Северо-западную часть Украины в 1941 году нельзя было назвать удобной для танковых сражений местностью. Если не считать нескольких узких и полуразбитых шоссе, транспорт мог двигаться только по грунтовым дорогам, проходившим по холмистой и лесной местности, изобиловавшей маленькими топкими реками и болотами. Но именно там в первую неделю немецкого вторжения в Советский Союз состоялась танковая битва с участием до тысяч бронированных машин. Сражение, произошедшее в образованном городами Луцк, Ровно и Броды треугольнике, стало предвестником жестоких танковых баталий на Восточном фронте.
22 июня 1941 года 1-я танковая группа, ставшая авангардом группы армий «Юг», прорвала советские оборонительные рубежи вблизи приграничного города Владимир-Волынский на стыке 5-й и 6-й армий. В результате этого умелого тактического маневра образовалась брешь шириной 40 километров, которая позволила торжествующим войскам вермахта начать продвижение вглубь советской территории. Советская 5-я армия под командованием генерал-майора Потапова приняла на себя главный удар наступающих войск противника, отчаянно пытаясь замедлить темпы наступления немецкой армии.
Оперативные планы вермахта предусматривали стремительное наступление в направлении украинской столицы Киева, захват города и выход к берегам Днепра. После выполнения этой задачи немецкие войска должны были повернуть на юг и двинуться вдоль Днепра, окружив основные силы Юго-Западного и Южного фронтов (армейские группы). Захват Луцка, находившегося на важном пересечении дорог, позволил бы мобильным частям немецкой армии прорваться на равнинную местность и начать продвижение на Киев по двум направлениям: Луцк-Ровно-Житомир-Киев и Луцк-Дубно-Бердичев-Киев.
Невыполнимые приказы
В конце первого дня войны командовавший Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Кирпонос получил от советского Государственного комитета обороны указание немедленно провести контрнаступление в направлении Владимира-Волынского, уничтожить действующие в этом районе немецкие войска и к исходу 24 июня занять город Люблин. Люблин находился в оккупированной немцами Польше на удалении 80 с лишним километров, и это заставило Кирпоноса усомниться в том, что советское Верховное командование понимает сложившуюся на границе ситуацию.
Осознавая, что поставленная ему задача невыполнима, Кирпонос, тем не менее, был обязан выполнить полученный приказ. Перед ним стояла двоякая проблема. Во-первых, обстановка в советской обороне была неустойчивая; а во-вторых, пять механизированных корпусов, предназначенных для нанесения контрудара, были рассредоточены по всей северо-западной Украине. Некоторым частям необходимо было до трех суток, чтобы прибыть в район боевых действий. Поэтому все пять механизированных корпусов предстояло вводить в бой по отдельности, и при этом взаимодействие между ними могло быть лишь минимальным, а то и полностью отсутствовало.
Сжатые сроки не позволяли Кирпоносу сосредоточить свои войска и должным образом подготовиться к контрнаступлению. Еще больше ситуацию усугубляло то обстоятельство, что многие части из состава советских механизированных корпусов являлись механизированными только по названию. У многих полков моторизованных дивизий не было колесного транспорта, а артиллерийским полкам хронически не хватало тягачей. В войсках ощущалась острая нехватка средств связи, артиллерии и особенно бронебойных боеприпасов.
Когда советские механизированные формирования начали продвигаться в сторону границы, германская авиация стала наносить безжалостные и нескончаемые авиаудары по колоннам бронетехники, растянувшимся вдоль узких дорог. Иногда советские механики-водители, отчаянно пытавшиеся укрыться от самолетов противника, застревали на труднопроходимой местности и были вынуждены оставлять либо подрывать свои машины. Убыль бронетанковой техники из-за частых поломок начала достигать тревожных размеров. Из-за потерь от воздушных ударов и отказов техники советские танковые части вступили в бой, имея менее 50 процентов боевого состава.
Тем не менее, с 1-й танковой группой шли на сближение мощные силы, по численности почти вдвое превосходившие то количество танков, которые имел в своем распоряжении генерал-лейтенант Пауль Эвальд фон Клейст. До войны в составе пяти советских механизированных корпусов имелось примерно 3 140 танков. Несмотря на серьезные небоевые потери во время выдвижения танковых войск, они имели существенное численное превосходство над 618 танками, которыми командовал Клейст.
