Я внимательно читал комментарии к итогам саммита Большой двадцатки, состоявшегося на прошлой неделе в Гамбурге, и в зависимости от источника речь в них шла либо о начале новой эпохи доброжелательности на международной арене, либо об очередной катастрофе в истории президентства Трампа, которое длится всего полгода. Я подозреваю, что истина находится где-то посередине. Поскольку я много раз комментировал и порой даже лично присутствовал на саммитах Большой двадцатки начиная с тех времен, когда это была всего лишь Большая семерка (1999 год), я должен признать, что ставки на российско-американских встречах на уровне глав государств со временем менялись.
Главным событием состоявшегося на прошлой неделе саммита Большой двадцатки — если не считать акций протестов и разрушений в довольно элегантном древнем ганзейском городе Гамбург — стала первая личная встреча президентов России и США. И по меркам недавнего прошлого эта встреча Дональда Трампа и Владимира Путина оказалась разочаровывающей.
В этом году с точки зрения СМИ двумя основными спорными темами стали сравнительно скучная тема торговых отношений — которая особенно интересовала нашего президента-бизнесмена и которая уже давно является больным вопросом для российского лидера — и весьма захватывающая тема вмешательства России в американские (и европейские) выборы, чем русские занимаются — с различной интенсивностью и успехом — как минимум с 1920-х годов. В разговоре с Путиным Трамп поднял обе эти темы, и они по всей видимости сердечно согласились, что их мнения в этих вопросах расходятся — что, опять же в зависимости от точки зрения, можно назвать либо прогрессом, либо шокирующим отступлением от принципов управления государством.
С моей точки зрения мы должны быть благодарны как минимум за то, что спустя четверть века после распада Советского Союза враждебность между нашей страной и Россией сейчас, по всей видимости, достигла комнатной температуры. Поскольку довольно трудно переоценить реальный и сфабрикованный драматизм подобных встреч, проходивших в недавнем прошлом.
Возрождение духа Женевского совещания (1955), встречи в Кэмп-Дэвиде (1959) и встречи в Глассборо (1967), тема которого возникала в связи с редкими переговорами между американскими дипломатами и президентами и постсталинским руководством Советского Союза, обычно воспринималось с восторгом, поскольку считалось, что именно этот дух помог Западу предотвратить ядерную войну. Разумеется, в тот период случались и довольно драматичные ошибки. Примерно через полгода после вступления в должность президента Джон Кеннеди встретился с Никитой Хрущевым в Вене (1961), и их переговоры, по мнению Хрущева, прошли настолько плохо, что спустя два месяца советский диктатор физически разделил Берлин и отправил ядерные ракеты на кубинскую базу, находившуюся всего в 150 километрах от территории США. Поэтому я бы сказал, что по сравнению с любезным и обходительным Джоном Кеннеди развязный и самодовольный Дональд Трамп добился неплохих результатов.
Рональд Рейган, который был твердо намерен раз и навсегда устранить угрозу ядерного уничтожения, а также положить конец политике взаимного сосуществования (при Никсоне/Киссинджере ее называли политикой сдерживания), постоянно слышал в свой адрес критику со стороны демократов, которые жаловались — пользуясь известным высказыванием Уолтера Мондейла (Walter Mondale) — что Рейган был первым президентом «со времен Герберта Гувера», ставшего надежным мерилом злоупотребления властью, который решил не встречаться со своим советским «коллегой».
Однако знаменитый шутливый ответ Рейгана на эти жалобы — заявление, что пожилые советские лидеры (Леонид Брежнев, Юрий Андропов, Константин Черненко) отправляются в мир иной раньше, чем он успевает поприветствовать их на саммите — не помешал ему встретиться с Михаилом Горбачевым в Женеве в 1985 году. Несмотря на ту мелодраму, которая сопровождала их первую встречу — недели и даже месяцы лихорадочных тревог и рассуждений, трансляция прибытия в аэропорт и первых рукопожатий в прямом эфире — на этой встрече не обсуждалось и не было достигнуто никаких существенных результатов.
В защиту Трампа стоит сказать, что в Гамбурге он вел себя более или менее безукоризненно, и его улыбки и рукопожатия с Путиным имели точно такое же значение, как и приветливость Рейгана по отношению к Горбачеву. Однако между этими ситуациями есть два довольно показательных различия, и о них стоит упомянуть отдельно.
Во-первых, саммит Трампа и Путина, очевидно, позволил устранить существовавший с давних пор разрыв между основными партиями в Америке. Впервые с 1952 года или около того демократы в Конгрессе и в целом Демократическая партия стали открыто и громко высказывать свои опасения в связи с намерениями России на мировой арене и решительно критиковать позицию Трампа, заключающуюся в сдержанных попытках добиться мирного сосуществования. (Даже актриса и активистка Алисса Милано (Alyssa Milano) опубликовала довольно жалобный твит: «Почему вы не защищаете нас от России, @realDonaldTrump?») Тем не менее, не нужно быть поклонником Владимира Путина, чтобы испытать некоторое облегчение в связи с тем, что лидеры России и США по крайней мере способны разговаривать друг с другом, и что угроза опасного конфликта между странами стала несколько меньше.
Второе отличие является более значимым. Когда Дуайт Эйзенхауэр встретился с Никитой Хрущевым, когда Ричард Никсон встретился с Леонидом Брежневым, когда Рональд Рейган общался с Михаилом Горбачевым, Россия была повелительницей огромной империи, которая обладала ядерным оружием и простиралась до самого центра Германии на западе и до самого Средиземного моря на юге. Половина населения европейского континента находилась под властью коммунистов, которыми управлял Кремль, а другая половина находилась в пределах радиуса удара советских ракет и танков; советский флот бросал вызов ВМС Америки и наших союзников на огромной территории, вплоть до Индийского океана, а Москва не ограничивалась только «вмешательством» во внутренние дела независимых республик в нашем полушарии.
Будучи патриотом Америки, я осуждаю любой торговый дисбаланс и грубые попытки России посеять смуту в американской политике. Я также сожалею о том, что администрация Обамы в силу своей пассивности позволила России вновь обрести влияние на Ближнем Востоке, укрепив позиции активных противников США, таких как Иран. Однако по сравнению со ставками на подобных встречах в не слишком далеком прошлом, узнать ответ на вопрос о том, кто взломал электронную почту Джона Подесты, скорее просто любопытно, чем по-настоящему важно.
