У западного капитализма осталось немного священных коров. Пришло время поставить под сомнение одну из них — независимость центральных банков от избранных народом правительств.
Причины передачи монетарной политики в руки центральных банков вполне понятны: во время избирательных циклов политики испытывают сильное искушение напечатать побольше денег, а это угрожает экономической стабильности. Прогрессисты не соглашаются с этим походом, считая, что центральные банки в принципе не могут быть независимыми, так как их автономность от избранной власти повышает их зависимость от финансовых кругов, которые они призваны контролировать. Однако, несмотря на все эти протесты, аргументы в пользу исключения монетарной политики из демократической политики доминируют с 1970-х годов.
Если отложить в сторону политические разногласия, принцип независимости центральных банков основан на одной экономической аксиоме: деньги и долг (или кредит) можно строго разделить. Долг (например, облигации государства или корпораций, которые покупаются и продаются по цене, зависящей от инфляции и риска наступления дефолта) может торговаться на внутреннем рынке. Деньги же, со свой стороны, не могут подвергнуться дефолту, они являются средством, а не предметом обмена (и не важно, что существует валютный рынок).
Однако эта аксиома больше не работает. Расцвет финансиализации привёл к тому, что коммерческие банки стали серьёзно зависеть друг от друга, поскольку используют для финансирования своих повседневных операций краткосрочные заимствования, залогом для которых обычно являются гособлигации. Эта ликвидность обладает знакомыми свойствами: используемая как средство обмена и хранения стоимости, она превращается в разновидность денег.
И здесь возникает затруднение: банки выпускают всё больше межбанковских денег, поэтому финансовой системе требуется всё больше гособлигаций для обеспечения данного роста. Увеличение массы межбанковских денег повышает спрос на госдолг, и в этом замкнутом круге генерируется прилив ликвидности, над которым у центральных банков практически нет никакого контроля.
В этом дивном новом финансовом мире независимость центральных банков теряет значение, потому что в общем объеме денежной массы доля денег, которые они печатают, снижается. В условиях роста популярности межбанковских денег, опирающихся, как правило, на госдолг, ключевым фактором, определяющим количество денег, которые реально работают смазкой современного капитализма, стала бюджетная политика.
Более того, чем более независимым является центральный банк, тем выше роль бюджетной политики в определении количества денег в экономике. Например, в еврозоне жёсткая бюджетная политика Германии вызвала нехватку облигаций немецкого правительства, которая ограничивает не только масштабы политики количественного смягчения Европейского центрального банка, но и способность коммерческих банков выпускать больше межбанковских денег. Деньги и госдолг оказались сейчас так тесно переплетены, что исчезла сама логическая основа для автономности центральных банков.
Конечно, любая попытка вернуть казначейства и центральные банки под одну крышу спровоцирует обвинения политиков в попытках взять в свои «грязные руки» рычаги монетарной политики. Однако есть другой вариант ответа на эту новую реальность: оставьте центральные банки в покое, но дайте правительствам больше прав в создании внутренних денег (то есть, по сути, повысив их независимость от центральных банков) путём создания параллельной платёжной системы, основанной на деньгах бюджета или, если точнее, деньгах, обеспеченных будущими налоговыми поступлениями.
Как будут работать эти фискальные деньги? Прежде всего, они будут «жить» на цифровой платформе налоговых органов и использовать существующие номера налогоплательщиков — частных лиц и компаний. Все обладатели номера налогоплательщика (сокращённо TFN) в той или иной стране получат бесплатный счёт, привязанный к этому номеру TFN. Частные лица и компании получат возможность начислять деньги на счёт-TFN, переводя их со своего обычного банковского счета, как это делается и сейчас при уплате налогов. Но они смогут делать это заранее, внося налоговые платежи досрочно, потому что государство гарантирует им списание налогов в размере1080 евро ($1289) через год за каждые 1000 евро, перечисленные сегодня. Это соответствует годовой процентной ставке в размере 8%, которая будет выплачиваться всем, кто хочет заплатить свои налоги на год раньше.
На практике, как только сумма в размере, например, 1000 евро, перечисляется на TFN-счёт, эмитируется личный идентификационный номер (всем знакомый PIN), который можно использовать либо для перечисления этих 1000 евро на TFN-счёт другого человека или организации, либо для уплаты будущих налогов. Такие маркированные будущие налоговые евро, или фискальные евро, могут либо лежать на счёте в течение года (до срока истечения их действия), либо использоваться для платежей другим налогоплательщикам. Мобильные приложения или даже выпускаемые государством специальные карты (которые одновременно могут быть, например, удостоверениями системы социальной защиты) помогут сделать эти транзакции более простыми, быстрыми и практически неотличимыми от транзакций с использованием денег центрального банка.
В данной закрытой платёжной системе, по мере приближения срока истечения действия фискальных денег, налогоплательщики, не владеющие таким активом, начнут повышать спрос на него. Для обеспечения жизнеспособности этой системы казначейству придётся контролировать общий объём фискальной денежной массы, используя эффективные процентные ставки, гарантирующие, что номинальная стоимость данной денежной массы не превышает определённый процент национального дохода или суммы налоговых сборов, согласованный парламентом. Для обеспечения полной прозрачности (а значит, доверия) разработанный и контролируемый независимым государственным органом алгоритм по принципу «блокчейна» мог бы использоваться для проведения транзакций с фискальными деньгами.
У фискальных денег море преимуществ. Они могли бы стать источником ликвидности для правительств в обход рынка облигаций. Они могли бы ограничить масштабы влияния государственных заимствований на процесс создания межбанковских денег, или, как минимум, заставить финансовые круги привязать часть своих межбанковских денег к закрытой, внутренней системе фискальных денег, тем самым, минимизируя шок от внезапного оттока капитала. Конкурируя с платёжной системой банков, такая система помогла бы снизить размер комиссий, которые сейчас приходится платить банковским клиентам.
Более того, благодаря технологии блокчейн, фискальные деньги станут полностью прозрачной, бесплатной государственной платёжной системой, которая будет находиться под совместным контролем всех участвующих в ней граждан (и неграждан).
Фискальные деньги привлекательны ещё и с политической точки зрения. Правительства могли бы использовать любой избыток денежной массы для пополнения FTN-счетов нуждающихся семей или же для оплаты работ по госконтрактам, что делает эту систему привлекательной для прогрессистов. А консерваторам должно понравиться, что такая система обеспечит значительные налоговые льготы тем, кто помогает правительству создавать фискальные деньги, не посягая на роль центральных банков, устанавливающих процентные ставки.
Потенциальные международные выгоды фискальных денег также весьма значительны. Например, они помогли бы Греции сопротивляться натиску кредиторов в 2015 году, и это была суть моего плана противодействия празднику банков-хищников, устроенного ЕЦБ в конце июня того года. А сегодня фискальные деньги могли бы предоставить Италии, Франции и другим странам еврозоны столь необходимое им бюджетное пространство, возможно, даже обеспечив фундамент для перестройки еврозоны с перекрещенными внутренними фискальными евро, а не параллельными валютами, что сыграло бы стабилизирующую макроэкономическую роль. А затем, возможно, фискальные деньги стали бы основой для «Нового Бреттон-Вуда», работающего в качестве всеобщего клирингового союза множества различных систем фискальных денег.
