Любовь к российским ловушкам

Вероятно, это совпадение, что конференция сирийской оппозиции в Эр-Рияде совпала по времени с трехсторонним саммитом, организованным в российском городе Сочи. Как известно, на саммите встретятся президенты России, Турции и Ирана. Он будет посвящен обсуждению сирийского вопроса после договоренностей, о достижении которых объявил министр иностранных дел Лавров на встрече в Анталии. Что касается конференции сирийской оппозиции, то ее целью является объединение различных сил и оппозиционных платформ после предыдущей неудачной попытки, предпринятой Эр-Риядом. Утверждается, что прошлая конференция провалилась в связи с позицией так называемой московской платформы оппозиции, которая участвует и в текущей конференции, придерживаясь того же видения.

Позиция московской платформы полностью отражает российскую позицию, конфликт между ней и остальными группами проявился ещё на прошлой конференции в Эр-Рияде, когда она настаивала на том, чтобы не обсуждать судьбу Башара Асада и одобрить конституцию, принятую сирийским президентом в 2012 году. Другими словами, можно сказать, что московская платформа — это российский «агент» в Эр-Рияде, цель которого — либо навязать российское видение всей оппозиции и принимающей стране, либо сорвать конференцию, и дать Москве и Дамаску повод сказать, что раскол внутри оппозиции является причиной провала политического процесса.

Мы знаем, что оппозиция не может пойти против тех сил, которые оказывают ей поддержку, и согласна, хоть и вынужденно, сидеть за столом переговоров с московской платформой. Принятие этой неоднозначной ситуации связано с Эр-Риядом, которому на конференции в Вене было поручено подготовить оппозицию к участию в переговорах в Женеве. Было бы соблазнительно сравнить между собой встречи в Эр-Рияде и Сочи. Москва фактически присутствует на обеих, в то время как оппозиционные группы не принимают участия во встрече в Сочи. В прошлом для администрации Путина не составляло большого труда заключать региональные договоренности, подрывающие женевский процесс, тем же самым занимается московская платформа в Эр-Рияде.

Встреча в Сочи не является техническим дополнением к переговорному треку в Астане, а скорее обновлением курса российской политики на сирийском направлении с момента начала российских военных операций. Согласно этому курсу, Москва координирует свои действия с региональными державами и исключает взаимодействие с менее влиятельными игроками или теми силами, чья позиция ее не устраивает. Россия сотрудничает с Ираном и Турцией и в то же время продолжает взаимодействовать с Израилем. Можно сказать, что отсутствие Тель-Авива на встречах в Сочи скорее обусловлено соображениями по поводу иранской проблемы и в меньшей степени — турецкой, нежели желаниями России, которая изначально хотела играть роль дирижера для трёх государств, которые считают ее наиболее влиятельной силой в сирийском конфликте. Что касается «обмена» между Москвой и тремя столицами, то она позволила Анкаре дважды вмешаться в конфликт. Так, турки помешали курдским ополченцам установить контроль над всей северной частью Сирии, а позже следили за курдскими ополчениями в Африне с прилегающих территорий в Идлибе. Также Россия обеспечила поддержку с воздуха иранских отрядов милиции, сражающихся вместе с силами режима, и координировала с иранской стороной действия касательно ядерного досье. Что касается Тель-Авива, то он получил от России гарантии, что не будет препятствовать бомбардировкам объектов, которые представляют угрозу безопасности Израиля. Также Россия гарантировала, что будет поддерживать стабильность на сирийской границе с Израилем, несмотря на имеющиеся разногласия по поводу его желания, чтобы шиитские ополчения ушли с приграничной полосы.

 

В отличие от поддержки Башара Асада со стороны Тегерана, сделки между Москвой и тремя региональными державами дали определенные результаты. Тель-Авив неоднократно заявлял, что не вмешивается в обсуждение вопроса о судьбе Асада, что каждый раз позволяет заключить, что он предпочитает сохранение сирийского президента у власти.

Правительство Эрдогана окончательно отказалось от негативной риторики в адрес режима Асада, перейдя к такой риторике в отношении курдов Сирии и курдов Ирака в связи с референдумом об обретении независимости и его последствиями. Что касается усиления координации с Москвой, то оно было оправдано ростом напряжённости с Западом и даже с НАТО, как это произошло недавно.

Учитывая вышесказанное, мы все меньше верим в способность администрации США мешать Москве всякий раз, когда она того захочет, способность, которая сохранится при условии, если две страны окажутся на грани войны. Однако это вряд ли произойдет из-за Сирии и вряд ли произойдет при администрации, которое обвиняется в незаконных связях с Москвой. Тем не менее, это вселяет уверенность в то, что Москва не ощущает насущной потребности в арабском региональном партнере и не желает платить какую-либо цену за такое партнерство, что вызывает большой вопрос относительно визитов множества арабских чиновников в Москву и сделках с ними, которые можно считать подарком для российской экономики.

 

​

Вряд ли арабские правительства получили что-то в обмен на отказ от своей позиции по сирийской проблеме, в то время как в других региональных конфликтах Россия не имеет такого влияния. Другими словами, уступки, предлагаемые Москве по сирийскому вопросу, — это не что иное, как подчинение ей. Можно подумать, что игрокам нравится находиться в российской ловушке, по крайней мере со времени конференции в Вене и до сих пор. Достаточно указать на споры по поводу того, что Анкара способна исключить партию «Демократический союз» («сирийскую ветвь РПК») от участия во всех конференциях оппозиции, в том числе и в Эр-Рияде, несмотря на то, что она занимает видное место среди курдских сил. Информационные агентства подчеркивают, что московская платформа будет представлена 11 участниками, и это небольшая цифра по сравнению с общим числом приглашённых. Также нужно учитывать отношения между «Демократическим союзом» и режимом Асада. Что касается московской платформы, то она представляет те же интересы, что и Асад.

Те, кто ведёт разговоры об успехе российской дипломатии и изобретательности ее «разработчиков», не говорят об установленных ею ловушках и управлении теми, кто в неё попал.