Во второй половине дня 24 июня 19-я танковая дивизия из состава 22-го механизированного корпуса вошла в соприкосновение с наступающими немецкими войсками западнее Луцка. Эта дивизия понесла большие потери от ударов люфтваффе во время выдвижения и страдала от хронических поломок техники. Оставшиеся у нее 45 легких танков Т-26 и 12 бронемашин были сведены в один полк временного состава и вступили в бой после кратковременной артподготовки. Бой с подразделениями немецкой 14-й танковой дивизии длился два часа; за это время советские войска потеряли остававшиеся у них машины и были вынуждены отойти почти на 15 километров к западу от Луцка.
Этот бой дорого обошелся обеим сторонам. Погиб командир корпуса генерал-майор Кондрусев, а командир 19-й танковой дивизии получил ранение. Все командиры полков в этой дивизии либо погибли, либо были ранены. Но в результате такого самопожертвования 14-я танковая дивизия немцев тоже понесла тяжелые потери и не сумела взять Луцк.
В ночь с 24 на 25 июня формирования двух других дивизий начали занимать позиции рядом с остатками 19-й танковой дивизии. Остро не хватало топлива, но советские офицеры сумели частично решить эту проблему, сливая горючее из подбитых машин и распределяя его между оставшимися экипажами.
Немецкие танки против КВ-2
Советские части были явно небоеготовы, когда немцы во время утреннего наступления захватили инициативу. В ходе ожесточенного сражения, которое длилось до вечера, советские войска бились за каждую пядь земли. Немцы, беспощадно уничтожавшие более слабые легкие машины Т-26 и БТ, столкнулись с десятком чудовищных тяжелых советских танков КВ-2. Немецкие снаряды просто отскакивали от толстой брони неуклюжих и высоких башен КВ-2. В тех немногочисленных случаях, когда КВ-2 получали возможность задействовать свои 152-миллиметровые гаубицы, они сумели временно остановить немецкое наступление.
Лучшей тактикой немецкой обороны от этих монстров стало ожидание того, когда у советских КВ-2 закончатся боеприпасы и топливо. В одном из случаев экипаж КВ-2, у которого заклинило башню, закончились снаряды, и было на исходе топливо, направил свою машину с крутого берега в реку, а механик-водитель выпрыгнул из нее в последний момент. Немногочисленные танки КВ-2, реально вступившие в бой, больше подходили в качестве самоходной артиллерии, и стали не более чем незначительным неудобством локального характера для немецких танковых войск.
Немцы захватывают Луцк и Дубно, а затем поворачивают на юг
На закате 13-я танковая дивизия, проведя успешную фланговую атаку и оставив за собой горящие пригороды Луцка, захватила город и заставила советские войска покинуть его. Ведя отчаянные боевые действия, 22-й танковый корпус выиграл ценнейшее время, на полтора дня задержав продвижение двух немецких корпусов. Это дало возможность советскому 9-му механизированному корпусу прибыть и развернуться в боевые порядки в районе Ровно, который находится в 65 километрах восточнее Луцка.
Продолжая ввод войск в брешь на стыке 5-й и 6-й армий, немцы начали продвигаться на юг от Луцка в направлении городов Броды и Дубно. К ночи они захватили Дубно. Обстановка в 5-й армии была действительно отчаянная. Многие ее части оказались в окружении и боролись за выживание, будучи рассеянными на всем протяжении от границы до Луцка. Остатки 22-го механизированного корпуса в беспорядке отступали по дороге в направлении Ровно, сея панику по пути движения. Частично восстановить порядок удалось только за счет прямого вмешательства офицеров из штаба 5-й армии.
Весь день 26 июня немцы пытались прорваться к Ровно по дорогам Луцк-Ровно и Дубно-Ровно. Не сумев добиться успеха из-за упорного сопротивления 5-й армии, они изменили направление продвижения, начав наступление по второстепенным дорогам на город Острог. Падение Острога позволило бы немцам окружить защищавшие Ровно советские войска, или по меньшей мере заставить их отступить.
19-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Фекленко вступил в бой с целью противодействия новой угрозе и нанес удар по 11-й и 13-й танковым дивизиям, возглавившим немецкое наступление. Во второй половине дня советская 43-я танковая дивизия, шедшая в авангарде наступления, пробилась к восточным окраинам Дубно. Немецкая противотанковая артиллерия нанесла тяжелые потери легким танкам Т-26, составлявшим основу 19-го механизированного корпуса.
