Сто лет назад видные представители шведского общества собрались в церкви Риддархольмена. Все были нарядно одеты и держались с благоговением. Повод — открытие гроба Карла XII. В связи с планами масштабной реставрации средневековой церкви гроб Карла перемещали из каролинской крипты в густавианскую, где хватало места, чтобы исследовать монаршее тело и любоваться им.
Судя по всему, инициатором эксгумации в 1917 году стал недавно учрежденный Каролинский союз. Событие взбудоражило как ученых, исследовавших череп, так и приглашенных на церемонию особых гостей. Отзывы были похожи, кто бы ни высказывался — королева Виктория или писать Вернер фон Хейденстам (Verner von Heidenstam). Увидеть своими глазами последнего каролинского короля — большое событие, в том числе и потому, что, как показали останки, в расцвете сил он был человеком великого характера. Множество хвалебных слов в его адрес были естественны для того времени.
В этих восторженных суждениях нет ничего удивительного, учитывая центральную роль образа Карла XII в Швеции после его гибели в Фредриксхале в 1718 году. На протяжении столетий после его смерти возникали все новые истории о практически неуязвимом короле. К тому же, многие писатели разделяли вольтеровскую картину шведского монарха как трагического героя. С середины XIX века студенты Лунда ежегодно устраивали памятное шествие в день его смерти — 30 ноября. Когда школьников начала XX века просили выбрать, какой исторической личностью, ныне живущей или из прошлых времен, они хотели бы быть, с Карлом XII могли соперничать лишь Густав Васа и Густав II Адольф. Однако популярность Карла не была всеобъемлющей. Представители так называемой старой школы в XIX веке пошли в атаку на героического короля, что привело к возникновению каролинского активизма. Его представителями стали историки новой школы во главе с Харальдом Йерне (Harald Hjärne).
Вскоре после того, как летом 1914 года разразилась Первая мировая война, имя Карла XII снова оказалось у всех на устах. Социалисты, такие как Сет Хёглунд (Zeth Höglund), сочли возврат к почитанию короля проявлением «патриотического отупения». Но даже внутри социал-демократической партии встречались защитники высокопарного воспевания подвигов времен шведского великодержавия. Один из авторов в социал-демократической газете Tiden сообщил, что многие ораторы болтают без толку, однако отсылки к прошлому обнаруживают родство нынешних шведов с их умершими предками. Эта связь «тогда» и «сейчас» касалась всех, а не толкьо рабочего класса. Вопрос заключался лишь в том, какие моменты истории стоило вспоминать. Когда в 1915 году авторы с правого и левого флангов выпустили дискуссионный труд «Внешняя политика Швеции в свете мировой войны», заявленной целью было как раз поддержать шведское участие в войне на стороне Германии, обратившись к истории. Основной аргумент так называемых активистов: нельзя представить себе сценария хуже, чем победа русских. В этом контексте Карл XII стал актуальнее, чем когда-либо прежде. Он пытался сдержать славян в начале XVIII века. Через более чем 200 лет германцы ведут борьбу, пытаясь завершить это жизненно важное дело.
Поражение немцев в 1918 году бросило вызов культу Карла XII, но, в сущности, он пережил и перемирие, и Версальский договор. Поражение немцев во многом отрезвило Швецию, в том числе и в отношении ее взгляда на Карла XII. Например, офицер и музейный работник Освальд Кюленстьерна (Oswald Kuylenstierna) приветствовал более здравое и критическое представление об этом короле. Признавать его ошибки и недостатки пойдет на благо всем шведам, ведь так они научатся большему на его опыте.
