Россия все ближе к нейтральной позиции на Ближнем Востоке. После того как министр иностранных дел России Сергей Лавров побывал с трехдневным визитом в Объединенных Арабских Эмиратах и Катаре, кажется, что эта позиция находит все больше подтверждений, в особенности в том, что касается конфликта внутри Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Министр Лавров не только посетил эти две страны, которые находятся в состоянии открытого конфликта, но и побывал в Кувейте, где выразил российскую поддержку этой стране. А ведь Кувейт стремится выступить в роли посредника в отношениях между Эр-Риядом, Абу-Даби и Каиром с одной стороны и Дохой с другой.
Кремль не ожидал, что в текущем году ситуация вокруг Катара резко обострится, и для Москвы такое развитие событий стало неприятным сюрпризом. Она знала о существовании политических различий и разногласий между членами ССАГПЗ, но не предполагала, что эти разногласия могут привести арабские нефтяные монархии к глубочайшему кризису. В этих условиях Кремль решил занять подчеркнуто нейтральную позицию и воспользоваться своим влиянием, взяв на себя роль посредника в отношениях конфликтующих государств. Если бы Россия заняла чью-то сторону, это негативно сказалось бы на том политическом влиянии, которым Москва уже давно пользуется на Аравийском полуострове, очень важном для нее со стратегической точки зрения.
Россия одинаково относится к Катару и Саудовской Аравии, которые стали протагонистами этого кризиса. Российские внешнеполитические эксперты относят обе страны к категории государств, спонсирующих терроризм, и подобная оценка остается неизменной со времен войн в Чечне. Тогда российские спецслужбы выяснили, что чеченцы пользуются финансовой и идеологической поддержкой монархий Персидского залива. Россия остается при таком мнении и сегодня. Однако в отношениях со странами Аравийского полуострова Россия все же руководствуется прагматическими соображениями, поэтому за последние несколько лет экономическое сотрудничество с ними постоянно и значительно расширялось.
В декабре прошлого года российская нефтяная компания «Роснефть» продала 19,5% своих акций консорциуму Glencore и суверенного фонда Катара за 10,2 миллиарда евро. Эта сделка многих удивила, но при этом подтвердила российскую заинтересованность в долгосрочных отношениях с Дохой. Предстоящий 2018 год станет годом межкультурного сотрудничества России и Катара, и в этой связи ожидается заключение множества других выгодных деловых сделок.
Поэтому внезапный кризис поставил под угрозу российские планы, связанные с Катаром. В конце мая Владимир Путин подумывал о поездке в Саудовскую Аравию, но мудро заключил, что этот визит может быть предвзято истолкован, и тогда было принято решение о другом российском визите на высшем уровне — о турне Лаврова, которое тщательно спланировали. Из-за хороших отношений с Катаром Россия изменила свою стратегию и подход. Российский министр энергетики Александр Новак начал делать заявления о потенциале совместных нефтяных проектов России и Саудовской Аравии, а такое как минимум обсуждается с Ираном и Турцией, которые сейчас встали на сторону Катара.
Российская заинтересованность в поддержании хороших отношений с Саудовской Аравией очевидна и объясняется преимущественно экономическими соображениями. Лавров планирует посетить Эр-Рияд в начале сентября, и две страны вместе попытаются стабилизировать цены на нефтяном рынке. В апреле текущего года Председатель Совета Федерации Федерального Собрания РФ Валентина Матвиенко изложила российско-саудовский план по реализации нескольких выгодных проектов в начале 2018 года, общая стоимость которых достигает трех миллиардов долларов.
Во-первых, Россия продвигает идею о создании совместных исследовательских центров, которые могли бы работать над новыми технологиями для нефтеразведки, нефтепереработки и транспортировки нефти. Во-вторых, Россия хочет открыть перед российскими нефтяными компаниями новые возможности в Саудовской Аравии и продавать Эр-Рияду оружие и боеприпасы. Россия, разумеется, понимает, каким влиянием пользуется Саудовская Аравия в своем регионе и в мусульманском мире, поэтому Москва старается найти общий язык с саудовцами в сирийском вопросе. У России достаточно причин, чтобы поддерживать с Саудовской Аравией хорошие отношения, однако их не достаточно, чтобы открыто встать на сторону саудовцев в конфликте с Катаром.