Продемонстрировав впечатляющую тактическую сноровку, немецкое командование отреагировало на эту новую угрозу и контратаковало растянувшиеся советские танковые дивизии. Оказавшись между молотом двух немецких пехотных дивизий и наковальней двух танковых дивизий, генерал-майор Фекленко отдал своему корпусу приказ отойти на исходные позиции близ Ровно. К ночи боевые действия стихли, а Дубно осталось в руках немцев.
Танки Т-34 и КВ-1 становятся неожиданностью для немцев
Когда вокруг Дубно шел бой, в сражение вступили еще два советских механизированных корпуса — 8-й и 15-й. Эти сильные корпуса атаковали со стороны города Броды, продвинулись на 35 километров и перерезали немецкие линии коммуникаций вокруг небольшого поселка Берестечко, что в 45 километрах к западу от Дубно. Какое-то время у советских войск была реальная возможность окружить немцев в Дубно.
8-й и 15-й механизированные корпуса оказались самыми сильными формированиями, с которыми до сих пор сталкивались немцы. Несмотря на потери от авиационных атак и поломок техники, в этих корпусах осталось примерно 1 500 танков. Что еще важнее, в их составе было приблизительно 250 новых средних танков Т-34 и тяжелых танков КВ-1. К несчастью для Советов, Т-34 и КВ-1 не были сосредоточены в крупные боевые порядки. Они действовали в двух корпусах в составе небольших подразделений.
Появление Т-34 и КВ-1 стало для немцев полной неожиданностью. Немецкие танкисты быстро обнаружили, что их новые противники во многом существенно превосходят танки вермахта.
Большинство орудий немецкой полевой артиллерии оказалось малоэффективно в борьбе с этими танками. Вместе с тем, высокую результативность при ведении стрельбы по танкам прямой наводкой продемонстрировала 88-миллиметровая зенитная пушка.
Немецкая тактика приносит свои плоды
Командирам немецких танковых частей пришлось проявить изобретательность и выработать новые тактические приемы борьбы с более мощными советскими танками. Используя богатый опыт, умения и более высокий уровень подготовки механиков-водителей, немецкие танкисты маневрировали, уходя из-под огня Т-34 и КВ-1, и в то же время уничтожали более легкие БТ-5, БТ-7 и Т-26. Немецкая полевая артиллерия, обладавшая большей мобильностью, оказывала непосредственную огневую поддержку и ослабляла натиск советских танков. Германские танки Т-3 и Т-4, справившись с более легкими советскими танками, отходили назад и после этого атаковали Т-34 и КВ-1, нанося удары в их уязвимые борта и в заднюю часть.
Более высокий темп стрельбы немцев стал решающим фактором, который позволил танкистам успешно контратаковать превосходящие их по техническим характеристикам советские танки. На каждый снаряд, выпущенный советскими танкистами, немцы обычно отвечали двумя, а то и четырьмя ответными выстрелами. Более высокая плотность огня зачастую приводила к попаданиям в незащищенные места, такие как стволы пушек, поворотные механизмы башен и гусеницы. Советские танки, обездвиженные боевыми повреждениями, механическими поломками и непроходимой местностью, часто попадали под плотный огонь противника. Немецкие саперы проявляли немалое мужество, приближаясь к неподвижным, но все еще стреляющим советским танкам, и уничтожая их подрывными зарядами.
Зачастую неопытные советские механики-водители продвигались по самым легким маршрутам, даже если при этом они становились мишенью для огня противника. Так, многие из них вели свои танки по гребням гор и холмов, превращаясь в легкую добычу для немецких наводчиков.
Вели себя советские танковые экипажи совершенно по-разному. Кто-то выходил из боя или бросал свои танки при малейшей неудаче. А кто-то сражался с обреченной решимостью даже в тех случаях, когда этого не требовала боевая обстановка, и когда жертвы танкистов ничего не давали.
Важным фактором, обусловившим низкую эффективность и большие потери советских танковых войск, стало отсутствие у них радиосвязи. Ниже батальонного звена у советских танковых экипажей почти не было средств радиосвязи. Сообщения на расстояние больше прямой видимости передавали мотоциклисты, а командирам танковых рот и взводов приходилось передавать сигналы флажками и руками. В результате советские танкисты старались приблизиться к командирским танкам, чтобы лучше рассмотреть сигналы и действовать по ним. Потеряв командиров, советские танкисты, которых мало учили проявлять инициативу в бою, становились легкой добычей для более опытных немецких танкистов.
