Никколо Макиавелли (Niccolò Machiavelli), секретарь второй канцелярии Флоренции в эпоху Ренессанса, мог бы быть советником по политическим вопросам на все времена. Он советовал правителю, что в случае если тот одержал победу над врагом, то после этого врага следует уничтожить или сделать лучшим другом. После окончания холодной войны, когда Советский Союз ушел с мировой арены и уступил место России прежних времен, НАТО решила последовать другому совету.
Под руководством США она расширилась на восток до границ России, не принимая во внимание чувства России и не включая ее в общую систему безопасности, о чем не раз намекало российское руководство — «от Ванкувера до Владивостока».
Расширение НАТО на восток, невзирая на некоторые опасения, проходило под негласное предположение о том, что, в случае если Россия снова обретет силу, расширенное ядерное сдерживание made in the US («сделано в США») могло бы дать нужную защиту.
Но, поскольку в западных госканцеляриях оставались сомнения в том, хороша ли эта идея и долговечна ли, учитывая фантомные боли России, Кремлю посылали успокоительные сигналы о том, что военных мер не будет. Если выразиться кратко, «никакого ядерного оружия, никаких войск, никаких установок».
Успокоение прибалтов
Это значит, что нет будет никакого размещения ядерного оружия, никакого постоянного базирования западных войск, никакой противоракетной обороны дальнего действия. Это означает военные разреженные зоны и НАТО, по сути, становится «пустой»: для русских его присутствие все еще слишком обширно, а для балтийских государств — недостаточно.
Время от времени пересекающие балтийские государства, в основном американские, войсковые части должны сигнализировать русским, что Запад серьезно настроен на расширение на восток, и успокоить прибалтов, что те не оказались в промежуточной зоне.
Недостатки стратегической географии должны быть преодолены с помощью договоров и символического присутствия и, в конечном счете, снова, как во времена холодной войны, расширением ядерного сдерживания.
При этом забывается, что стабильность времен холодной войны основывалась на очень специфических фактах: пятой статье о взаимной помощи Североатлантического договора 1949 года, базировании 300 тысяч американских солдат вместе с семьями в Европе и, наконец, и прежде всего, ядерном сдерживании во всех форматах.
Европа нервничает
Почти полюбовное окончание холодной войны оставило от всего этого лишь символические очертания. Всего за несколько месяцев до окончания своего второго срока, когда Обама в ходе своего прощального визита посетил балтийские государства и Польшу, он им обещал, что их безопасность «железно» гарантирована, как броня, обещанием о взаимной помощи из статьи 5.
Не знал ли он, или не хотел знать, что эта взаимопомощь не происходит автоматически, а подлежит утверждению национальным постановлением, и, следовательно, зависит от переменчивого ветра антикризисной и военной дипломатии?
Понадобилось всего несколько месяцев, чтобы Дональд Трамп пришел в Белый дом, сделал содействие по пятой статье зависимым от вотума государственного бухгалтера и покачнул основанную на нем конструкцию европейской безопасности. Но политика безопасности, прежде всего, нуждается в предсказуемости. Иначе она превращается в авантюрный паркур.
Угроза ослабления НАТО, за которое на протяжении четырех десятилетий тщетно бился Советский Союз, возникла теперь с неожиданной стороны: от Вашингтона. Остались ли Соединенные штаты еще тем, чем они были после Второй мировой войны, то есть силой, гарантирующей европейское равновесие? Неудивительно, что в европейских столицах царит нервное возбуждение.
Суэцкий опыт 1957 года
Газета New York Times сообщает из Берлина о юридическом заключении для германского бундестага, по которому Германия может финансировать программы по созданию британского и французского ядерного оружия взамен на гарантии защиты с их стороны.
Европейский союз может сделать то же самое, если он соответственно согласует свой бюджет. Французское и британское ядерное оружие может быть размещено в Германии. Легальность ядерной возможности опережает стратегию реальности.
Мы уже смотрели этот фильм раньше? Ответ имеет не только документальный интерес, но и касается будущего трансатлантической системы, структуры безопасности Европы и отношений с Россией.
Опыт отсылает к октябрю 1957 года и ключевое слово здесь — Суэц: после того, как сильный мужчина из Каира, полковник Насер, захватил контроль над важнейшими водными путями, в зоне канала высадились британские и французские войска, израильтяне тоже были задействованы.
Ядерные испытания в северо-африканской пустыне
Прогулка с военной точки зрения, вторжение закончилось быстрым отступлением: Москва угрожала применением ядерного оружия, а Белый дом в Вашингтоне заявил, что это не дело НАТО. Это стало часом истины для прежних мировых держав Великобритании и Франции, а выводы, которые они сделали каждый — свои, были связаны с ядерным оружием.
Великобритания искала ядерного самоопределения в возрождении и укреплении основанных во время мировых войн, но всегда напряженных «особенных отношениях» и включила британское развитие в американскую генеральную стратегию. Эта система с некоторыми модификациями действует и сегодня.
Франция, вовлеченная в последние колониальные войны, искала у Германии экономического и технического подкрепления для «ядерных исследований» в североафриканской пустыне и нашла партнера в лице Франца Йозефа Штрауса (Franz Josef Strauß), министра обороны душой и телом.
Защита «американского мира»
Однако лишь до того момента, как генерал де Голль вернулся после временного отстранения в Елисейский дворец в Коломбе-ле-Дёз-Эглиз и дал жизнь Пятой республике. Его вердикт атомному проекту: Le nucléaire se partage mal (Ядерные силы плохо делятся).
Отныне Франция развивала Force de Frappe (ядерные силы) недостаточно интенсивно, чтобы сравниться с Советским Союзом, но, как резко выразился генерал, способные «оторвать руку» агрессору. Во всяком случае, де Голль обеспечил своей стране место «за столом для взрослых».
От приобретения, производства и хранения ядерного оружия Германия в первый раз отказалась в 1954 году, второй раз — в 1990 году, и решила искать безопасности у Pax Americana («Мира по-американски»), пока он ее дает. Все, что могло бы побудить США, с Трампом или после него, предоставить Европу ее ядерной судьбе, было бы прыжком в неизвестность. Способность к совместным действиям в коалиции, как однажды сказал канцлер Коль, остается основной германской государственной идеей.
