Взаимоотношения могущественных мужчин: да, тут фантазия разыгрывается. Например, Трамп и Путин: они сидят с обнаженными торсами на одной лошади, Трамп трясется позади Путина и поглаживает ему соски. Вариация на знаменитую фотографию Путина топлесс на лошади. Или: Трамп задумчиво гладит волосы на груди Путина. Или: Трамп и Путин в кожаной БДСМ-одежде, Путин держит Трампа на цепи раба. Это лишь три из бесчисленных фотомонтажей и мемов, которые месяцами наводняют интернет и социальные сети. Часть из них напечатана на продающихся футболках.
Президентская эротика проникает даже на телевидение: когда создателям американского комедийного шоу Saturday Night Live понадобилась изюминка для скетча, в котором речь шла об абсолютной зависимости предпоследнего пресс-секретаря Шона Спайсера (Sean Spicer), в его роли Мелисса Маккарти, (Melissa McCarthy) от Трампа (Алек Болдуин, Alec Baldwin), то они заставили актеров горячо целоваться друг с другом. Зрители кричали от восторга. Только когда комик Стивен Колберт (Stephen Colbert) в своем шоу Late Show в контексте обличения России сказал, что рот Трампа хорош только для одного, а именно для того, чтобы отсосать Путину, в США поднялся некоторый протест. Редакция «Queer Voices» Huffington Post выпустила заголовок: «Мы должны в конце концов прекратить придумывать гейские шутки про Трампа и Путина». Они были правы, но ни Федеральная комиссия по связи (FCC), ни ведомства США, отвечающие за радиовещание и цензуру, не сделали Колберту никаких замечаний. Потому, что он — на самом деле хороший либерал, или потому, что слово dick («член») запикали?
Попытки посмеяться над маскулинностью очень часто заканчиваются тем, что она приобретает «голубой» характер
Так или иначе, шутки такого рода не только дешевые, но и просто гомофобные. По определению, гомофобия — это социальная антипатия, направленная против образа жизни геев и лесбиянок. А также антипатия к их сексуальной жизни. Именно эта антипатия или напоминание о том, что она когда-то совсем недавно царила в большей части общества, проявляется в шутках такого рода, да, только благодаря ей они и популярны.
В эпоху Трампа, которая, кажется, уже предвосхитила любую сатиру, пожалуй, уже на поверхности появляется мысль оторваться на том, что очевидно: Трамп и Путин определенно маскулинны. Но попытки высмеять эту маскулинность часто приводят к ее «оголублению», что порочит и патологизирует гомосексуализм. Трампа и Путина объединяет многое: они крайне властны, авторитарны и безжалостны, они — шовинисты и не воспринимают всерьез ни справедливость, ни демократию. Но возбуждают ли они друг друга? Вряд ли.
Видимо, мужская дружба давно под подозрением
Причем многие геи смеются со всеми. Что несколько озадачивает. И приводит к, вероятно, чересчур смелой попытке объяснения: может быть, многие геи — после долгих десятилетий, когда общественная демонстрация потребностей гомосексуалистов была под запретом, — все еще рефлекторно привыкли считать диким вид двух прилюдно целующихся и обнимающихся мужчин? Неважно, кто и в каких обстоятельствах? Возможно. А между тем, следует подумать дважды, когда собственная нетрадиционная сексуальность ради смеха втаптывается в грязь.
То, насколько вопиющим является культ мужественности, заметно по тому, что гейские шутки о государственных деятелях ходят не только о таких негодяях, как Путин и Трамп. Когда в июне Барак Обама и Джастин Трюдо встретились за ужином в Монреале, BBC News педантично перечислила, что значилось в их «меню братской любви». Когда в конце мая в Италии Джастин Трюдо и Эммануэль Макрон встретились друг с другом на саммите G7, издание Stern написало, что с первой встречи между ними «проскочила искра». Газета Süddeutsche Zeitung тоже написала об этой встрече на сайте jetzt.de, что это «начало новой братской любви политиков», а фотографии должны были производить такое впечатление, как будто Трюдо и Макрон находятся «на собственной свадьбе».
Уже само по себе слово «броманс» («братская любовь»), которое стало популярным словослиянием в прошлом году, особенно в США («bromance» — «brother-romance», «брат-роман/романтика»), по сути своей гомофобно. На самом деле это слово должно обозначать близкую платоническую дружбу между мужчинами. Вероятно, новое понятие стало использоваться из-за того, что тесная платоническая дружба между мужчинами попала под постоянное подозрение с тех пор, как несколько десятилетий назад при взаимодействии сексуальных наук и гомосексуальной свободы в западном обществе образовалась всем понятная идентифицирующая категория «гей». Она привела к значительной скованности со стороны гетеросексуальных мужчин и сложным маневрам по отграничению.
Очевидно, что сегодня гетеросексуальные мужчины вынуждены постоянно доказывать, что они не геи. Сегодня любое рукопожатие и улыбка среди мужчин — внимание, броманс! — могут быть эротизированы и сексуально истолкованы. Как будто больше нет пути назад, в лоно женщины. Проблема в том, что гомосексуальные желания при этом высмеиваются. Это то, на что долго необходимо намекать, но потом сразу снова исключить — что кажется средней тяжести паранойей и вовсе не вызывает смеха. Государственные деятели должны быть просто государственными деятелями. А негодяи — просто негодяями.
А геям оставьте, пожалуйста, их прекрасный гейский секс.
