Сейчас, на ранней стадии переговоров о конфигурации возможной миротворческой миссии ООН на Донбассе, Путин демонстрирует свое желание договориться. Потом еще появится от Кремля большое количество деталей, которые могут эти переговоры завести в тупик. Так что то, что Путин говорит сейчас, большого смысла не имеет, а значит, и большой новости в том, что он позавчера вечером сказал Меркель, — нет. Он же сказал: где будут представители ОБСЕ, там пусть будут и миротворцы. Пока что это все равно, получается, по линии разграничения огня. Но тем не менее символический шаг вперед, шаг навстречу украинской (и общемировой) позиции сделан. Разумный дипломатический маневр.
Главная точка преткновения будет в деньгах. Говорить о миротворческой миссии — это хорошо, но кто-то же должен за это платить. Ее масштаб зависит от готовности ООН и их доноров выделить достаточный бюджет. Это большая сумма, вот на этот год бюджет действующих миссий составляет 8 миллиардов долларов. То есть, миротворческие миссии стоят очень дорого и тратятся эти деньги не очень эффективно. Это, кстати, одна из претензий к ООН, потому что примерно четверть этих денег дает США, и еще десятую часть — Китай. Россия — около 5%.
Вообще слова Путина о миротворческой миссии — ответ на встречу между Сурковым и Волкером в Минске. Изначально такая идея была донесена от лица администрации Трампа Волкером, а уже Сурков донес ее до Путина. Путин же на первом большом публичном международном мероприятии, которое состоялось в Китае, ответил на предложение американцев. Мол, хорошо, я не против.
Вот и пошел новый процесс. Минские соглашения, похоже, окончательно умерли. И черт с ними!
