Спустя сто лет после революции лидеры Украины пересматривают и меняют свое историческое наследие, преследуя собственные политические цели. Но для продвижения страны вперед необходима более честная историческая оценка исторических событий.
Когда в 1967 году издание Foreign Affairs попросило Джорджа Кеннана (George Kennan) высказать свои соображения о достижениях и неудачах советской власти в год 50-летнего юбилея Октябрьской революции, он заявил, что, революция, приведшая большевиков к власти в России, вне всякого сомнения, изменила мировую историю и стала единственным значимым событием XX века. Действительно, в период до окончания холодной войны и краха коммунизма в Восточной Европе, было трудно преувеличить грандиозность событий 1917 года.
По прошествии времени много было написано о том, что этот, казалось бы, непобедимый советский колосс на самом деле стоял на глиняных ногах обманывая как Запад, так и собственное руководство. После 74 лет советской власти ни одно посткоммунистическое государство не вернулось к идеям марксизма. Ленин и его идеология были сданы в архив и ушли в прошлое. На постсоветском пространстве по-прежнему существуют коммунистические партии, но они интересны лишь пенсионерам (вызывая у них ностальгию по их юности) и апеллируют к своеобразному «красному» консерватизму, имеющему мало общего с теми постулатами марксизма-ленинизма, которые когда-то вдохновляли революцию и политику — от Гаваны до Ханоя.
Через сто лет после революции идеологического влияния коммунизма уже давно не существует. Но государство, построенное большевиками — как конкретное проявление коммунизма — сохранилось до сих пор и преспокойно существует. И Украина не является исключением — как бы ее нынешние лидеры ни отказывались это признавать.
В России столетие революции встретили с равнодушием, при этом наблюдались попытки примирения и некая гротескная «карнавальность», характерная для путинской России. Путин открыл первый в Москве памятник жертвам сталинского террора, а стареющий главный коммунист России Геннадий Зюганов заявил, что будет в пятый раз баллотироваться на пост президента. Он сделал это заявление вскоре после выступления, в котором он обратился к своим сторонникам с призывом прислушаться к мудрости Сталина. Слова эти он произнес, на мероприятии, организованном Русской православной церковью в соборе, здание которого Сталин когда-то полностью разрушил. Между тем, лаконичное заявление Кремля о том, что никаких официальных торжеств по случаю празднования годовщины революции не будет, свидетельствовало о нежелании российской правящей элиты публично высказываться о том бурном времени волнений, гражданского неповиновения и развала государственной власти. В идеализированной кремлевской версии истории России весь период между Александром III и Сталиным, несомненно, будет «пропущен».
На Украине к столетию революции подошли по-другому, хотя в их концепции противоречий не меньше. Для украинцев, которые недавно пережили революцию Евромайдана 2014 года, аннексию Крыма и войну на Донбассе, события столетней давности не кажутся древней историей. Украинцы слишком хорошо знают, насколько велика сила протестов, и из недавнего опыта они знают, что народные волнения могут привести к революционным переменам снизу, заставляя политические элиты и иностранные державы считаться с событиями, которые от них не зависят.
Говоря о годовщине украинской революции и период гражданской войны в общих чертах, президент Украины Петр Порошенко заявил, что прежняя Украинская национальная республика (УНР) потерпела неудачу, поскольку власти не смогли «сплотить украинский народ, чтобы противостоять российскому нашествию. Москва умело воспользовалась нашими внутренними распрями и на долгие годы захватила Украину». Далее он сказал, что уроки 1917-1921 годов по-прежнему важны для сегодняшней Украины. По его словам, «если бы только была машина времени, Грушевский или Скоропадский, Винниченко или Петлюра опираясь на собственный опыт, объяснили бы» сегодняшним многочисленным чиновникам Украины необходимость противодействия политическим распрям в их собственных рядах.
