В эту среду Ана Брнабич, которая уже станет премьер-министром Сербии, когда этот номер «Печати» поступит в продажу, планировала в начале своего доклада перед Скупщиной Сербии обратиться к патриарху Сербскому Иринею. «Дамы и господа, уважаемые депутаты, Ваше святейшество, Ваше превосходительство, дорогие друзья, гости, уважаемые граждане и гражданки Сербии…» — таким должно было быть начало. Остальное уже изложено на сайте Скупщины Сербии в обширном документе (104 страницы) под названием «Программа Правительства Республики Сербии кандидата на пост премьер-министра Аны Брнабич». Однако в итоге Брнабич все-таки пришлось отказаться от обращения к Его святейшеству, потому что в среду на Видовдан патриарх Сербский был в Грачанице и на Газиместане, а не в Скупщине Сербии…
Несмотря на обоснованное отсутствие патриарха «сегодня в великий сербский праздник Видовдан», как сказала Ана Брнабич, в своей программе она отметила развитие отношений со всеми «традиционными церквями и религиозными объединениями» и добавила то, чего, вероятно, никто от первого сербского гей-премьера не ожидал. Тем не менее, ее замечание стоит отметить, пусть даже оно лишь призвано удовлетворить скептически настроенную часть сербской общественности. «И все же позвольте мне особо отметить Сербскую Православную церковь, которая внесла неизмеримый вклад в создание и сохранение нашего государства и культуры в прошлом», — сказала Брнабич.
Косово и Метохия
В соответствии с духом времени, в котором мы живем, доклад Аны Брнабич на Видовдан больше касался будущего (модернизации и дигитализации), чем исторического прошлого. Премьер не разочаровала всех тех, кто предполагал, что, представляя планы своего (и нашего) будущего правительства, Брнабич не скажет ничего, чего не говорил бы ее предшественник. Новый сербский премьер презентовала себя (ничего другого и не ожидалось) как лояльная наследница кресла, которое оставил после себя в здании под номером 11 на Неманиной улице новый президент Сербии Александр Вучич. Однако это не означает, что нам не стоит проанализировать заявления, сделанные в ходе доклада Брнабич, а также буквально вопиющие послания, которые заключены в самом составе ее кабинета.
Первая часть ее программы посвящена «налаживанию связей Сербии с Европой и остальным миром». Особо, и это настораживает, выделен пункт «Косово и Метохия», но еще больше беспокоит то, что ему отведено последнее место, в отличие от «продолжения пути к Европейскому Союзу». Этот пункт стоит на первом месте.
Что касается Косово и Метохии, Ана Брнабич неопределенно заявила о «достижении исторического компромисса и примирении сербского и албанского народов», назвав это своей основной целью. Резолюцию 1244 Совета безопасности Организации Объединенных Наций она вообще не вспомнила, как и нашу бескомпромиссную позицию в вопросе признания независимости самопровозглашенного Косово и в борьбе против его принятия в ООН. Брнабич сказала, что мы будем настаивать на повторном решении «всех спорных вопросов в рамках (брюссельского) диалога». Однако премьер не уточнила, что это за вопросы. По ее словам, мы будем «особенно настаивать на том, чтобы как можно скорее были предприняты шаги для создания Объединения сербских общин таким образом, который предусмотрен Первым соглашением и Общими принципами от 2015 года».
Однако за этими словами последовала ключевая фраза, которая подтверждает: в целом не так важно, что по этому вопросу говорит сама Ана Брнабич. «Учитывая участие президента Вучича в достижении этих договоренностей, а также его большой опыт в международных делах и те конституционные полномочия, которыми он наделен как президент Республики, я вместе со всем правительством буду в максимальной степени опираться в этом вопросе на него».
Европейская пропаганда
Но обратимся теперь к тому, что Брнабич сказала о Европейском Союзе, который, кстати, поставила на первое место в списке своих приоритетов. «Главная стратегическая цель Сербии — вступить в Европейский Союз», — таким было первое предложение в программе ее правительства, которая в этой части больше похожа на агитационный листок, чем на серьезный анализ той ситуации, в которой сегодня находится Сербия.
Повторяются фразы, которые были придуманы еще до того, как ЕС начал распадаться. Прежде они, вероятно, звучали убедительно. «Процесс вступления в ЕС — не самоцель, а лучшая из возможностей для всеобъемлющих реформ, модернизации и развития Сербии… Важно, чтобы мы все понимали, что мы стремимся к членству в ЕС ради нашего общего будущего, ради будущих поколений — чтобы сделать общество лучше, равноправнее, богаче, чтобы использовать лучшие европейские модели и идеи на этом пути…» — сказала премьер.
Однако она проигнорировала реальные факты, сказав, например, что «сегодня Европейский Союз (…) является образцом демократии». А ведь мы все еще помним, как недавно была нарушена демократическая воля греков в вопросе жесткой экономии, а прежде — французов и голландцев, которые на референдуме проголосовали против конституции Европейского Союза. Однако впоследствии она была принята под другим названием без всяких референдумов.
