В настоящее время целью Соединенных Штатов является ограничение иранского влияния в арабском Машрике и странах Леванта. Американские средства массовой информации продолжают говорить о том, что Вашингтон надеется, что Россия сможет заставить Иран вывести свои войска из Сирии. «Это важная часть стратегии, которая была представлена США израильской военно-разведывательной делегации, которая посетила Вашингтон 17 августа», — заявил осведомленный американский журналист. Кроме того, 23 августа премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху возглавил такую же военно-разведывательную делегацию, чтобы встретиться с президентом России Владимиром Путиным в Сочи и убедить российское руководство использовать свое влияние на Тегеран, чтобы в конечном итоге иранцы вывели свои вооруженные силы из Сирии. Израильский премьер-министр даже прибегнул к угрозе, заявив, что его страна начнет бомбардировку президентского дворца в Сирии, если иранские силы продолжат оставаться на сирийской территории.
Россия дала прямой ответ. Так, 30 августа министр иностранных дел России Сергей Лавров, известный в дипломатических кругах жесткостью заявлений, сказал журналистам, что израильской стороне не следует нападать на иранские силы, действующие в Сирии. Он также отметил, что сотрудничество между Ираном и Сирией, которое не противоречит международному праву, ни в коем случае не должно вызывать никаких проблем для какой-либо из сторон или подвергаться сомнению.
Arab News #Cartoon by @mohammedrayies1 #Iran #Syria pic.twitter.com/uV5TDAjqhm
— Arab News (@Arab_News) 11 апреля 2017 г.
Покидая Сирию
Чтобы объяснить текущую российскую политику, 23 августа посол России в Тель-Авиве сообщил израильскому телевидению, что Россия хочет, чтобы все иностранные войска покинули территорию Сирии, включая вооруженные силы Ирана. Однако приоритетами нынешнего этапа являются поддержка сирийского правительства и борьба с терроризмом. Как заявил 23 августа представитель России при ООН, Иран играет конструктивную роль внутри Сирии.
«Конструктивная роль Ирана», помимо поддержки президенту Башару Асаду, также помогает российской стороне ограничить американское влияние в Сирии и на Ближнем Востоке в целом. Американская осада посредством военных баз и политических альянсов за последние 70 лет была основной причиной неудовлетворенности России внешней политикой США. Как следствие, помощь Вашингтону в пресечении иранского влияния никогда не соответствовало реальным российским целям, которые сосредоточены на ограничении американского влияния в том же регионе.
В настоящее время Россия располагает новой авиабазой в Сирии и расширяет свою военно-морскую базу в Тартусе. Кроме того, Москва заключила с Дамаском долгосрочные соглашения, гарантирующие сохранение этих баз. Москва обращается к международному сообществу, используя императивный и авторитетный тон, говоря о ситуации в Сирии и Ливии. Также Россия может попытаться сыграть активную роль в посреднических усилиях государств Персидского залива. Не секрет, что иранские боевики, борющиеся за президента Сирии Башара Асада, помогли России добиться значительных стратегических успехов в регионе.
Как уже упоминалось выше, Россия не хочет рисковать, противостоя Ирану, только потому, что Вашингтон и Тель-Авив просят ее сделать это, не предлагая взамен никакой привлекательной компенсации. Министр Лавров 30 августа заявил, что ни одна страна в регионе в настоящее время не намерена нападать на Израиль, и у России есть широкие возможности для ограничения иранской роли в Сирии. Российская сторона направила отряд военной полиции на юго-запад Сирию для обеспечения соблюдения там режима прекращения огня и удержания «несирийских боевиков» вдали от израильских и иорданских границ. В июле россияне, американцы и иорданцы в принципе согласились относительно того, что «несирийские силы» будут находиться в 20 милях от иорданской границы. В августе российская сторона изменила свою позицию и предложила, чтобы разделяющее их расстояние составляло 10 миль и только 5 миль в некоторых других местах.
На данный момент израильтяне, американцы и иорданцы надеются, что Россия сдержит свое обещание и убедит Иран уважать минимальную дистанцию и избегать районов, контролируемых сирийскими оппозиционными силами. В конце концов, существование небольших районов, подвластных сирийской оппозиции, становятся поводом для серьезных вопросов, к примеру, как может режим баасистов иметь абсолютную легитимность, если некоторые свободно избранные местные советы управляют своими внутренними делами в полном пренебрежении к властям в Дамаске?
Башар Асад и иранский генерал Касем Сулеймани понимают ценность ожидания и терпения, благодаря которым можно добиться тактических успехов на земле. Российская сторона заявила, что ее военная полиция, дислоцированная на юге Сирии, не представляет собой боевые подразделения. Что смогут сделать эти подразделения, если силы сирийского режима и иранская милиция нападут на оппозиционные города и деревни в зонах деэскалации на юго-западе страны? Если российская авиация не нападет на силы режима и иранских ополченцев на земле, никто не сможет их остановить. Стоит отметить, что Россия не предприняла подобный шаг ранее, когда происходили нарушения в зоне деэскалации в Алеппо в 2016 году, а также в Восточной Гуте и на севере Хомса в 2017 году. Особенно важно помнить, что Россия всегда защищала принцип, согласно которому суверенные правительства имеют право принимать необходимые военные меры в пределах своих национальных границ.
Башар Асад и Касем Сулеймани могут попытаться саботировать российский план по децентрализации и быстрому заключению мирного соглашения в Сирии. Однако когда президент Владимир Путин столкнется с прямым противостоянием Ирана своему плану в Сирии, он не будет думать о Кунейтре, Дераа, Айн-Тарме, местных советах или международном праве. Он будет думать о российских торговых интересах, заводах и рабочих местах, об Азербайджане, Таджикистане и Кыргызстане, а также о продолжающейся конкуренции с Соединенными Штатами. Путин задействует свой ум для анализа, а не поддастся желаниям и надеждам.
Роберт Форд — бывший американский посол в Сирии и Алжире, исследователь при Институте Ближнего Востока в Вашингтоне.
