Российская пропаганда, которую, к сожалению, распространяют и западные СМИ тоже, утверждает, будто судьба проекта «Северный поток — 2» предрешена, поскольку его поддерживает глава Жан-Клод Юнкер, а юристы Еврокомиссии говорят, что спорный газопровод можно вывести из-под действия европейского законодательства. Это, как показывают документы самой Еврокомиссии, не совсем так.
Хотя ее юридические службы действительно считают, что «Северный поток — 2» не подпадает под действие европейского права, еще недавно они придерживались противоположного мнения, но их попросили вынести новый вердикт. Кроме того, Генеральный директорат по энергетике, у которого есть свои юристы, утверждает, что действие европейского законодательства можно распространить на новый газопровод, хотя для этого потребуется заключить соглашение между ЕС и Россией.
На практике это означает, что согласованием правового режима от имени Совета Европы займется Еврокомиссия, а решение нужно будет утверждать единогласно. Тогда страны, которые выступают против проекта, смогут просто наложить на него вето. Не исключено, что Россия откажется вступать в переговоры, поскольку такое соглашение потребует от нее изменения собственных норм в энергетической отрасли. В таком случае Еврокомиссия сможет признать проект нарушающим европейское законодательство. Однако общественность об этих фактах ничего не знает.
Политика вместо бизнеса
Опровергать тезисы, которые продвигает Газпром, — занятие трудоемкое, поэтому вести рациональные дискуссии на тему «Северного потока — 2» очень сложно. Россияне наняли в консорциум специального пресс-секретаря, который занимается вопросами нового газопровода. В последнее время в прессе началась активная кампания в защиту проекта. Примеры лживых аргументов, к которым прибегают защитники неоднозначного газопровода, обобщил сотрудник Флорентийской Школы Регулирования (FSR) Ежи Дудек (Jerzy Dudek).
Во-первых, россияне говорят, что, согласно прогнозам, объем собственной добычи в ЕС снизится, следовательно, возрастет спрос на газ. Покрыть этот спрос сможет «Северный поток — 2».
Во-вторых, транзит через украинскую территорию, по их мнению, не только нестабилен, но и невыгоден, так что СП-2 станет рентабельным.
В-третьих, это бизнес-проект. Разумеется, политические мотивы и причины реализации проекта в этом контексте не обсуждаются. Раз СП-2 — это только бизнес, а не политика, значит, к нему следует относиться как к обычному предприятию, а Европейскому союзу следует выполнять функцию регулятора, а не оказывать политическое влияние.
В-четвертых, «Северный поток — 2» будет отвечать требованиям европейского и международного права, а также нормам отдельных стран-членов ЕС.
В-пятых, он окажет благотворное воздействие на конкуренцию и единый европейский рынок, перечисляет российские аргументы эксперт.
В прессе появилось неофициальное сообщение издания EurActiv.com о том, что неоднозначный российский проект пользуется поддержкой Жан-Клода Юнкера. Его серым кардиналом выступает Мартин Сельмайер (Martin Selmayr) — неофициальный представитель Германии в Еврокомиссии. Неизвестно, влиял ли он на Юнкера, а если да, претворял ли он в жизнь заявление немецкого вице-канцлера Зигмара Габриэля. В октябре 2015 года тот заверил Путина, что «не позволит Еврокомиссии вмешиваться» в проект «Северный поток — 2».
Газпром называет любые попытки выяснить правду «переведением спора в политическую плоскость». На самом деле все иначе. Именно деятельность сторонников проекта, которые обрели влияние в Еврокомиссии, не позволяет сделать дискуссию на эту тему прозрачной. У Брюсселя есть «компромат» на «Северный поток — 2», но он вот уже год не хочет его обнародовать. Получается, что он не выполняет возложенную на него роль защитника европейских трактатов, а его бездействием пользуются строители СП-2. С одной стороны, они заверяют, что судьба газопровода уже предрешена, а с другой — дискредитируют подход, самым ярким представителем которого стала Польша. Они стараются изолировать Варшаву, называя ее единственной силой, выступающей против прежнего способа взаимодействия с россиянами в газовом секторе.
