На днях был опубликован очередной доклад миссии наблюдателей ОБСЕ о ситуации на востоке Украины. В частности, в документе написано: «Два человека с мрачными лицами (…) приблизились к патрулю наблюдателей ОБСЕ № 2 и принялись агрессивно кричать на патрульных. Потом они ушли. Когда патруль № 2 собрался уезжать, к их второму автомобиля подбежал вооруженный человек и попытался открыть дверь со стороны водителя и разбить стекло прикладом автомата. (…) Он направил автомат на водителя и переднего пассажира. В качестве ответа патрульным пришлось поднять руки вверх».
Эта сцена олицетворяет собой весь российско-украинский конфликт, разразившийся на востоке Украины, над урегулированием которого работает мировое сообщество. Это произошло 20 июня в 11:10 часов на наблюдательном пункте ОБСЕ, расположенном в 16 километрах северо-западнее Донецка. Вскоре после этого раздался визг покрышек, водитель патрульной машины нажал на «газ», вооруженный человек еще раз ударил прикладом по машине и немного повредил ее, а затем выпустил очередь выстрелов в воздух. «Раздались три выстрела, которые, по оценке наблюдателей, были направлены в сторону их автомобиля, но не попали в него».
Лишь в субботу российский президент Владимир Путин посетил аннексированный полуостров Крым, вызвав резкий протест украинского руководства. Насколько велико напряжение в связи с этим конфликтом, мало кто знает лучше, чем Александер Хуг. Через руки этого 44-летнего швейцарца проходят все новые и новые доклады. Наблюдательная миссия ОБСЕ была создана в марте 2014 года, когда российско-украинский конфликт еще только начался. Сейчас же здесь идет позиционная война.
«Сначала у нас еще не было бронированных автомобилей и должно было быть до 100 наблюдателей», — говорит Хуг. «Теперь же у нас более тысячи сотрудников, в том числе 653 международных наблюдателя, находящихся „в полях“. У нас уже есть бронеавтомобили, но мы по-прежнему безоружны». Кроме того, в распоряжении наблюдателей есть 23 беспилотных летательных аппарата и семь стационарных камер, число которых в этом году должно вырасти до 23-х.
Хуг, юрист по образованию и бывший офицер швейцарской армии, является первым заместителем миссии в Донбассе. Раньше он, в частности, участвовал в аналогичной операции на Балканах. Хуг выражается очень осторожно и точно: «Мы не настолько наивны, чтобы считать, что можем самостоятельно урегулировать этот конфликт. Но мы вносим свой вклад в урегулирование, объективно докладывая о положении вещей. Мы являемся „глазами и ушами“ мирового сообщества и относимся к своему заданию очень серьезно».
Однако в последние месяцы выполнение этой задачи, сформулированной в соответствии с решением Постоянного совета ОБСЕ, сильно осложнилось. В мае, по словам Хуга, представитель России передал миссии документ, согласно которому так называемая Донецкая Народная Республика предписывает своим бойцам «разрешать нашим машинам ездить лишь по предварительно согласованным маршрутам. Это еще одно доказательство того, что предпринимаются систематические попытки осложнить нам выполнение нашей работы».
Очевидно, наблюдателям стараются помешать обнаружить запрещенное оружие, чтобы те не появлялись без предупреждения в тех или иных местах. «С начала этого года мы обнаружили в общей сложности 2500 единиц тяжелых орудий на территориях, где их не должно было быть — на расстоянии выстрела от позиций противоположной стороны», то есть от так называемой «линии соприкосновения» между украинскими войсками и сепаратистами. Примечательно, что о планах помешать наблюдателям открыто сообщил представитель именно России.
Относительно якобы присутствия регулярных частей российской армии в Донбассе швейцарец спекулировать не хочет. «Мы неоднократно видели вооруженных людей в униформе с российскими отличительными знаками, а другие люди, которых задерживали солдаты украинской армии, утверждали, что являются солдатами российских вооруженных сил, сражающимися на территории Украины», говорит Хуг.
В апреле один наблюдатель ОБСЕ, гражданин США, погиб, когда его автомобиль, предположительно, наехал на мину. То, что впервые стоило жизни представителю ОБСЕ, для местных жителей давно уже является рутиной. За первые пять месяцев этого года погибли уже 44 местных жителя, а 188 получили ранения, в частности, от осколков гранат.
Обе стороны этой позиционной войны несут ответственность за жертвы среди гражданского населения, и обе они мешают наблюдателям выполнять их работу. Однако, по словам Хуга, с конца апреля около 80% инцидентов, в том числе несколько обстрелов автомобилей ОБСЕ, имели место на территории, контролируемой именно сепаратистами. В среднем раз в три дня — почти вдвое чаще, чем раньше, с участниками миссии случаются серьезные инциденты.
Однако представители ОБСЕ не могут заботиться обо всем. Что они, к примеру, могут сделать, если на территории, подконтрольной сепаратистам, пропадает журналист? Так, 3 июня пропал без вести донецкий журналист и блоггер Станислав Асеев. Он на протяжении долгого времени писал под псевдонимом для киевских СМИ. Его коллеги волнуются за его жизнь. «Мы подняли этот вопрос, общаясь с представителями ДНР», — говорит Хуг. «Мы послали сигнал, что знаем, что здесь происходит. Но у нас нет эксклюзивного мандата, и потому мы не можем напрямую влиять на ситуацию».
«Анатомию» этой позиционной войну Хуг за минувшее время изучил лучше, чем кто-либо еще. «Здесь постоянно царит напряжение. Здесь находится армия Украины, а там вооруженные формирования. Малейшая провокация ведет сначала к перестрелкам с применением мелкокалиберного оружия, а вслед за этим в тылу задействуется и тяжелое вооружение, либо перестрелки начинаются по всей линии соприкосновения». Оккупированные районы Донбасса, важной промышленной территории, составляет всего 2,5% от всей территории Украины. Тем не менее, общая протяженность линии фронта составляет около 500 километров. Причем эта линия остается практически неизменной, и если начинаются обстрелы, то они не преследуют цели сдвинуть ее в ту или иную сторону. И это только лишний раз подчеркивает бессмысленность этой войны.
При этом добиться перемирия было бы очень просто: «Отвод тяжелых вооружений и войск от линии соприкосновения. Этих двух мер хватило бы для немедленной разрядки ситуации. Это всего лишь вопрос наличия воли. Мы уже много раз видели, что когда стороны конфликта чего-то хотели, они добивались этого незамедлительно».
Впрочем, швейцарец еще не потерял надежды: «Каждый день через линию соприкосновения в обе стороны переходят от 15 до 30 тысяч украинцев. Такого не бывало ни при каком другом конфликте. Обычно есть четкое разделение между этническими или религиозными группами. Здесь же этого нет. Тот факт, что даже по прошествии трех лет этой разделительной линии нет в головах жителей обеих сторон, говорит о многом. На это надо сделать ставку. Когда однажды боевые действия прекратятся, ситуация вскоре сможет нормализоваться. Это очень позитивный момент, дарящий мне надежду на лучшее».