С 2009 по 2015 год отношения России с Катаром были не из лучших. Доха постоянно критиковала Москву за то, что она поддерживает сирийского президента Башара Асада. Катарские телеканалы называли Путина диктатором XXI века, а Россию нередко характеризовали как главного врага мусульманского мира. Ситуация была сложной. В 2012 году на посла России в Дохе Владимира Титоренко было совершено нападение в аэропорту Дохи, и между двумя газовыми державами разгорелся конфликт на Форуме стран-экспортеров газа. Поэтому улучшение отношений с Дохой стало сюрпризом. Вскоре после того, как саудовцы попытались изолировать Катар, российские власти пригласили катарского министра иностранных дел Мухаммада бен Абдуррахмана Аль Тани в Москву, где он поблагодарил Кремль за желание оказать помощь. За несколько дней до этого визита российские представители провели переговоры о сотрудничестве в области энергетики с наследником саудовского престола Мухаммедом бен Салманом и министром нефти Саудовской Аравии Халидом аль-Фалихом. Все эти шаги закономерно вписались в логику российского подхода.
Кроме того, эти шаги подтверждают, что Россия учится на своих ошибках. Будучи большой страной, Россия склонна оценивать других с точки зрения размеров, но Москва уже поняла, что на Ближнем Востоке сила государства не зависит от его размеров. Поэтому в какой-то момент ей потребовалось наладить дружеские отношения с «маленьким» Катаром, который оказывает большое влияние на политику в регионе и СМИ, в особенности потому, что в исламском мире нет другого такого телеканала и такой медиа-империи, как «Аль-Джазира». Катар — крупнейший экспортер СПГ на рынки, где Россия сама хотела бы занимать большую долю, поэтому она стремиться работать в триаде Россия — Катар — Иран. Москва предложила помощь Аль Тани, но катарские власти ее не приняли, потому что предложение было формальным. Тем не менее оно сыграло свою роль, став важным и позитивным политическим жестом, который Катар так просто не забудет.
Если с саудовцами можно сотрудничать масштабно, то с Катаром ставку можно делать на качество и долгосрочность, и в этом еще одна из причин российского нейтралитета. Россия и Катар уже наладили крепкие экономические связи, и в этом смысле Саудовская Аравия отстает на шаг. Сотрудничество с Катаром уже ведется, а Эр-Рияд продолжает только обещать. Доха является одним из крупнейших ближневосточных инвесторов в российский рынок. К 2017 году Катар вложил в Россию 2,5 миллиарда долларов. Для сравнения: Саудовская Аравия инвестировала лишь 600 миллионов долларов. Помимо «Роснефти», Катар купил в 2013 году акции лидирующего российского банка ВТБ, а через три года вложился в петербургский аэропорт «Пулково». Благодаря этим инвестициям Катар установил дружеские отношения и обзавелся связями с представителями российских политических и бизнес-кругов.
Если оценивать ситуацию в целом, то Москва стремится ограничить негативное влияние катарского кризиса на стабильность Сирии, принимая во внимание авторитет Дохи в среде вооруженной суннитской оппозиции. Однако кризис все же может негативно сказаться на ситуации в Ираке и Йемене — странах, где сейчас Москва не пользуется особенным влиянием. Больше всего россиян беспокоит влияние региональных разногласий на энергетические рынки. Тем же самым обеспокоен и турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган. Известно, что Эрдоган и Путин несколько раз во время телефонных переговоров обсуждали ситуацию в Катаре, делились мнением о влиянии этого кризиса на войну в Сирии, а также не проект «Южный поток» (газопровод, который свяжет Россию и Турцию). Наконец, свою роль здесь играет и Вашингтон, которому Россия хочет показать, что является важным игроком на международной арене, которому не обязательно выбирать одну из конфликтующих сторон.
В этом смысле российское предложение о посредничестве в конфликте тоже исключительно формально. Если бы успех так и не был достигнут — а эта вероятность, судя по всему, велика, — то имидж России пострадал бы. Кстати, торопиться с решением катарской проблемы тоже нет причин, ведь России удалось найти собственный баланс между Дохой и Эр-Риядом, и многое говорит о том, что вскоре то же самое будет с Каиром. Пока саудовцы разбираются с Катаром, Москва займется Сирией, где у России появится намного большей возможностей, чтобы свободно определять будущее нового сирийского государства.