Между тем жесткую оценку «Северному потоку — 2» в адресованном Еврокомиссии письме дали не только Польша, но также другие государства «Вышеградской четверки», страны Балтии, Хорватия и Румыния. Запрос с просьбой дать проекту правовую оценку направили в Еврокомиссию Дания и Швеция, которые в этом году должны вынести решение по поводу прокладки отрезков газопровода, проходящих в их территориальных водах. Если Еврокомиссия не займет четкой позиции, они смогут апеллировать лишь к экологическим критериям, а им СП-2, по всей видимости, будет соответствовать (как это было с «Северным потоком — 1»).
Защитники «Северного потока — 2» говорят, что это только бизнес. Они пользуются тем фактом, что западные концерны, обладающие большим влиянием на руководство своих стран, заинтересованы в дешевом газе, а россияне демонстрируют решимость предложить им гибкие условия контрактов. Это для России вопрос жизни и смерти. Хотя она продает рекордные объемы газа, зарабатывает она на этом относительно мало: все дело в дешевой нефти, с котировками которой увязаны цены в долгосрочных контрактах, а также в росте предложения на газовом рынке (в первую очередь связанном со сланцевой революцией в США).
Разделяй и властвуй
Это очередной пример из истории энергетических стратегий Польши, который показывает, что бизнес с Газпромом — это всегда политика. Как Россия использует свои сырьевые ресурсы во внешнеполитических целях, описывает директор Центра польско-российского диалога и согласия Эрнест Вычишкевич (Ernest Wyciszkiewicz). Он показывает, что компания, родившаяся из министерства газовой промышленности, фактическим им и осталась.
После краха Советского Союза российская политика за границей уже не могла опираться на армию и ядерный арсенал. Осталось одно эффективное орудие давления: газо- и нефтепроводы. С их помощью россияне могли придерживаться метода «разделяй и властвуй». Они давали скидки союзникам и странам, которые соглашались на их требования, но повышали цены тем, кто не хотел подчиняться. Самым ярким примером были кризисы в поставках на Украину в 2006, 2009 и 2014 годах, которые обычно совпадали с прозападными разворотами в киевской политике.
Альтернатива одна — подчинение. Взамен за отсрочку погашения долга и дешевый газ Белоруссия в 2011 году продала свои газопроводы. Однако гарантий неприкосновенности это ей не дало. В конце 2016 года начался спор о цене газа, который поставляется в это государство. Россия сохраняет субсидированные тарифы для тех стран СНГ, которые проводят такую политику, которая нравится Москве.
Иначе складываются дела у непокорных. Когда россияне старались в 2013 году склонить к сотрудничеству Украину, вначале они пригрозили поднять цену на газ с 400 долларов за тысячу кубометров до 440. А когда президент Виктор Янукович на саммите «Восточного партнерства» отказался подписывать соглашение об ассоциации с ЕС, выяснилось, что Газпром готов снизить цену до 268,5 долларов за тысячу кубометров. Тарифы для Восточно-Центральной Европы — это лишь инструмент политики Газпрома, с рыночными реалиями общего у них мало.
Это подтвердило антимонопольное расследование Еврокомиссии, в ходе которого она выдвинула претензии к деятельности российского монополиста в странах ЕС нашего региона. Она констатировала, что цены назначались несправедливо, а Газпром старался влиять на инфраструктуру и разделить рынки в регионе.
Как это выглядело? Концерн придерживался ценовой политики, которая дискриминировала страны Центрально-Восточной Европы. Несмотря на то, что потребители находились ближе к поставщику, они платили больше, чем Германия и другие западноевропейские государства. Это было возможно, поскольку в отличие от Западной Европы в нашей части континента инфраструктура не позволяла получить свободный доступ к разным поставщикам. В итоге Газпром смог диктовать свои условия.
Неправомерное влияние на инфраструктуру, в свою очередь, заключалось в том, что россияне внесли в договоры пункты, которые наделяли их правом пользоваться газопроводами и газохранилищами в своих целях в нарушение антимонопольного законодательства ЕС. Разделение рынков — это препятствование реэкспорту купленного российского газа из одной страны в другую. Это тормозило развитие рынка, поскольку на любые изменения требовалось согласие Газпрома.
