Как-то в прошлом месяце самый большой в мире корабль протиснулся через узкий пролив Босфор, разделяющий европейскую и азиатскую части Стамбула. Корабль Pioneering Spirit, длина которого примерно равна длине пяти самолетов Boeing-747 и который достаточно широк для того, чтобы вместить в себя три футбольных поля, прошел под Босфорским мостом с зазором всего в несколько метров.
Он направлялся в Черное море, где он примет участие в строительстве газопровода «Турецкий поток» между Россией и Турцией. Прокладка труб началась в мае, спустя всего семь месяцев после того, как президент России Владимир Путин и его турецкий коллега Реджеп Тайип Эрдоган (Recep Tayyip Erdogan) договорились о реализации этого проекта стоимостью в 12,7 миллиардов долларов.
Этот трубопровод должен начать функционировать в 2019 году, причем одна труба будет обслуживать турецкий внутренний рынок, а другая протянется дальше, на юг Европы.
Быстрое развитие проекта подчеркивает то сближение, которое произошло между Турцией и Россией за последний год. В отношениях между странами возникла серьезная напряженность после того, как турецкие ВВС сбили российский истребитель над сирийской границей в 2015 году.
Однако даже тогда отношения между Россией и Турцией в сфере энергетики не прекратились, как сказал Гарет Уинроу (Gareth Winrow), независимый аналитик, специализирующийся на турецкой энергетике. «Обе стороны понимают, что они нужны друг другу», — добавил он.
Путин активно продвигал «Турецкий поток», поскольку видел в этом проекте возможность расширить доступ на турецкий рынок, который в прошлом году стал вторым по величине рынком для российского природного газа после Германии, и приблизиться к своей стратегической цели, заключающейся в том, чтобы поставлять газ, минуя территорию Украины.
Для г-на Эрдогана перспектива появления прямого трубопровода, который свяжет Турцию с обширными энергетическими запасами России, представляет собой более сомнительное благо. Учитывая, что у Турции мало собственного органического топлива, ей нужны надежные и доступные запасы, чтобы ее экономика продолжала функционировать.
С 2005 по 2015 год объемы потребления природного газа в Турции росли в среднем на 4,4% в год — это самые высокие темпы роста в Европе — и ее быстро растущие потребности удовлетворялись во многом за счет российского газа. Между тем в течение того же периода времени в Европе, как сообщается в докладе BP, спрос на газ снижался в среднем на 0,4% в год.
Между тем в долгосрочной перспективе Эрдоган считает зависимость Турции от России более чем на половину своих газовых поставок стратегическим риском. Чиновник, отвечающий за диверсификацию поставок энергоресурсов, — это министр энергетики Турции Берат Албайрак (Berat Albayrak), который является зятем г-на Эрдогана. В настоящее время он постепенно становится самым влиятельным политиком в стране.
Он и г-н Эрдоган активно выступали в поддержку нового Трансанатолийского газопровода, который должен открыться в следующем году и который соединит Турцию с гигантским азербайджанским газовым месторождением «Шах Дениз», разрабатываемым компанией BP. Этот проект является частью более масштабной кампании Евросоюза, направленной на снижение зависимости Европы от российского газа путем создания маршрутов поставок из Каспийского бассейна по трубопроводам «Южного газового коридора».
Тот факт, что турецкие власти одновременно поддерживают и «Турецкий поток», и «Южный газовый коридор», является отражением внешней политики Турции, которая разрывается между своими связями с Западом посредством НАТО и своими региональными интересами к югу и востоку.
Анкара надеется, что расширение списка поставщиков газа даст ей возможность договариваться с ними о более низких ценах на этот газ. Кроме того, она уже давно стремится приобрести статус центра торговли энергоресурсами, куда из России, Средней Азии и Ближнего Востока будет стекаться газ, который затем будет отправляться европейским покупателям.
Кроме того, сейчас рассматривается возможность строительства трубопроводов, которые свяжут Турцию с Израилем и севером Ирака, и ее руководство уже заложило основу для импорта газа из других уголков мира, открыв в прошлом году свой первый плавучий терминал СПГ в порту Алиага в Эгейском море. На этом терминале используется относительно недорогая инфраструктура, и Турция планирует построить еще как минимум два подобных терминала.
Аналитики считают, что внутренний спрос не настолько высок, чтобы оправдывать такое активное расширение источников поставок газа. Они также сомневаются в том, что турецкие власти смогут провести те рыночные реформы, которые необходимы для превращения страны в региональный центр.
В прошлом году уровень потребления газа в Турции упал на 3,7% на фоне замедления роста экономики, а долгосрочному росту на этом рынке, скорее всего, будет препятствовать стремление властей продвинуть атомную энергию и энергию из возобновляемых источников, а также добываемый в Турции бурый уголь в качестве альтернатив импортному газу.
Некоторые аналитики усматривают в «Турецком потоке» попытку России задушить альтернативные маршруты поставок. «Одна из целей заключается в том, чтобы подорвать инвестиции в Азербайджан, чтобы Газпрому досталась более значительная доля, — сказал Мэтью Брайза (Matthew Bryza), бывший посол США в Азербайджан. — Россия пытается ослабить или растащить на части „Южный газовый коридор"».
Между тем Россия решила защитить себя от последствий снижения турецкого спроса на газ, сделав также ставку на инвестиции этой страны в атомную энергию. Российская государственная компания «Росатом» возглавляет процесс проектирования АЭС «Аккую» на юге Турции. Строительство этой первой в Турции АЭС должно начаться в следующем году.
Эмре Эртюрк (Emre Erturk), глава исследовательской организации Enerji IQ, работающей в сфере энергетики, считает, что выдающиеся способности Москвы к энергетической дипломатии позволят ей найти способы сохранить ее влияние, как бы ни менялся турецкий энергетический ландшафт.
«Каждый раз, когда вы открываете новую дверь, вы видите за ней Россию в новом обличии», — сказал он.