Другой пример неугасающего интереса к Карлу XII — 250-летие со дня его рождения, которое отмечалось в 1932 году и привлекло большое внимание общественности. То же самое можно сказать и о выставке, открывшейся в 1935 году. Одно из известнейших исторических полотен эпохи — «Перенесение тела Карла XII через норвежскую границу» Густава Седерстрёма (Gustaf Cederström). Существовало два варианта картины, первый из которых в 1878 году был продан российскому Великому князю. Когда картины в 1935 году впервые выставили одновременно, в картинную галерею Лильевальха выстроились длинные очереди. В том же году увидела свет первая часть биографической книги Франса Бенгтссона (Frans G Bengtsson) «Жизнь Карла XII» (Karl XII:s levnad). Как и вторая часть, вышедшая годом позже, книга была выпущена большим тиражом и получила в основном положительные рецензии. Националисты вообще и в частности те, кто был дружественно настроен по отношению к Германии, с осторожностью отнеслись к тому образу короля, какой нарисовал Бенгтссон. Этот Карл не дотягивал до «бога грома» и трагического героя, выведенного в романе Вернера фон Хейденстама «Воины Карла XII» (Karolinerna, 1897-1898). В нем просто-напросто не хватало идеализма и национального пафоса. То же мнение высказывалось и в нацистской Германии. В отличие от «Воинов Карла XII», которые в Третьем рейхе пережили несколько переизданий, «Жизнь Карла XII» даже не переводили на немецкий язык, пока у власти был Адольф Гитлер.
Но это не значит, что после 1945 года Карл XII совсем исчез из поля зрения. Когда юрист и историк Нильс Херлиц (Nils Herlitz) в 1950 переписал «Карла XII и современность», в его очерке традиционное положительное представление о короле сочеталось с актуальной для того времени лексикой. Желающим описать Карла XII в беседе с датчанином или норвежцем советовали оживить образ облеченного властью юноши, «щедро одаренного и с глубоким чувством ответственности». Но, например, в Лунде мнения относительно того, стоит ли продолжать чествовать память Карла, разошлись. Разумеется, в первые послевоенные годы всплывали сообщения о красивых и достойных шествиях с факелами 30 ноября, пусть число их участников и стало меньше. Но за фасадом торжественных речей шли ожесточенные дебаты, и в 1951 году председателю студенческого самоуправления пришлось освободить должность.
Год спустя Бьёрн Пальм (Björn Palm) заговорил начистоту и в Aftonbladet раскритиковал культ Карла XII и двуличность, типичную, по его мнению, для большинства шведов. С одной стороны, они не хотят выглядеть поклонниками Карла XII, с другой, чуть что — сразу встают на его защиту, а при упоминании темных страниц истории конца эпохи великодержавия лишь пожимают плечами. Славные ли поступки легли в основу политики, которая вылилась в 18 лет войн и выскребание последних материальных и человеческих ресурсов, так что страна в конце концов оказалась все равно что в руинах? Таков был его риторический вопрос. Последним деянием короля стало нападение на «наш братский норвежский народ», что тоже не красило картину.
В последующие десятилетия не иссякал поток новых трудов о Карле XII и его воинах. Многие были написаны в положительном или на первый взгляд «нейтральном» тоне, но и тема безответственного и сумасбродного короля тоже поднималась все чаще. Вдобавок упоминания о националистской мании великодержавия, которая охватила Швецию перед Второй мировой войной, были некстати в стране, взявшей мир и нейтралитет за основу своего нового современного национального самоопределения. Никто и не помышлял о том, чтобы в 1960 году отметить 250-летний юбилей битвы при Хельсингборге с той же помпой, с какой праздновали 200-летие в 1910.
В конце 1990-х — начале 2000-х стал преобладать более негативный взгляд на Карла XII, не в последнюю очередь потому, что нацисты продолжали использовать его как свой символ и образец, что несколько раз приводило к беспорядкам в Лунде и Стокгольме.
Когда в 2010 году заговорили об очередной эксгумации, целью были лишь строго научные задачи. В отличие от 1917 года, ни о каких почитателях у края гроба и речи быть не могло. Скорее всего, и сегодняшний столетний юбилей не привлечет особого внимания. Кто знает, может, падение интереса к Карлу XII, наконец, даст ему мирно упокоиться в своей могиле.
Ульф Сандер — профессор истории в Лундском университете.
