Понимает ли Запад Россию? Наверное, лучше спросить: а он Россию вообще когда-нибудь понимал? На момент распада Советского Союза, политики придерживались общего мнения о том, что СССР нерушим и крепок, как скала. Но пока Запад хвалил переход России к демократии и рыночной экономике, Борис Ельцин восстанавливал персонифицированную власть и создавал институты государственно-олигархического капитализма.
В то время как американские эксперты по России искали «общие стратегические цели», а европейские коллеги стремились к партнерству с Москвой «ради модернизации», чиновники в Кремле относились к Западу как к противнику и обвиняли его в том, что он унижает Россию. Запад периодически пребывал в шоке от гамбитов Кремля в Грузии, на Украине и в Сирии и пытался скрыть свое замешательство, повторяя, как мантру, что Россия непредсказуема. Сегодня те, кто когда-то изо всех сил старался наладить с Россией партнерство, заявляет, что она выбрала конфронтацию, и что этот выбор имеет глубокие корни в истории страны. Но если это так, почему они не видели, к чему все идет?
На ум приходят и некоторые другие вопросы: если президент России Владимир Путин решил противостоять Западу, почему он терпеливо ждал, что Дональд Трамп, президент США, нормализует отношения — и почему Путин так мягко отреагировал на недавние санкции США? Владимир Путин даже решил не наносить ответный удар президенту Франции Эммануэлю Макрону, который пытался набрать очки за счет президента России.
Все это вряд ли может служить доказательством стремления к противостоянию. А такие агрессивные жесты Москвы, как облеты натовских самолетов на близком расстоянии, скорее, являются способом заставить Запад вернуться к «близким» отношениям на условиях Кремля. И смысл вторжения в Сирию заключается не в противостоянии Западу, а в стремлении привлечь его к переговорам с Россией. Западные эксперты, пытаясь выявить причину, объясняющую внешнеполитическое поведение России, также любят указывать на ее чувство неуверенности и уязвимости. В вопросах, касающихся ресурсов, российский политический класс, безусловно, осознает пропасть между своей страной и Западом. Но тогда почему Москва решила строить свою внешнеполитическую стратегию, исходя из предположения, что «Западу приходит конец»? Может, эта заносчивость является лишь неудачной попыткой скрыть комплекс неполноценности? Если это так, то можно утверждать, что опыт общения Кремля с западными элитами — и особенно их готовность идти России навстречу — должен избавить Россию от этого комплекса, по крайней мере, в какой-то степени.
Рецепты, предлагаемые Западом для ведения дел с Россией, зачастую весьма занимательны. Идея использовать Россию, чтобы справиться с подъемом Китая, могла возникнуть только по наивности. Зачем Кремлю быть для Запада «отрядом самоубийц», делая за него грязную работу? Кроме того, для того, чтобы убедить Россию содействовать достижению целей США, Западу необходим солидный, умудренный, опытный лидер. А кто может претендовать на эту роль? Некоторые специалисты рекомендуют Западу найти новую модель сдерживания России и сотрудничества с ней, но это тоже звучит сомнительно.
Как может Запад сдерживать Россию, если российская элита неразрывно связана с Западом? Кроме того, для настоящего сдерживания потребовалось бы изолировать Россию, чего Запад не может себе позволить. Еще более сомнительной является идея выбрать нечто среднее между сдерживанием и сотрудничеством. Какой именно жест является промежуточным между рукопожатием и болевым приемом?
В ошибочном восприятии Западом России ключевым фактором является твердое намерение видеть только одну доминирующую тенденцию, которой не существует. Российская логика выживания основана на двойственности: быть и вместе с Западом, и против него (то есть, эксплуатировать западные ресурсы, изолируя российское общество от западного влияния). В советские времена Запад успешно реагировал на эту логику выживания. Теперь же, когда Россия создала в западном обществе механизм лоббирования, Запад пребывает в растерянности, не зная, как реагировать.
Особенно его сбивает с толку то, что российская элита сделала нечто такое, о чем Советы и не мечтали. Она начала свою борьбу за выживание внутри Запада, свидетельством чего стали связи между россиянами и членами избирательного штаба Трампа и попытки (России) прощупать, до каких пределов может дойти западный истеблишмент, если попытаться склонить его на свою сторону и подкупить. Именно из-за заблуждений Запада его политика в отношении России переменчива, однако не ясно, полезна ли для России возникшая в результате этого дезориентация. Хотя она и дает Кремлю возможность для маневра, это может вызвать в правительстве замешательство и неопределенность в отношении готовности Запада отвечать на его действия.
Россия была плохо подготовлена к последнему пакету санкций США из-за своего непонимания Запада. Понять двойственность России — задача непростая. Но эта двойственность проблематична и для Кремля, поскольку ему необходимо найти способ противостоять Западу, но при этом использовать богатые западные ресурсы ради своего собственного выживания.