Украинский институт национальной памяти был создан в 2000-е годы для изучения спорных и весьма политизированных вопросов современной украинской истории. Но в последнее время он сам занял ревизионистские позиции и занимается пересмотром истории, предложив вниманию общественности аналогичный исторический анализ. По словам директора Института Владимира Вятровича, Украинская революция была попыткой защитить Украину от большевистского вторжения, подобного той российской агрессии, которая продолжается и сегодня.
Под воздействием проводившейся десятилетиями советской пропаганды и мифотворчества и на фоне постсоветского поворота в сторону национализма и романтизации антибольшевистских организаций искажались факты, связанные с Украинской революцией и последующей гражданской войной. Часто менявшиеся в тот период и недолго существовавшие правительства были не в состоянии серьезно заниматься государственным строительством. Только консервативное правительство Павла Скоропадского попыталось построить государственные институты и пропагандировать украинский язык. Но даже Скоропадский был вынужден прибегать к помощи бывших царских чиновников. В то время уровень грамотности оставался по-прежнему низким, и все стороны конфликта, осуществлявшие конфискацию зерна или вводившие воинскую обязанность (осуществляя насильственный набор в армию), создавали для преимущественно сельского населения республики крайне тяжелые условия.
Украинское правительство, несмотря на свои первоначальные социал-демократические взгляды, начало оказывать весьма существенную поддержку старым землевладельческим элитам, в значительной степени отдаляя от себя крестьян. И белогвардейцам с их жестким пророссийским национализмом тоже не удалось завоевать сердца и умы украинского крестьянства. Скептически относились крестьяне и к большевикам, многие из них считали Гражданскую войну бессмысленным братоубийством, но при этом они хотели сохранить завоевания земельной реформы, произошедшие в 1917 году. В период голода в 1918-1919 годы Республику накрыла волна беззакония и насилия. Все — войска, лояльные украинской власти, белогвардейцы, анархисты-махновцы и «красные» — чинили в отношении местного населения жесткие расправы, подвергали репрессиям — в том числе проводили еврейские погромы.
Успех большевиков на Украине нельзя отнести лишь к междоусобицам среди оппозиции. Просоветские группировки, изначально действовавшие на Украине с позиции слабости и вынужденные прибегать в первую очередь к партизанской тактике, смогли наладить временный союз с анархистским лидером Нестором Махно, армия которого оккупировала большую часть юго-восточной Украины и сумела остановить как войска, которые поддерживал Киев, так и «белых». Когда Красная Армия продвинулась вперед, они создали новую военную администрацию, которая по своему влиянию значительно превосходила даже старую царскую бюрократию. Красная армия, испытывавшая постоянную потребность в новых призывниках, ввела всеобщую систему регистрации жителей сел и деревень с целью борьбы с дезертирством и уклонением от службы в армии населения, измученного войной
Наряду с принуждением велась пропаганда, прославлявшая существующую власть, согласно которой при другой власти было бы хуже. В отличие от «белых», «красные» повсеместно публиковали пропагандистские материалы на украинском языке и спешно убирали и разрушали старые царские символы русификации. На их месте ставили новые памятники украинским революционерам и выдающимся национальны деятелям, например, поэту Тарасу Шевченко. Влияние этой политики на украинское крестьянство, скорее всего, было минимальным, поскольку у многих крестьян не было ярко выраженного национального самосознания, но эти действия действительно помогли большевикам привлечь на свою сторону украинскую городскую интеллигенцию. Большевикам играло на руку и усиление неприязни к иностранным государствам после немецкой оккупации в 1918 году и польской интервенции в 1919 году.
Украина покончила со старым режимом — так же, как Советская Россия. Большая часть местной царской элиты либо бежала, либо прозябала в нищете, либо погибла во время Гражданской войны. Украинская интеллигенция тоже эмигрировала, хотя некоторые из ее представителей впоследствии вернулись в СССР и дорого заплатили за это в годы сталинского террора. В условиях военного коммунизма и всеобщей воинской обязанности было необходимо создать жесткую иерархическую систему, которая впоследствии была усилена созданием дополнительных уровней контроля в 1930-х годах. В то же время, пока Сталин еще не усилил свой контроль, украинские коммунисты были весьма независимы в своих взглядах. В республике была своя Украинская коммунистическая партия, независимая от большевиков, которая просуществовала до 1925 года.
