Для российского телезрителя ничего чрезвычайного в таком заявлении нет. Да и сам Путин (я в этом совершенно уверен) упомянул об Анне Ярославне, вовсе не пытаясь уязвить украинцев. Поскольку в его сознании нет никакой украинской государственности, о чем он откровенно говорил президенту США Джорджу Бушу-младшему, то и никакой украинской истории тоже нет.
В истории, которую нам преподавали, Ярослав Мудрый был «естественным предшественником» московских князей и российских царей, а Киевская Русь — протогосударством, преддверием Московской Руси. Многие из нас до сих пор живут стереотипами этого мифа, когда гордо говорят россиянам, что это киевский князь Юрий Долгорукий основал Москву.
Но Юрий Долгорукий изначально был не киевским, а владимиро-суздальским князем. Он, как и его сын Андрей Боголюбский, не княжил в Киеве, а захватывал и сжигал Киев. И похоронен Юрий Долгорукий в Киеве не потому, что здесь была его Отчизна и вотчина, а потому, что его здесь отравили враги — киевские бояре.
Таких стереотипов в восприятии истории в нашем сознании еще немало. Но реакция на высказывание Владимира Путина демонстрирует, что у общества начинается переоценка исторических мифов, возвращение к исторической реальности, к нормальности, к тому, что было на самом деле — а не придумано Карамзиным или Ключевским на потребу российского царского двора.
А это означает, что нам предстоит трудная битва за собственную историю, потому что россияне от своих выдумок отказываться не собираются и, уверяю вас, не откажутся никогда, даже при самой либеральной и демократической власти.
Нам предстоит выиграть эту битву у себя на Украине, на уровне образования, науки и медиа. Иначе мы никогда не станем народом и навсегда останемся населением. И нам предстоит выиграть эту битву в Европе и мире в целом, потому что иначе мы никогда не станем в глазах иностранцев самостоятельной страной с собственным прошлым и уже поэтому правом на собственное будущее, а будем выглядеть лишь более или менее удачным «вариантом России».
