Начну сразу с вывода о том, что в ближайшие годы российское влияние в Сербии не уменьшится. Продолжит ли оно расти, будет зависеть от нескольких факторов. ЕС должен смириться с этим и найти способ действовать в новых обстоятельствах. Правильнее всего было бы достигнуть стратегических договоренностей с Россией. В геополитическом контексте цели Европы не противоречат целям России — как на Балканах, так и на Ближнем Востоке, в Сахарско-Сахельской зоне и Средней Азии. В Брюсселе это должны осознать как можно скорее. В противном случае у Евросоюза будет только два варианта. Первый вариант — допустить рост нестабильности в Юго-Восточной Европе. ЕС работает с элитами, а среди широкой общественности его популярность постоянно снижается. Пример Советского Союза не дает нам забыть, чем завершается подобный затяжной процесс. Второй вариант предполагает, что ЕС будет полностью выброшен из игры и никак не сможет влиять на судьбу Балкан. Если в этом будет заключаться новая позиция США, то Брюссель окажется в крайне тяжелом положении.
Разумеется, о подобных крайних вариантах мы не говорили бы, если бы анализировали влияние сербско-российских отношений на евроинтеграцию Сербии, однако речь о том, какое влияние процесс евроинтеграции Сербии оказывает на сербско-российские отношения. Почему я так ставлю вопрос? С 2008 года Сербия прочно стоит на «еврорельсах» — настолько, что один лозунг («У нас нет альтернативы Европе!») страна даже включила в свою внешнеполитическую доктрину. Однако в то же время, параллельно с активизацией нашей евроинтеграции, углубляется и расширяется сербско-российское сотрудничество. Это происходит такими темпами, которые можно сравнить только с одним периодом истории — Первым сербским восстанием. Кому-то это может показаться парадоксальным, однако факты таковы: чем больше Сербия ориентируется на ЕС, тем активнее присутствие России в Сербии. Недавно даже Зигмар Габриэль в одном крайне эмоциональном выступлении сказал: «Я не понимаю, например, почему на пути из аэропорта в центр Белграда всех приветствует большой щит с надписью о российско-сербской дружбе, а желтого и голубого цвета Европы совершенно не видно».
Почему?
Почему мы должны любить спонсоров косовской независимости?
Ответ на этот вопрос нужно искать на трех уровнях: узко национальном, который охватывает государство Сербию и сербское этническое пространство, широком региональном, который охватывает Европу как континент, и на самом широком — на международном.
Во-первых, что касается самого узкого контекста, нужно сказать, что с 2008 года Европейский Союз руководит процессом создания второго албанского государства на Балканах, а с 2012 года ЕС также координирует процесс, благодаря которому псевдогосударственное образование под названием Республика Косово будет узаконено на международном уровне. Точнее, этот процесс должен завершиться вступлением так называемого Косово в ООН. Отсюда и проблемы с распространением влияния ЕС на сербское общественное мнение. Вплоть до одностороннего шага албанцев в нашем общественном создании существовала явная граница между НАТО и ЕС. Североатлантический альянс совершил агрессию против нашей страны, а ЕС был мирным проектом, благодаря интеграции с которым мы могли бы найти решения наших проблем и повысить благосостояние. В тот момент, когда ЕС стал спонсором албанской независимости, он стал отождествляться с НАТО. И теперь вряд ли что-то может это изменить даже в долгосрочной перспективе. Без новых политических решений, основанных на единых для всех пост-югославских стран принципах, не стоит ожидать, что влияние ЕС на общественность будет расти. Принцип Бадинтера нужно было сделать политической основой для создания относительно безопасных Балкан. Однако в 2008 году ЕС изменил этому принципу, и теперь нужно искать новые решения. К Бадинтеру мы вернуться не можем.
Если говорить о региональных континентальных условиях, то нужно учитывать, что с 2008 года, когда разразился мировой экономический кризис, евроинтеграция стала терять свою привлекательность. Это общая тенденция, которая в некоторых обществах проявляется ярче, а в других — менее заметна. Но она есть везде. На протяжении целого десятилетия мы слушали разговоры о евроинтеграции и объяснения, какое благосостояние она нам принесет, как улучшит нашу жизнь и поможет переустроить государство. В этом было зерно правды, но оно становится все меньше и меньше, так что подобные тезисы все труднее аргументировать. Поэтому мы все чаще размышляем над альтернативами. Особенно когда мы видим, что сегодня европейские страны столкнулись с многочисленными проблемами и угрозами, которых десять лет назад просто не существовало.
Пример — миграционный кризис и бессмысленная война на Украине. Идеалистические теории пытались поставить в центр международных отношений такие понятия, как свобода, развитие, права человека и мир. Однако текущие события доказывают нам, что правы реалисты, считающие центральным понятием безопасность. Подобные кризисы ставят вопрос об угрозах и безопасности. Европейские народы и государства все больше размышляют над тем, как защитить себя от новых угроз любой ценой. В связи с этим европейская интеграция больше не представляется однозначным решением и скорее похожа на дилемму. А это многое меняет.
Ожидается смена политики ЕС
В конце, говоря о международном контексте, отмечу, что, учитывая многочисленные показатели военной, экономической и политической мощи ключевых участников международных отношений, можно с большой долей вероятности констатировать: мы являемся свидетелями трансформации структуры мировой политической системы. Мир больше не однополярный, и западные центры власти потеряли монополию в мировой политике. Как иначе толковать все крепнущую решимость стран Восточной Европы тесно сотрудничать с Китаем? Значение этой страны в восточноевропейской политике постоянно растет. Вместе с тем ЕС не оказывает никакого влияния на восточноазиатскую политику, или, по крайней мере, это влияние ограничивается поиском решений северокорейской проблемы и инициативами Германии и Франции (до недавнего времени еще и Великобритании как части ЕС) в Совете безопасности ООН.
Вследствие этого последние восемь лет на Балканах постоянно уменьшается влияние ключевых западных стран и, что логично, растет влияние других игроков. Поэтому проблема Евросоюза на Балканах носит системный и структурный характер. Так и будет продолжаться. Без политических решений, как показывает история, эти тенденции необратимы. Речь о политических решениях, которые касаются нашего региона и безопасности в нем, и которые, как стало ясно, больше не могут основываться на навязанном западно-балканском конструкте. Речь также о тех решениях, которые важны для дальнейшей судьбы ЕС и его положения на международной арене.
Для подкрепления моих тезисов в конце добавлю пример из Боснии и Герцеговины. В мусульманской среде там распространяется влияние Турции. Согласно опросу сараевского аналитического центра «Популари» от 2014 года, 72,5% мусульман в Боснии и Герцеговине из всех стран мира больше всего симпатизируют Турции. А ведь Сербия инвестировала в БиГ в шесть раз больше, чем Турция, и объем торгового обмена между Сараево и Белградом в шесть больше, чем с Анкарой. Сами турки в два раза больше инвестировали в Сербию, чем в Боснию и Герцеговину, а почти все турецкие эмигранты оказываются в ЕС, США или Канаде. Так что Сербия и сербы не исключительны. Стремительные изменения условий, в которых мы живем, и соотношения сил в международной политике накладывают глубокий отпечаток на наше общественное сознание и, как следствие, на политическую ориентацию. Поэтому, учитывая прошлые события, «Берлин плюс» и «новый план Маршалла», каких-то коренных поворотов ждать не приходится.
Ситуация не изменится, пока в самом Брюсселе не будет выбран новый политический курс и не будут даны четкие стратегические установки для новой организации Евросоюза и для сохранения его роли в мировой политике.