Большевики считали национальный вопрос жизненно важным для дальнейшей победы революции. Поэтому они развернули масштабную кампанию коренизации (нацизации) с целью популяризации грамотности, местных кадров и использования местных языков. В результате советской политики урбанизации города Украины стали преимущественно украинскими. Украинские журналы и газеты, на публикацию которых при царе действовали запреты, отличавшиеся степенью жесткости, теперь начали печатать повсеместно и в больших количествах. В итоге Сталин и его приспешники заподозрили, что среди украинских партийцев растет украинский национализм, и в 1930-е годы кампания была свернута. Но она, несомненно, сыграла существенную роль в укреплении чувства украинской идентичности. Это, скорее всего, способствовало росту ожесточенного сопротивления сталинской политике принудительной коллективизации, которая проводилась по всей Украине в 1930 году.
Это не какие-то споры по поводу отображения исторических событий, понятные лишь посвященным. С 2014 года Украина проводит основательную кампанию «декоммунизации», в ходе которой ликвидируются советские символы и сносятся памятники. Города и улицы, носящие имена советских деятелей, были переименованы, за исключением нескольких. В частности, одним из самых символичных событий во время протестов в Киеве в 2014 году стал снос памятника Ленину в центре города.
Памятники являются легкой мишенью — они не могут приспособиться к изменениям господствующего общественного мнения и часто служат теми бросающимися в глаза пережитками времен предыдущей системы, с которыми люди, называющие себя революционерами, хотят покончить. Проблема заключается в том, что памятники являются лишь наиболее заметным элементом гораздо более глубокого и распространенного влияния советской эпохи на современное украинское государство.
Когда большевики ставили перед собой задачу создать Советскую Украину, они преобразовали и заново создали все — от искусства и образования до профсоюзов, военных структур и пенитенциарных учреждений. Некоторые составляющие большевистского наследия сегодня легко разглядеть — к примеру, современные четко обозначенные украинские границы. Другие же являются подсознательными, и среди них — продолжающееся влияние советской правовой системы на судебную систему Украины.
Миллионы этнических украинцев с энтузиазмом принимали участие в советском эксперименте. Пока они строили новое государство, такие политические программы, как коренизация, способствовали повышению престижа украинского языка и формированию более ярко выраженной украинской этнической идентичности. Украинские советские лидеры, такие как Николай Скрипник, глава народного секретариата Украины, сегодня почти забытый, ясно представляли, каким должен быть украинский национальный коммунизм. Но у человека в Кремле были другие планы. Сталин довел Скрипника до самоубийства и начал полномасштабную чистку партийных рядов на Украине. В результате сталинской коллективизации в республике начался Голодомор — голод, от которого умерли миллионы украинцев. Хотя главным виновником Голодомора, всякого сомнения, является Сталин, местные партийные и сельские активисты, которые осуществляли эту коллективизацию, также виноваты, что нельзя упускать из виду.
Обсуждать эти мрачные события в истории Украины весьма болезненно, но это более конструктивно, чем распространять ложные или упрощенные версии этих событий. Отказавшись от таких упрощенных определений как «украинские герои» и «русские/советские злодеи», Украина может окончательно примириться со своим прошлым, принять противоречивую историю своего создания и ослабить влияние современной российской пропаганды, направленной против Украины. Кроме того, украинское общество с его чувством гражданского самосознания, обострившимся после революции 2014 года и войны на Донбассе, была бы готова принять более проработанную и более «гибкую» национальную идею. Если Украина хочет добиться успеха в проведении реформ, тогда в обсуждении своей истории она должна быть честной.
