Интервью с Шимоном Кардасем — сотрудником варшавского Центра восточных исследований и факультета международных отношений Варшавского университета.
— Nowa Europa Wschodnia: Какое значение имеет для Москвы российский Дальний Восток? На каком месте находится этот регион в списке приоритетов Кремля?
— Шимон Кардась (Szymon Kardaś): Россияне, как в экспертных, так и в политических кругах, часто сами задают себе первый вопрос. Дальний Восток важен для России по нескольким причинам. Во-первых, благодаря ему у Москвы есть выход в Восточную или даже Юго-Восточную Азию. Российское экономическое и военное присутствие на Дальнем Востоке играет важную роль с геополитической точки зрения.
Во-вторых, этот регион относительно слабо интегрирован, например, в экономическом плане, с остальной Россией, а это порождает проблемы. В советский период его в некотором смысле предоставили самому себе, а позднее он стал жертвой ельцинского «вызова», когда регионам предложили взять столько суверенитета, «сколько они способны проглотить». В итоге там разрослись мафиозные структуры, а федеральный центр утратил полный контроль над регионом.
Попытки Москвы вернуть себе этот контроль, начавшиеся после прихода к власти Владимира Путина, были на самом деле попыткой реинтегрировать его с другими субъектами Федерации на уровне политики, экономики и самосознания. Говоря о важности Дальнего Востока, Путин, преувеличивая, даже заявил, что это главный приоритет России в XXI веке. Он стремится поощрить его и предотвратить зарождение центробежных тенденций, которые могли там со временем появиться.
— Следующий элемент — это природные богатства Дальнего Востока, в том числе, энергоресурсы.
— Да, это важный аспект. Москва хочет обозначить свое присутствие в Восточной Азии при помощи экспорта энергоресурсов. Россияне обращаются к этому инструменту, но сталкиваются с рядом проблем. С одной стороны, благодаря строящемуся нефтепроводу Восточная Сибирь — Тихий океан им удалось диверсифицировать направления экспорта нефти. Сейчас порт Козьмино позволяет России отправлять нефть в Китай, Японию, Южную Корею. Небольшой объем сырья поставляется также в США. Так что Москва старается не ограничивать экспорт нефти европейским направлением.
Кроме того, она хочет диверсифицировать направления экспорта газа, для этого строится газопровод «Сила Сибири — 1», по которому сырье пойдет в Китай. Это важный проект, но до сих пор неизвестно, удастся ли запустить его в запланированный срок. Изначально его собирались ввести в эксплуатацию в 2018 году, потом эту дату отодвинули на 2019-2021 год. Помимо газопровода потребуется возвести газоперерабатывающий завод, его строительство начнется в этом году и наверняка займет несколько лет. Значит, поставки начнутся не раньше начала 2020-х годов, а их максимального объема (в договоре, который заключили Газпром и Китайская национальная нефтегазовая корпорация речь идет о 38 миллиардах кубометрах в год) можно будет добиться лет через десять.
— В Вашей книге «Регион с особыми потребностями», которую издал Центр восточных исследований, Вы называете Дальний Восток «сырьевой базой». Есть ли у Кремля план, как модернизировать, изменить этот регион? Или Кремль уже смирился с тем, что тот играет роль отсталой провинции, которую эксплуатирует центр?
— Этому вопросу посвящена масса дискуссий, принимается множество документов, но реальные действия власти показывают, что на Дальнем Востоке она делает ставку лишь на энергетическую и транспортную отрасль. В другие сферы больших средств не инвестируют. Проблеском надежды могла бы стать концепция создания «территорий опережающего развития» (на Дальнем Востоке их 17). Это особые экономические зоны, куда приглашают бизнес, предлагая ему льготные условия работы. Однако проект выглядит недостаточно проработанным, поэтому насчет его перспектив возникают сомнения.
— Соседство неблагополучного Дальнего Востока с экономически сильными Китаем, Японией или Южной Кореей — это для России угроза или новые возможности?
— Развитие трансграничного сотрудничества с Китаем, Японией или Южной Кореей могло бы дать новые возможности, поскольку эти страны стремятся наладить более тесные контакты. Для этого, однако, российской стороне придется изменить свой подход: повернуться лицом к ним не на словах, а на деле. Пока Россия говорит о желании сотрудничать, но одновременно действует осторожно, видя во взаимодействии угрозу.
Такой вывод можно сделать, если посмотреть на условия, которые Москва предлагает иностранным инвесторам: они слишком жесткие, а, значит, недостаточно привлекательные. В случае Японии на климат сотрудничества накладывают отпечаток события прошлого (спор вокруг статуса Курильских островов). Так что, если Россия не скорректирует свою политику, ее Дальневосточный регион будет увеличивать отставание от соседних стран.
— Как все то, о чем мы говорили, отражается на специфике жизни на Дальнем Востоке? Насколько тяжело живется там россиянам?
— Там наверняка живется сложнее, чем в других российских регионах. Во-первых, там специфический климат, который тяжело переносить и зимой, и летом. Во-вторых, из-за климатических условий местные природные ресурсы, например, пахотные земли, сложно использовать. В-третьих, Дальний Восток не самодостаточен: многие товары приходится завозить из отдаленных частей страны или других государств, а это повышает стоимость жизни.
В связи с санкциями и российскими контрсанкциями ситуация дополнительно обострилась. На этом фоне регион столкнулся с демографическими проблемами. Речь идет как о естественной убыли населения, так и о внутренней миграции: люди (в основном молодежь) покидают Дальний Восток. Признаков того, что в ближайшее время обстановка изменится, пока нет.
Есть один положительный сигнал: благодаря нескольким крупным государственным проектам в регионе начала развиваться инфраструктура, а это оказало положительное влияние на жизнь местного населения. В качестве примера можно упомянуть проведенный с большим размахом в 2012 году саммит АТЭС. Тогда появились новые мосты, аэропорт, другие нужные объекты. Но это, конечно, лишь капля в море потребностей жителей Дальнего Востока.