Неэффективные Т-35
Смешавшись с другими советскими машинами, в направлении немцев выдвинулся 41 чудовищный тяжелый танк Т-35. У этой машины было пять башен и экипаж из 10 человек. Она оказалась слишком тяжелой и слишком медленной. Эти устаревшие танки часто ломались и останавливались, даже не войдя в соприкосновение с противником.
В начале июля командование 8-го механизированного корпуса направило в штаб Юго-Западного фронта доклад о действиях корпуса. В нем сообщалось, что все 45 танков Т-35 потеряны. Четыре машины были брошены, когда наступающие немецкие войска захватили места постоянной дислокации 8-го корпуса, у 32 танков случились механические поломки, а два были подбиты немецкой авиацией при выдвижении. В бой вступили лишь семь Т-35, и все они были уничтожены противником. Поскольку в советских войсках практически не было средств для эвакуации вышедших из строя боевых машин, все Т-35 были утрачены.
Бой за Берестечко: огненный кошмар
Бой в районе города Берестечко превратился в страшный огненный кошмар, пожиравший людей и машины с обеих сторон. Немецкая авиация неустанно бомбила советские позиции. В ходе одного авиаудара летчикам люфтваффе удалось ранить прямо на командном пункте командующего 15-м механизированным корпусом генерал-майора Карпезо.
В своем военном дневнике начальник генерального штаба немецких сухопутных войск генерал Франц Гальдер отмечал: «На фронте группы армий „Юг" все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение… Это… вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада, что при учете больших запасов вооружения и имущества в Дубно крайне нежелательно».
Создавая немцам серьезнейшие проблемы, советские танковые соединения изматывались и ослабевали. Потеря личного состава, танков и боевой техники достигала тревожных размеров. Хотя генерал-лейтенант Кирпонос умолял командование дать ему разрешение на отвод своих сил для отдыха и пополнения, Ставка приказала ему продолжать наступление.
Утром 28 июня немцы начали собственное контрнаступление против измотанных советских войск. Немецкая разведка сумела обнаружить открытый левый фланг 8-го механизированного корпуса, и четыре дивизии перешли в наступление, обходя позиции противника. К вечеру все три дивизии из состава 8-го механизированного корпуса оказались в окружении. Они получили приказ идти на прорыв. Две дивизии сумели прорваться, а вот 34-я танковая дивизия была полностью разгромлена и потеряла все свои танки и прочие машины. Погиб и командир дивизии полковник Васильев. Вырваться из котла сумели только около 1 000 человек под командованием комиссара 8-го механизированного корпуса Попеля. За день боев корпус потерял более 10 тысяч человек личного состава и 96 танков, а также свыше половины артиллерии.
Тяжелые потери понес и 15-й механизированный корпус, и ночью 29 июня оба корпуса получили, наконец, разрешение на отход южнее города Броды. Советские войска вступили в тяжелые арьергардные бои, пытаясь оторваться от противника. Вечером 30 июня немецкая авиация нанесла мощный удар по колоннам советской техники, отступавшей в направлении Золочева, превратив обводное шоссе вокруг города в огромный погребальный костер боевых машин.
Рокоссовский пытается сдержать отступление
В то время, когда 8-й и 15-й механизированные корпуса вступали в бой, 9-й механизированный корпус, наконец, сумел сосредоточиться для проведения собственного наступления на Дубно. Появившись на передовой, будущий маршал Советского Союза генерал-майор Рокоссовский наблюдал за тем, как солдаты Красной Армии в больших количествах бесцельно бродят по лесам. Он быстро приказал нескольким офицерам из своего штаба задерживать отставших от своих частей солдат, вооружать их по мере возможности и возвращать бродяг в строй.
