Американский сенат почти единогласно (98 голосов «за» и 2 «против») принял закон о расширении и обновлении перечня санкций против России. Конгресс имеет полное право делать жесткие заявления о предполагаемом российском вмешательстве в прошлогодние президентские выборы. Но этот законопроект, ожидающий голосования в палате представителей, не обеспечит достижение поставленных целей и вместо этого создаст новые проблемы. Если закон не будет серьезно пересмотрен, он ослабит энергетическую безопасность Европы и навредит отношениям США с европейским континентом. Выгадает от этого только Россия.
Под угрозой оказалась та общая позиция против России, которой США и Европа придерживаются с тех пор, как Москва в 2014 году аннексировала Крым. Американские и европейские партнеры анализировали и оценивали все санкционные меры перед их принятием. Европа и США действовали заодно, делая так, чтобы ни та, ни другая сторона не воспользовались рынками и коммерческими возможностями, ранее принадлежавшими другой стороне. Такой трансатлантический подход сегодня оказался в опасности из-за стремления сената ввести дополнительные санкции в одностороннем порядке без согласования и вопреки ясно выраженной воле Еврокомиссии и ключевых союзников США, в том числе, Германии, Франции и Италии.
Еще хуже другое. Формулировки законопроекта указывают на то, что он направлен на продвижение коммерческих интересов США в ущерб Европе. В разделе 257 как о приоритете говорится об «экспорте энергоресурсов из США с целью создания там рабочих мест». Европейцы видят в этом недружественную политическую попытку США разрекламировать экспорт сжиженного природного газа в Европу.
Одной из мишеней законопроекта стал газопровод «Северный поток 2», планируемый к прокладке из России в Германию. Участвовать в данном проекте должны российские и европейские компании. Есть немало весомых аргументов, почему Европе следует диверсифицировать газовые поставки, но страх перед зависимостью от «Северного потока 2» сильно преувеличен. Европа приняла решительные меры по усилению безопасности поставок. Она строит дополнительные соединительные трубопроводы и терминалы СПГ, задействует возможности по реверсу энергоресурсов, а также снимает ограничения по конечным пунктам доставки. Из-за этих мер России трудно использовать энергоресурсы как инструмент давления на Европу.
В Европе ведутся активные дебаты о «Северном потоке 2» и об оптимальных путях продвижения вперед. Стороны выдвигают сильные доводы как за, так и против строительства. Польские и украинские власти выражают обеспокоенность по поводу того, что данный трубопровод создаст конкуренцию тем газопроводам, по которым российский газ перекачивается через их территорию. Кое-кто, включая канцлера Германии Ангелу Меркель, выступают за любые дополнительные источники и маршруты поставок энергоресурсов в Европу, включая СПГ из Америки. Теоретически лучший курс действий должен определить рынок.
Этот вопрос нельзя решать в Вашингтоне. Это проблема Европы, и ее должны решать европейцы, основываясь на европейских законах, нормах и правилах. Как отреагировали бы США, прими Европа закон о достоинствах и недостатках трубопровода Keystone XL, особенно если бы он отвечал исключительно интересам европейского бизнеса?
Принятый сенатом законопроект идет во вред евразийской энергетической безопасности и в других важных отношениях. Пожалуй, самый вопиющий момент заключается в том, что по этому закону санкции будут применяться против стран, куда американцы поставляют товары, услуги и технологии для определенных проектов, в которых участвуют российские энергетические фирмы. Так, присутствие частной российской компании «Лукойл» в Азербайджане может вызвать введение санкций против газового месторождения «Шах Дениз» и помешать газовым поставкам с Каспия в Европу через формирующийся Южный коридор. Когда возникнет такая угроза, банки могут отказаться от финансирования. И вместо того, чтобы укреплять безопасность, данный закон поставит под угрозу одну из новых газопроводных альтернатив России, в которую вложено 45 миллиардов долларов, и которая уже давно реализуется. Из-за этого положения американские компании будут вынуждены выйти из совместных проектов, в которых по всему миру участвуют российские фирмы.
Из-за этого закона подвергнутся санкциям товары, услуги, технологии и информация, которые «существенно облегчают» содержание и обслуживание трубопроводов, перекачивающих российский газ или проходящих через Россию. Из-за этого остановится две трети нефтяного экспорта из Казахстана, идущего по трубам Каспийского трубопроводного консорциума, который возглавляет компания Chevron, но 31% акций которого принадлежит российскому государству. Это затруднит эксплуатацию и ослабит безопасность трубопроводов, проходящих через Украину, хотя по ним Европа получает 32% потребляемой нефти и примерно такую же долю газа. Для Европы прекращение нефтяного и газового импорта из России неприемлемо, ибо альтернатив таким большим объемам просто нет.
Наш совместный опыт американо-европейских санкций преподносит два важных и непреходящих урока. Во-первых, санкции дают наибольшие результаты, когда они многосторонние. Во-вторых, одними только санкциями редко удается добиться успеха в вопросах национальной безопасности. Теоретически они создают рычаги давления. Они почти всегда предполагают переговоры, на которых режим санкций может регулироваться в рамках стратегии по достижению желаемого результата.
Давление всегда должно сопровождаться гибкостью. Однако сенатский законопроект ограничит такую гибкость. Такой односторонний подход может склонить чашу весов в пользу тех, кто хочет, чтобы Европа отказалась от участия в существующей трансатлантической политике в отношении России, в том числе, от режима санкций.
Если законопроект в его нынешней форме станет законом, это оттолкнет от Америки ее важных европейских союзников и в критический момент создаст проблемы в нашем альянсе. Оптимальный подход заключается в том, чтобы пересмотреть законопроект и привести его в соответствие с реальностью, а также подтвердить нашу верность трансатлантическому курсу.
Вольфганг Ишингер в 2001-2006 годах был послом Германии в США. С 2008 года он является председателем Мюнхенской конференции по безопасности.