Не стоит даже напоминать о том, что говорят и сами руководители ЕС. Например, председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер («Демократического выбора, противоречащего европейским нормам, быть не может») и немецкий министр финансов Вольфганг Шойбле («Выборы ничего не меняют. Существуют правила») откровенно признали, что демократия в Европейском Союзе только мешает.
А что, если нас так никогда и не примут в Европейский Союз (и это наиболее вероятный вариант будущего)? Пропагандист ЕС во главе сербского правительства говорит: «Чтобы заручиться стабильной поддержкой для европейской интеграции, мы как правительство будем открыто и прозрачно общаться с гражданами, поскольку обязаны разъяснить им, что означает наш общий путь к ЕС, чего им стоит ожидать, и что они могут сделать, чтобы ускорить прохождение этого пути». То есть решений на случай не-вступления в ЕС нет.
Более того, новый сербский премьер, ослепленный Европейским Союзом — как будто мы по-прежнему живем во времена той прославленной ручки Божидара Джелича — и погруженный в прошлое, а не в будущее, заявила о дальнейшем расширении той роли, которую самовольно взяли на себя неправительственные организации.
Никто никогда не голосовал за них, но зато их щедро финансируют Джордж Сорос и аналогичные ему благотворители, и, вероятно, на этом НПО основывают свою легитимность. «Опорой в этом диалоге (о вступлении Сербии в ЕС) является Национальный конвент по Европейскому Союзу — платформа, которая объединяет более 700 организаций гражданского общества в рабочие группы, посредством которых неправительственный сектор следит за переговорами Сербии с ЕС и участвует в них… В предстоящий период мы начнем еще более интенсивный и еще более содержательный диалог по этому вопросу».
Кстати сказать, учитывая вышеизложенное, нас несколько удивляет определенное недовольство, которое заметно в неправительственных кругах, в связи с формированием Министерства по европейской интеграции. Оно возьмет под свое крыло те органы, которые занимаются текущей интеграцией. Если мы все правильно поняли, то некоторые боятся, что подобное решение поможет политикам взять верх над технократами, которые прежде координировали сербскую интеграцию с ЕС. Однако есть надежда, что их недовольство вызвано не столько страхом утратить свои позиции, сколько страхом, что политики могут нарушить бесперебойный ход этой интеграции…
Чтобы завершить анализ заявлений премьера, которые тревожат и заставляют возразить прежде, чем станет слишком поздно, отметим такие слова: «Я хочу напомнить, что подходят к концу приготовления к вступлению во Всемирную торговую организацию (ВТО), а это одно из условий для вступления в Европейский Союз». Почему это заявление вызывает опасения? Потому что ключевым условием для вступления в ВТО является открытие нашего рынка для ГМО-продуктов. Еще больше беспокоит то, что Ана Брнабич забыла упомянуть эту незначительную деталь, рассуждая как настоящий иностранный пропагандист, а не как представитель правительства, который должен защищать интересы граждан своей страны.
Пересмотр закона
И все же — не будем кривить душой — не все так плохо. Правда, мы не имеем в виду оптимистичные экономические прогнозы и планы, которые заняли большую часть программы будущего правительства Сербии. Этот оптимизм и эти прожекты мы сможем оценить, не анализируя написанное в программе, а заглянув в собственные кошельки, изрядно потрепанные в переходные годы и пострадавшие от обязательных мер экономии. Несомненно, они спасли нас от банкротства, но иного утешения, кроме того, что мы избежали худшего, у нас нет.
К конкретным позитивным заявлениям, которые мы отметили, относятся слова о том, что иностранцам не позволят приобретать сельхоз-угодья в Сербии, на что в свое время Джелич, не задумываясь (или намеренно?), согласился, когда подписывал Соглашение о стабилизации и ассоциации с ЕС. Совершенно непостижимо, как это решение до сих пор еще не было принято: «В первые 100 дней правительства мы изменим Закон о сельскохозяйственных угодьях и тем самым сделаем невозможной полную либерализацию продажи сельскохозяйственных земель иностранцам. Мы введем продолжительные сроки, обязательные и для физических лиц (иностранцев), и для иностранных юридических лиц и поставим условие в виде продолжительного пребывания в Сербии или в Регистре предпринимателей. Тем самым мы предотвратим вступление в силу неправильных решений, закрепленных в Соглашении о стабилизации и ассоциации с ЕС. Все эти изменения будут соответствовать тем решениям, которые приняты в странах, вступивших в ЕС за последние 20 лет».
Укрепление связей с Россией
Позитивным кажется и заявление о том, что мы продолжим «работать над развитием сотрудничества с Российской Федерацией, с народом которой нас связывают исторические крепкие связи, а также с Китайской Народной Республикой. Мы будем поддерживать дружественные отношения с Объединенными Арабскими Эмиратами, начнем сотрудничество с Индией и будем всячески укреплять наши связи с Соединенными Штатами и другими народами и государствами по всему миру».