После того, как началась сланцевая революция, объем предложения газа на мировых рынках увеличился, а доступ к альтернативным источникам энергии расширился, российский концерн начал использовать в отношении своих клиентов более гибкую политику. Он изменил ценовую формулу в контрактах с западноевропейскими клиентами и начал постепенно отменять требование о запрете на реэкспорт, которое блокировало свободный оборот газом (например, в договоре с польским нефтегазовым концерном PGNiG в 2012 году).
Сейчас Газпрому приходится идти навстречу своим клиентам, но, несмотря на это, он надеется сохранить влияние в Восточно-Центральной Европе. Этой цели призван служить «Северный поток — 2». Сотрудник брюссельского аналитического центра BRUEGEL Георг Цахман (Georg Zachmann) указывает, что проект позволит россиянам диктовать цены в регионе, поскольку отделит его рынок от Западной Европы и заблокирует появление новых направлений поставки сырья.
Бездействие ЕС
Неопределенность позиции Еврокомиссии дискредитирует этот институт как важного игрока в формировании солидарной энергетической политики. «Северный поток — 2» — это лишь самый яркий пример. По итогам антимонопольного расследования Комиссия представила проект мирного соглашения с Газпромом. С одной стороны, оно не будет способствовать улучшению положения Польши и других стран Восточно-Центральной Европы, а с другой — не сильно ущемит интересы Газпрома. Он избежит штрафа и лишь на словах заявит о своей готовности применять более гибкие правила, которые он уже и так начал внедрять.
Еврокомиссия и Газпром решили, что концерн, чтобы избежать штрафа в 10% глобальной выручки, ответит на три обвинения и пойдет на уступки. Он обещает неким образом привязать ценовую формулу к ценам на европейских хабах и обеспечить свободное перемещение газа по тем газопроводам, которые он контролирует (страны Балтии и Болгария).
Предложение Газпрома — это расплывчатое обещание того, что концерн сделает свою политику в отношении Польши более гибкой. Однако, с польской точки зрения, в ситуации, когда Варшава не хочет продлевать действующий контракт и надеется подписать новый, оно, как заявил в Financial Times глава концерна PGNiG Петр Возьняк (Piotr Woźniak), выглядит «неудовлетворительным».
Другой шаг, который подрывает авторитет Еврокомиссии — это решение, позволяющее Газпрому увеличить объем газа, поступающего из России через Германию по газопроводу OPAL — ответвлению «Северного потока — 1». Если бы PGNiG и польское правительство не оспорили его в судебном порядке, оно могло бы заморозить рынок Восточно-Центральной Европы на ближайшие 15 лет.
Уступки Газпрому на фоне того, что Россия продолжает вести военные действия на Украине, создают почву для раскола в европейской семье. Чтобы спасти европейскую интеграцию и вернуть Еврокомиссии ту роль, которую она должна играть (арбитра, стоящего на страже интересов европейского сообщества), следует отказаться от опасных связей с Газпромом. Комиссия могла бы стать орудием «энергетического прометеизма», то есть развернуть защитный зонт норм и законов и позволить европейским странам (в первую очередь региону Восточно-Центральной Европы, который особенно пострадал от доминирования Газпрома) переломить монополию российской компании и диверсифицировать источники поставок энергоресурсов.
Нам нельзя закрывать глаза на злоупотребления, которые служат как интересам России, неоднократно демонстрировавшей враждебные намерения в отношении ЕС, так и, к сожалению, Германии, проявляющей нелояльность по отношению к другим странам Евросоюза. В Польше и других странах Восточно-Центральной Европы все громче звучит критика, которая может послужить оздоровлению ситуации. Если этого не произойдет, верх возьмут сторонники дезинтеграции Европейского Союза, а Газпром продолжит использоваться для продвижения российской политики, инструментом которой выступает «Северный поток — 2». Этого Кремлю позволять нельзя.
