Ради борьбы с терроризмом президент Франции стремится избежать развала сирийского государства и больше не требует ухода диктатора для организации политического процесса.
Смена тона в Париже была уже ощутима. Задача в том, чтобы сдвинуть с мертвой точки переговоры по Сирии и найти политическое решение конфликта, который за шесть лет унес жизни более 350 тысяч человек и сделал 6 миллионов сирийцев беженцами, дестабилизировав тем самым весь регион. Но если раньше все это только подразумевалось, теперь глава государства заявил об этом открыто. «Новшество с моей стороны в этом вопросе заключается в том, что я не говорил, что уход Башара Асада является предварительным условием для всего. Дело в том, что никто так и не представил мне легитимного преемника», — отметил Эммануэль Макрон в опубликованном 22 июня большого интервью Le Figaro и семи другим европейским изданиям.
Еще 29 мая в Версале по итогам открытых переговоров с Владимиром Путиным, которые касались и Сирии, новый президент в отличие от Франсуа Олланда не стал настаивать на том, что «Башар Асад не может представлять будущее Сирии». На следующий день он все же успокоил прибывших в Елисейский дворец представителей сирийской оппозиции за границей, заверив их в готовности Франции содействовать «инклюзивному политическому процессу» в духе резолюции 2254 ООН и его собственном стремлении к уходу сирийского диктатора по завершению этого процесса.
Как бы то ни было, все это явно больше не входило в число приоритетов. Когда министр иностранных дел Жан-Ив Ле Дриан отправился в Москву 20 июня на встречу с российским коллегой Сергеем Лавровым, он не сказал ни слова о судьбе Башара Асада, чье имя даже не упоминалось в их четырехчасовой беседе.
Прагматизм
Как бы то ни было, о повороте на 180 градусов речи здесь не идет. Дело в том, что уход диктатора вот уже два года не считается предварительным условием ведущихся в Женеве переговоров по поиску политического решения. Парижу, а также поддержавшим восстание западным и арабским столицам было очевидно, что к настоящему миру и стабилизации Сирии не прийти с сохранением у власти диктатора, который несет ответственность за сотни тысяч смертей в этом конфликте и который к тому же без колебаний использовал химическое оружие против собственного населения.
«Никто или почти никто, за исключением разве что России и Ирана, у которых практически нет для этого средств, не даст денег на восстановление опустошенной войной Сирии, если политический процесс завершится всего лишь поверхностной реорганизацией режима», — напоминает представитель дипломатических кругов. В то же время в Париже сейчас признают, что «упорное требование смещения Асада в конечном итоге оказалось контрпродуктивным». В дипломатической сфере не наблюдается никаких подвижек и складывается ощущение, что «Женева мало что дает». Стоит отметить, что хотя Эммануэль Макрон подчеркнул в интервью «необходимость дипломатической и политической дорожной карты», он ни разу не упомянул ООН и резолюцию 2254, которая была принята Советом безопасности в 2015 году и считается необходимой основой урегулирования конфликта.
Тон изменился. Вот уже месяц французская дипломатия делает упор на то, что «приоритетом является борьба с терроризмом и ликвидация «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация — прим. ред.)», а также предотвращение хаоса и трансформации Сирии в «несостоявшееся государство». Этот новый тон определенно был услышан в Москве при том, что Франция хочет в полной мере вернуться в игру пост-ИГ. Обстановка способствует поиску «оригинального пути выхода из кризиса со ставкой на прагматизм», — считают в Париже, подготавливая тем самым почву для смены парадигмы по сирийскому вопросу.
Относительное затишье
«Жесткий и прямой»
«Думаю, в России уважают Эммануэля Макрона как жесткого и прямого противника», — отметил бывший министр иностранных дел Юбер Ведрин (Hubert Védrine). Во время встречи в Версале президент Франции продемонстрировал решительность в беседе с российским коллегой, подчеркнув готовность Франции (даже в одиночку) провести авиаудары против тех, кто применит химическое оружие в Сирии. Это был тем более явный символ жесткой позиции, что только режим располагает самолетами, которые в состоянии сбросить бомбы с газом зарин, как во время атаки в Хан-Шейхуне 4 апреля (88 погибших). Глава государства вернулся к этому аргументу в интервью: «Если вы устанавливаете красные линии, но не можете добиться уважения к ним, то расписываетесь в собственной слабости. Если выяснится, что в стране применялось химическое оружие, и мы сможем отследить его происхождение, тогда Франция нанесет удар для уничтожения обнаруженных складов химического оружия». Он напомнил прецедент 2013 года, когда администрация Обамы дала задний ход, что «ослабило Францию» и развязало Владимиру Путину руки в других регионах, в частности на Украине.
Такие слова подразумевают обязательства. Касаются ли они лишь применения сложного химического оружия вроде газа зарин? Во избежание американских и французских ударов режим согласился осенью 2013 года на ликвидацию своего химического арсенала под международным контролем, чего по большей части удалось достичь, хотя он и сохранил некоторые запасы, о чем свидетельствует атака в Хан-Шейхуне. Французская дипломатия, кстати говоря, надеется на сотрудничество с Кремлем для «завершения неоконченной работы по утилизации».
