Прошло ровно десять дней с тех пор, как Владимир Путин провозгласил аннексию Крыма на помпезном праздновании в Кремле, тогда Джо Кэзер (Joe Kaeser) сидел с российским президентом в его московской резиденции. Шеф Siemens обозначил эту встречу как «посещение одного клиента», как будто экономика не имеет ничего общего с политикой. При долгосрочном планировании нельзя, мол, руководствоваться краткосрочными турбулентностями. Под «краткосрочными турбулентностями» имелся в виду первый насильственный захват территории в Европе со времени Второй мировой войны.
С тех пор прошло три года, долгосрочное планирование превратилось в конкретику. В Крыму были построены две электростанции. В скором времени там будут установлены турбины Siemens. Две из них уже прибыли в порт Севастополя, две других еще ждут — однозначное нарушение санкций. Европейский союз, США и другие государства запретили в 2014 году вести бизнес на аннексированном полуострове, поскольку они не захотели отвечать насилием на насилие, но Москва все же должна была заплатить за нарушение международного права.
Немецкая экономика присоединилась к этому решению. Хотя немецкие предприятия и будут страдать от этого, заявил тогдашний президент Федерального объединения немецкой промышленности Ульрих Грилло (Ulrich Grillo), однако этот ущерб будет «более чем компенсирован, если удастся закрепить в целом международное право в Европе и правовые принципы». Правовая безопасность является предпосылкой для процветающей экономики.
Небольшая группа фирм была другого мнения. Прежде всего энергетические концерны, которые активно работают в России. И Siemens. Многие исходили из того опыта, что личные контакты больше значат в России, чем формальные правила. Поэтому они предупреждают, что этим контактам нельзя причинять вред. Так поступили также и Джо Кэзер и его шеф в России Дитрих Мёллер (Dietrich Möller). В многочисленных интервью они подчеркивали, насколько вредны эти санкции. А затем заверяли, что, само собой разумеется, они уважают приоритет политики и строго придерживаются всех обязательств. Сегодня усиливается подозрение, что за этим скрывается больше, чем только желание проводить другую политику.
С открытыми глазами Siemens заключил договоры, в отношении которых ответственные лица должны были бы знать, что они могут привести эту фирму к конфликту из-за санкционных обязательств. По-видимому, в надежде, что речь идет действительно лишь о «краткосрочных турбулентностях». Однако чем отчетливее становилось то, что наступало и что все предсказывали заранее, тем больше нарастала нервозная обстановка в концерне.
В 2015 году газеты на Украине, в России, а также в Германии подробно описывали схему, как оборудование может попасть в пункты истинного назначения в Севастополе и Симферополе. Стройки там продвигались быстрыми темпами, в то время как на Тамани в южной области России, которая была названа в договоре пунктом назначения, к стройке и не приступали. Также и техническое описание проектов предназначалось для оборудования Siemens. Это должны были признать все, кто не закрывал глаза и не затыкал уши. Однако Siemens упорно повторял, что эти договоры соответствуют экспортным положениям.
Siemens не должен изображать такое удивление
Теперь, когда оправдались все предупреждения и появились факты, Siemens изображает удивление. Русские, мол, нарушили договор. Хотят подать в суд. 160 лет опыта в России должны были бы быть достаточными, чтобы знать, какие шансы имеет такой процесс.
Siemens — это не какой-нибудь концерн. Это имя является синонимом немецкого инженерного искусства и немецкой экономики. Турбины в Крыму — это не какой-нибудь контрабандный выхлоп. Электростанции служат для того, чтобы сделать этот полуостров независимым от энергоснабжения с украинского материка и таким образом зацементировать аннексию.
До сих пор все государства ЕС голосовали за каждое продление санкций, хотя и с заметным недовольством. Если ведущий немецкий концерн просто так обходит запреты без каких-либо последствий, то для канцлера в будущем станет трудно требовать солидарности от других членов. Если Кэзер указывает на давнюю традицию, то он не должен забывать также о чувстве ответственности, которая связана с этим. В марте 2014 года он агитировал за то, чтобы быстро забыть фундаментальное нарушение правил в результате аннексии Крыма. Теперь он изображает удивление по поводу того, что российские государственные предприятия нарушили договоры. Ульрих Грилло мог бы объяснить ему, какая здесь взаимосвязь.
