…В эти годы то была сеть глубоких оврагов на северо-западной окраине Киева длиной 2,5 км, окруженных, с одной стороны, пустырем и урочищем, а с другой — еврейским кладбищем. После Второй мировой войны это место стало символизировать одно из самых страшных преступлений против человечности в мировой истории: именно здесь, в Бабьем Яру, начиная с 29 сентября 1941 года и до октября 1943-го, гитлеровская оккупационная власть уничтожила свыше 100 тысяч лиц, в их числе 65-70 тысяч евреев, 621 украинского националиста (среди них — Елена Телига, ее муж Михаил), несколько тысяч ромов, огромное количество советских подпольщиков, военнопленных, бойцов Днепровской флотилии, детей Киева, пациентов больницы для душевнобольных.
Как уже не раз отмечал «День», не самым производительным путем (мягко говоря) было бы процентное «высчитывание» соотношения национальной или политической принадлежности среди невинно убиенных жертв Бабьего Яра. (Вместе с тем никогда нельзя забывать, что не менее 65% погибших там составляют евреи, которых уничтожали только за то, что они были евреями. Так нацисты злодейски решали «еврейский вопрос» еще до окончательного утверждения соответствующей доктрины в начале 1942 года). Это святое место скорби для представителей всех без исключения наций, чьи дочки и сыновья там погибли. А не место отдыха, как это есть в настоящее время (да еще и людей очень цинично настроенных: жена автора этих строк сама была свидетелем, как девушка со сноубордом в руках, которая выходила из троллейбуса и направлялась просто в урочище Бабий Яр, сказала такое: «А кто такая эта какая-то „Телега" и почему это в ее честь названа эта улица?» — шла речь о Елене Телиге…).
Идет речь, как настойчиво подчеркивает наша газета, о наличии или отсутствии государственной политики памяти (что является точным маркером реального наличия или отсутствия самого украинского государства!). Мемориализация мест этого ужасного преступления — это дело именно нашего государства, прежде всего, его, а не частных лиц, кем бы они ни были, олигархами из России в том числе (речь о господах Михаиле Фридмане, Германе Хане, Павле Фуксе) или иностранных государств, пусть бы как сочувственно они относились к Украине. Нельзя согласиться также с монополией любой нации в деле увековечения памяти жертв Бабьего Яра. Так же, как и с политико-конъюнктурными игрищами. Это цинично. Хоть ничье участие не исключается, были бы чистыми намерения и души.
Один из наиболее честных и глубоких исследователей трагедии, историк Виталий Нахманович, неоднократно выражал, в том числе на страницах «Дня», несколько ключевых тезисов. Хотелось бы напомнить о них.
1. Во-первых, несет ли ответственность украинское государство за это злодеяние, которое было совершено на нашей земле? Об этом нельзя говорить, поскольку такого государства тогда не было. Относительно ответственности, то идет речь об ответственности персональной, индивидуальной, конкретных преступниках, а не коллективной ответственности целых народов, которые являются категорией, присущей тоталитарным режимам.
2. Евреев объявили виновными в массовых взрывах на Крещатике, которые начались еще 24 сентября 1941 г. Нацисты делали ставку на то, что киевляне прибегнут к еврейским погромам. Этого не случилось. Тогда обнародовали объявление о том, что всем евреям с вещами приказано явиться 29 числа под угрозой расстрела на железнодорожную станцию вблизи Бабьего Яра (для «эвакуации куда-то далеко» — говорили шепотом…).
3. Бабий Яр — это не только история расстрела евреев, это шире, чем только Холокост.
4. В настоящий момент Бабий Яр является символом виртуальным, от живой истории там уже мало что осталось. Тем большей является потребность создать такой музейный комплекс (не исключительно еврейский), который действительно увековечил бы память обо всех невинных людях, представителях всех наций, и евреев, и не евреев, которые здесь погибли. Концепция такого комплекса нуждается в реализации целостной государственной политики памяти. Это не частное дело.
* * *
А теперь о том, как это было. Вот воспоминания Елены Кныш, киевлянки, еврейки, жены красноармейца, матери четырехлетнего ребенка, которая чудом спаслась в те страшные дни. «Когда я прибыла к месту сбора, там творилась невероятная жуткая картина: вся огромная толпа людей, от младенцев до стариков, находилась под усиленной охраной немецких солдат, вооруженных пулеметами и автоматами. Здесь же выгружали вещи в кучу, из телег, граждан с ручным багажом отводили в сторону, в укрытие, и там отбирали все вещи, снимали золотые перстни, сережки, брошки, часы и тому подобное. И в этом адском котле многотысячной толпы людей, обреченных на гибель, творилась неописуемая картина: крики, плач и возгласы заглушали все, что происходило на месте расстрела. Гитлеровцы гнали в Яр группами по 100-150 людей».
Елене Кныш удалось чудом спастись: она пролежала, прикрытая погибшими людьми, которые истекали кровью, несколько часов, потом выбралась оттуда вместе с ребенком. Она не забыла этого до конца жизни, это понятно. И мы — невзирая на насаждаемое в СССР забвение трагедии, потому что, собственно, кем были жертвы? «Буржуазными националистами», «безродными космополитами» (сталинский приговор евреям 1948 года) и пленными, в сущности, «изменниками»! — мы не имеем ни малейшего права что-то забыть. И потому, что убийство «с холодным сердцем», убийство «как работа» является достаточно распространенным в мире 3-го тысячелетия. И потому, что геноцид (в Боснии, Ичкерии, Африке, Сирии, у нас на Донбассе!) никоим образом не является делом прошлого.
