В истории порой наступают моменты, когда лидеру необходимо решить, что это значит — принадлежать той или иной культуре и стране. В 2017 году многим странам, по всей видимости, необходимо об этом напомнить. Канцлер Германии Ангела Меркель только что попыталась — в равной степени непринужденно и серьезно — определить, что это значит — быть немцем.
Ее определение, опубликованное в газете Bild в четверг, 22 июня, приняло форму алфавитного глоссария, куда вошли те вещи и понятия, которые она считает чисто немецкими. Некоторые из пунктов чрезвычайно серьезные — к примеру, «вечная ответственность Германии за Холокост» или «Статья 1, параграф 1 Конституции Германии» (в которой говорится о незыблемости человеческого достоинства). Другие пункты, такие как, к примеру, традиционные приветствия ярмарочных клоунов «Helau» и «Alaaf», кажутся довольно странными. Есть и такие пункты, которые в других странах традиционно ассоциируются с немцами и их традициями: «пунктуальность», «точная работа», «братвурст», «порядок», «Октоберфест» «Фестиваль Вагнера в Байройте». Другие обозначают традиции, которые в меньшей степени известны: «коллективные договоры», «хоровое пение» и «церковный налог». Несколько пунктов можно объединить в группу понятий, связанных с национальной гордостью: «четвертая звезда» (имеется в виду четвертый Чемпионат мира по футболу в Германии) и «мировой чемпион по экспорту».
Разумеется, все это является одним из трюков предвыборной кампании. В период предвыборной кампании 2013 года на видео, которое очень быстро распространилось в сети, Меркель сердито забрала немецкий флаг у стоящего рядом с ней члена ее партии, который попытался махнуть им. В этом году флаги снова вернулись, и цвета флага тоже были упомянуты в списке Меркель. Ее Христианско-демократический союз пытается вернуть себе статус патриотов, которым бравируют популисты из партии «Альтернатива для Германии». Закрепление политики «Leitkultur», то есть «ведущей культуры», является одним из элементов стратегии Христианско-демократического союза. Министр внутренних дел и союзник Меркель Томас де Мезьер (Thomas de Maiziere) в апреле опубликовал свой собственный список «10 главных» элементов «Leitkultur», и из религий в него попало только христианство (в списке Меркель тоже появляется иудейско-христианская традиция).
Между тем — специально для тех, кому кажется, что Меркель сожалеет о своем решении пустить в страну более миллиона беженцев в 2015-2016 годах — ее список также включает в себя «мусульман» и «миграционные корни» — то есть то, чем сегодня обладает 21% жителей Германии. Отчасти Меркель повторяет ту мысль, которую озвучил новый президент Франции Эммануэль Макрон (Emmanuel Macron) в своей речи в Марселе: тогда он говорил о том, как на французскую национальную идентичность влияет множество мигрантов из разных стран: «Армяне, выходцы с Коморских островов, итальянцы, алжирцы, марокканцы, тунисцы, малийцы, сенегальцы, выходцы из Кот-д'Ивуара». Эти его слова стали открытым вызовом его ультраправому сопернику, Марин Ле Пен (Marine Le Pen).
То, как эти два лидера видят свою национальную идентичность, является отступлением от лозунгов о разнообразии, многокультурности и сверхнациональном федерализме. Они говорят о глубоко укоренившейся, старой культуре, которая приобретает некоторые новые черты, при этом не отклоняясь слишком далеко от своей сути. Она выглядит прогрессивной, только если ее сравнивать с альтернативными движениями — к примеру, с напыщенными речами Ле Пен и других националистов по всей Европе.
В то же время она во многом напоминает то видение русской национальной идентичности, которое Владимир Путин изложил в своей статье 2012 года. Он назвал русский народ и русскую культуру «скрепляющей тканью» исторически многонационального общества. Путин процитировал слова Ивана Ильина, его любимого философа-эмигранта, которого многие считают идеологом раннего фашизма (несмотря на все его разногласия с нацистским режимом в Германии): «Не искоренить, не подавить, не поработить чужую кровь, не задушить иноплеменную и инославную жизнь, а дать всем дыхание и великую Родину… всех соблюсти, всех примирить, всем дать молиться по-своему, трудиться по-своему и лучших отовсюду вовлечь в государственное и культурное строительство».
Путинская версия мягкого национализма, в рамках которого все могут присоединиться к «ведущей культуре» и полная ассимиляция необязательна, если только вы не принимаете непосредственного участия в «государственном строительстве», оказалась довольно успешной в России. Большинство из тех, кого я там знаю — даже те, кому Путин не нравится — разделяют эту точку зрения. Однако мне многое известно о том, насколько опасны посягательства политиков на культурную идентичность. Спустя некоторое время концепция радушной, но все же ведущей культуры может принять гораздо более неприятные формы, как это случилось с Россией, когда она начала войну против Украины — страны с похожей, но все же самобытной идентичностью, которая не захотела сливаться с Россией.
Я не думаю, что Меркель или Макрон станут вторгаться в соседние страны. Однако, будучи ключевыми членами Евросоюза, Германия и Франция находятся в уникальной позиции, позволяющей им оказывать влияние на довольно внушительный блок очень разных народов. Инклюзивный ура-патриотизм — это все же ура-патриотизм. Хотя несложно понять, почему некая версия национализма необходима для победы на выборах в этом году, она может превратиться во властную настойчивость, которую объединенная Европа стремилась искоренить. В связи с этим мне интересно, какие именно пункты этого алфавитного списка имеют наибольшее значение для Меркель — те, которые связаны с инклюзивностью и открытостью, или те, которые связаны с традицией и идентичностью. Ее прежняя политика свидетельствует о том, что для нее важнее первое. Но может ли быть так, что в 2017 году значение второго стремительно растет — и не только по причине приближающихся выборов?