Рокоссовский был обескуражен, когда обнаружил, что среди дезертиров прячется несколько старших офицеров. В своих мемуарах он писал, что у него возникло сильнейшее искушение расстрелять одного из «паникеров» — полковника, с которым у него состоялся разговор на повышенных тонах. Твердый как сталь Рокоссовский, переживший довоенные сталинские чистки в рядах офицерского корпуса, позволил полковнику искупить свою вину и повести в бой временно сформированное подразделение. Утром 27 июня настала очередь Рокоссовского вводить в бой под Дубно свой корпус, в котором насчитывалось всего 200 легких танков. 9-й механизированный корпус сразу же встретил мощное сопротивление противника, и немцы начали прощупывать его незащищенные фланги, просачиваясь в стыки между частями и создавая угрозу окружения всего корпуса.
Подобно командующему 19-м механизированным корпусом, Рокоссовский к ночи был вынужден отдать приказ на отступление, не достигнув своей цели. Но благодаря его наступлению удалось сдержать продвижение немецких войск и ослабить нагрузку на 19-й мехкорпус, отступавший в направлении Ровно.
Вместе с обескровленными пехотными частями 5-й армии два механизированных корпуса еще один день упорно обороняли Ровно, несмотря на все попытки немцев взять город. Но их мужество и отвага оказались напрасны. Вечером 28 июня 11-я танковая дивизия немцев захватила город Острог и создала плацдарм на противоположном берегу реки Горынь. Оборонявшие Ровно советские войска неожиданно столкнулись с неприятной возможностью остаться не на той стороне реки, так как немецкие части взламывали их тыловые эшелоны. Красная Армия скрепя сердце оставила Ровно и, отойдя на другой берег реки, перешла к обороне в районе Тучин — Гоща.
Сомнительная советская стратегия приводит к колоссальным потерям
Когда пал Острог, сражение в «кровавом треугольнике» фактически подошло к концу. Измотанные советские войска удерживали фронт на рубеже реки Горынь до 2 июля, после чего были вынуждены отступить еще дальше.
К 7 июля у пяти советских мехкорпусов, что участвовали в боях в «кровавом треугольнике», из довоенного боевого состава в 3 140 танков осталось лишь 679 машин. Советская 5-я армия была обескровлена, но не разбита, и большинство ее частей не были уничтожены, хотя и понесли огромные потери. 5-я армия, прижавшись к южной кромке припятских болот, по-прежнему создавала угрозу левому флангу и тылу тех немецких войск, которые наступали на столицу Украины Киев. Это была такая болезненная заноза в немецком боку, что Адольф Гитлер 19 июля 1941 года в своей директиве № 33 конкретно потребовал уничтожить эту группировку.
После падения в сентябре Киева 5-я армия была окончательно разгромлена, а ее командующий генерал-майор Потапов попал в плен. Ему удалось пережить войну в лагере для военнопленных. Генерал-лейтенант Кирпонос, отважно пытавшийся укрепить свой разваливающийся Юго-Западный фронт, погиб во время прорыва из окружения. Генерал Рокоссовский вернулся в эти места в 1944 году, но на сей раз его победоносные танки Т-34 гнали измотанные вражеские войска на запад в направлении Германии.
Чем объяснило советское верховное командование столь бессистемное и беспорядочное применение пяти механизированных корпусов? Неужели генералы не понимали, насколько серьезная сложилась обстановка, и насколько тщетны попытки удержать передовые позиции? Не исключено, что советское верховное командование, полагаясь на неполную или ложную информацию, находилось под впечатлением, что это не крупное вторжение, а пограничная провокация. В конце концов, Советский Союз в конце 1930-х годов воевал в двух пограничных конфликтах с Японией, но не один из них не перерос в полномасштабную войну.
А может, советское руководство в полной мере осознавало всю степень опасности, но хотело получить запас времени для проведения всеобщей мобилизации. Каждый день, который собственной кровью отвоевывали передовые эшелоны, давал возможность формировать резервы, вооружать их и отправлять в бой.
Наверное, истина, как и всегда в таких случаях, лежит где-то посередине. Но так или иначе, танковые сражения в «кровавом треугольнике» показали немцам, что Советский Союз это отнюдь не «колосс на глиняных ногах». Хотя 5-я армия и пять советских механизированных корпусов не выполнили свою задачу и не уничтожили мобильную группу армий немцев, им удалось на девять дней задержать германское наступление.
Такая задержка с 24 июня по 2 июля серьезно нарушила немецкие планы военных действий на Украине. После легких побед в Западной Европе стойкость советских солдат и их готовность защищать каждую пядь земли стали для немцев неприятным сюрпризом. Впереди их ждала долгая и мучительная война.