Напомним, что в таком порядке (ЕС, Россия, потом Китай и все остальные, включая США) были перечислены наши внешнеполитические приоритеты и в речи, которую произнес новый президент Вучич, когда приносил присягу. Поэтому не удивительно, что в своей программе Ана Брнабич заявила, как и в случае Косово и Метохии, что последнее слово во внешней политике останется за Александром Вучичем. «Здесь я жду большой поддержки от президента Республики и подразумеваю его полномочия, но, прежде всего, его большой государственный опыт, а также то уважение и авторитет, которыми он пользуется в мире».
Так мы подошли к ключевому политическому посланию, которое транслирует новое правительство Сербии. Это послание, как мы уже сказали, заключается не в том, что сказала Ана Брнабич, а в самом составе ее кабинета. Так, в него вошел Ненад Попович, а министром обороны стал Александр Вулин. Если выбор Аны Брнабич в качестве премьера (из-за ее многолетней работы в Агентстве США по международному развитию) вызывает беспокойство, то решение назначить Поповича и Вулина вселяет надежды. И совсем не удивляет заявление американского агентства Associated press о том, что, сделав такой выбор, Ана Брнабич «разрушила надежды Запада на охлаждение отношений с Москвой».
Почему? Это очевидно. Еще в 2008 году в депешах американских дипломатов о Ненаде Поповиче отзывались как о «главном связующем звене между партией ДСС и Москвой». В депеше 08BELGRADE913 описывается, как Попович отверг американское предложение участвовать в свержении Воислава Коштуницы с места главы Демократической партии Сербии (ДСС). В Вашингтоне это решение Поповича оценили отнюдь не позитивно. Что касается Вулина, то лучше всего его характеризует недовольство Елены Милич, которая в свое время была одной из самых ярых поборниц НАТО. Из передачи «Свободной Европы» («Вулин как провокация против Запада»): «Мы продолжаем провоцировать Запад… Это большая ошибка в военной и внешней политике, которая ставит под угрозу политику нейтралитета… Александр Вулин на посту министра обороны — откровенное послание Александра Вучича западному международному сообществу: „Вы помогли мне закрепить мою автократическую власть, а я затуманил вам взгляд Аной Брнабич. Теперь я показываю вам свое истинное лицо"».
И Александр Вучич, и американский посол в Белграде Кайл Скот, и заместитель пресс-секретаря НАТО Пьер Казалет позаботились о том, чтобы объяснить: никто на Западе и в НАТО не против назначения Вулина. Тем не менее, нет сомнений в том, что этот выбор не приветствовался. И все потому, что Вулин как-то заявил: «Сербия, ее народ и ее политика не были виноваты и не провоцировали НАТО на агрессию, поэтому через 18 лет мы можем сказать, что тогда мы тоже были на правильной стороне мира». Более того, Вулин сказал: «Однажды, когда вас, молодежь, спросят, будем ли мы частью НАТО, будем ли мы делать с другими то, что сделали с нами, не объясняйте ничего, не пишите книги, не снимайте фильмы, а просто назовите имя Бояна Тошовича (шестимесячного младенца, которого был убит осколком натовской бомбы на руках у отца) и скажите: „Его убило НАТО, и НАТО это зло"».
По крайней мере, назначение Вулина и Поповича должно гарантировать, что сербское сотрудничество с НАТО не будет углубляться, и что, напротив, будет делаться все для укрепления наших отношений с Россией. В действительности именно они все больше отражают степень нашей независимости. В этом и заключается значение условного русского крыла проевропейского правительства Сербии. И укрепление этого крыла особенно важно в свете продолжающегося американского наступления на Балканах, нацеленного на ограничение якобы вредного российского присутствия. (Для американцев любое российское присутствие вредно уже потому, что оно вообще существует.)
Если наши отношения с Россией отражают нашу самостоятельность, то насколько мы самостоятельны? Это мы сможем понять довольно скоро, потому что новому правительству Сербии, если верить первому зампреду Ивице Дачичу, предстоит принять решение, будет ли оно действовать согласно закону, принятому Скупщиной Сербии 24 декабря 2012 года. Речь о ратификации Соглашения между Правительством Республики Сербии и Правительством Российской Федерации о создании сербско-российского гуманитарного центра. В 20 пункте этого соглашения ясно говорится: «Стороны предоставляют Центру льготы, привилегии и иммунитеты, необходимые для обеспечения деятельности Центра». Но, возможно, новое правительство будет действовать сообразно желаниям США и ЕС и откажется предоставить россиянам, работающим в центре в Нише, обещанный дипломатический статус.
Выбор такой: соблюсти собственный закон или его нарушить. Когда решение будет, наконец, принято, станет ясно, что значит это российское рыло в проевропейском правительстве. Появилось ли оно только для украшения, или оно способно унести нас дальше — на свободу…
