Если террористы не получат действительно жесткого отпора (а, скорее всего, этого не произойдет), скоро нынешнее перманентное чрезвычайное положение распространится на небольшие города и разольется по европейской провинции. Волна терактов в конце концов породит эмоции, которые уже не будет сдерживать заученная политкорректность, и в Европе произойдет настоящий взрыв ненависти к живущим там мусульманам. В конфликт окажутся втянутыми все — в том числе люди, не разделяющие радикальных религиозных взглядов. А государственный аппарат демократических стран из-за своей врожденной системной беспомощности и идеологии, предписывающей считать равными все религиозные и этнические группы (за исключением, разумеется, собственных христиан), будет лишь усугублять ситуацию. Наконец, разразится война: в некоторых местах партизанская наподобие интифады, в некоторых — более традиционная. Это приведет к полной дестабилизации многих стран континента, и без того переживающих экономический и политический кризис.
Фантастика? А вы помните Ливан, который был когда-то оплотом богатства и мира на Ближнем Востоке? Вы видели фотографии руин Бейрута, который был, пока его не разрушила кровавая гражданская война, экзотической столицей, полной шика и роскоши и мало отличавшейся от европейских городов? Всем, кто скептически качает головой, я напомню, с какой критикой еще полтора десятка назад встречались трезво смотрящие на вещи публицисты, которые осмеливались предположить, что приезжающие в Европу иммигранты-мусульмане или даже их дети, родившиеся уже на европейской территории, могут пополнить ряды террористов и начать убивать европейцев. Мог ли кто-нибудь даже после 11 сентября 2001 года серьезно отнестись к прогнозам, что в 2017 году Старый континент будут регулярно сотрясать теракты исламистов, а кровь будет литься почти каждый день?
Может ли Европа избежать изложенного выше мрачного сценария? Конечно. Но для этого придется прибегнуть к радикальным средствам. Между тем западные общества, пораженные проказой идеологии толерантности и сифилисом морального разложения, к этому не готовы. Они позволяют прессе обманывать себя и продвигают во власть состряпанных на потребу интересам брюссельских еврократов и нью-йоркских финансистов Макронов с левацкими лозунгами на устах, которые не только не смогут справиться с проблемой, но будут ее лишь углублять. Вместо того, чтобы заняться возрождением Европы, обратившись к корням ее величия, евроэлиты продолжат толкать вперед вагон гендерной революции — очередной стадии анти-христианского безумия. Вместо того, чтобы попытаться оживить европейские народы, своими декретами, указами и резолюциями они будут вбивать последние гвозди в их гробы.
Так что Западу, по большому счету, уже ничем не помочь. Польша, между тем, находится в относительно удобном положении: по крайней мере в сфере борьбы с исламским терроризмом у нас остается большое поле для маневра. Мы находимся в той же точке, в какой страны Европы находились до того, как к ним хлынула волна мигрантов из мусульманских стран. При этом мы сейчас гораздо лучше осознаем, какими последствиями может обернуться новая ситуация.
Поэтому я уверен, что даже если нынешнее польское руководство под давлением европейских манипуляторов сменит свое мнение по поводу приема мигрантов, поляки скажут решительное «нет» и заставят власть прислушаться к мнению большинства. У поляков в крови сопротивление мусульманскому натиску, будь то султанское войско под знаком полумесяца или идущие с именем Аллаха на устах орды мигрантов. Кроме того, практически всем в нашей стране ясно, что Польша будет относительно защищена от исламского террора (если, конечно, в современном мире с его свободой и быстрым транспортом какой-то уголок Земли вообще может быть защищенным) лишь до тех пор, пока она способна ставить заслон потоку мигрантов-мусульман.
Остается надеяться, что уже скоро фраза «В Варшаве царит порядок» (слова министра иностранных дел Франции Ораса Себастьяни, сказанные в 1831 году в связи с подавлением Польского восстания — прим. пер.) получит совершенно новый смысл и утратит свое известное нам из истории трагическое звучание.
