Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

«Приговоры выносят российские спецслужбы. В Крыму царит не закон, а произвол», — утверждает адвокат

© РИА Новости Сергей Мальгавко / Перейти в фотобанкУчастники празднования крымско-татарского праздника «Хыдырлез» в Крыму
Участники празднования крымско-татарского праздника «Хыдырлез» в Крыму
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Москва ужесточает меры. В аннексированном Крыму все беспощаднее преследуют крымских татар. Цель — заставить молчать любого, кто не лоялен к Кремлю. Об этом говорится в докладе Human Rights Watch, опубликованном на прошлой неделе. Сообщается, что крымских татар безосновательно обвиняют в экстремизме, сепаратизме и терроризме. Свободные СМИ запрещены, любая критика оккупации карается.

Эдем Семедляев — крымский татарин и адвокат, который занимается в основном делами крымских татар, преследуемых по политическим причинам. Но и ему самому нужна охрана: недавно российская полиция провела обыски в его офисах и конфисковала компьютеры. До этого в его дом попытались проникнуть неизвестные, которые утверждали, что являются налоговыми инспекторами. Но, несмотря ни на что, Семедляев остается улыбчивым и бодрым человеком, который не боится вступать в заранее проигранную битву.


— Петра Прохазкова: Готов ли кто-то, кроме Вас, защищать в Крыму обвиняемых по политическим мотивам?


— Эдем Семедляев:
С 2014 года, когда Крым был аннексирован, никто из адвокатов, кроме меня и моего коллеги Эмила Курбединова, не брался за политические дела. Мы остались вдвоем и бегали из суда в суд. Но постепенно нам стали помогать, и вы не угадаете кто. Русские адвокаты из материковой России. Помощь от людей из страны, которая оккупирует Крым, оказалась неожиданной и ценной. В последнее время к нам примкнули пять адвокатов из самого Крыма, которые хотят с нами работать.


— В чем чаще всего обвиняют Ваших клиентов?


— Москва одержима борьбой с экстремистами и террористами и гениально жонглирует этой терминологией, чтобы манипулировать общественными мнением в Европе. Россия использует страх перед терроризмом, чтобы оправдать свои репрессии. Русские применили этот принцип и к Меджлису крымскотатарского народа, который признан в мире официальным органом крымских татар. Но когда после аннексии Крыма русским не удалось склонить Меджлис к коллаборационизму, его признали экстремистской организацией. При этом за последние 25 лет, за время существования самостоятельной Украины, в стране не произошло ни одного теракта.


А уж тем более по религиозным мотивам. На Украине с мусульманами не было никаких проблем. Тем не менее, российская пропаганда старается вызвать у граждан страх, боязнь ислама, терроризма, потому что испуганный человек податлив. Иногда это обретает комичную форму: недавно пропал мотоцикл. В поисках было проведено 200 домашних обысков. 200! Они искали мотоцикл в ящиках письменных столов, в компьютерах и в нижнем белье. Конечно, все по закону, ведь они искали мотоцикл. Цель — показать, что в Крыму царит не закон, а произвол, что органы преследования могут делать все, что захотят, и что никто ни в чем не может быть уверен.


— Тогда какой смысл заниматься в Крыму адвокатурой?


— Мы знаем, что приговоры выносятся не в судах. Вердикт приходит уже готовым, как правило, из ФСБ. Когда я защищал заместителя председателя меджлиса Ильми Умерова, я полностью опроверг все обвинения. Но тщетно. Все заранее знали, каким будет решение суда. Мы работаем в абсурдном юридическом пространстве, но все равно работаем.


— То есть единственный шанс для Ваших клиентов — достучаться до Европейского суда по правам человека?


— Наше первое крупное дело, которое мы довели до европейского суда, было делом «Хизбут-тахрир» 2015 года. Это дело уже рассматривается в Страсбурге. Однако пока наши клиенты отбывают наказание. С 2003 года в России эта организация считается террористической, а на Украине она без проблем вела деятельность до 2014 года. Обвинение было предъявлено 14 членам организации.


Они ничем не провинились, кроме того, что, по мнению россиян, являются членами террористической организации. Они просто встретились, поговорили о России и Украине, а кто-то записал их разговор и донес. В домах многих членов не раз проводились обыски. Я лично спрашивал сотрудников ФСБ, нашли ли у кого-то взрывчатку, оружие или какие-то запрещенные вещи, и мне официально подтвердили, что вообще ничего не было найдено.


— Как проводится такой домашний обыск?


— Приезжает отряд полиции, бойцы специального подразделения выламывают двери, пролезают в окна — в общем, врываются в помещение и кладут всех лицом вниз, включая женщин и детей. На всех надевают наручники. Все это похоже на военную операцию. Но полиции хорошо известно, что эти люди ни в чем не виноваты. Однако подобные рейды начальство очень приветствует: чем больше людей посадят, тем больше премии. А иногда возможно и повышение.


— Сколько крымских татар сегодня сидит в тюрьме?


— По политическим обвинениям 24 человека. Четверо уже осуждены, а остальные ожидают под стражей в Крыму. Однако отбывать наказание их увозят в Сибирь, за две-три тысячи километров от их семей. Хотя по закону их должны оставить ближе к дому. Но эта норма не распространяется на осужденных за терроризм и экстремизм. Федеральная служба исполнения наказаний сама решает, куда отправить этих «преступников». Вот и отправляют в Сибирь!


— Вы надеетесь добиться освобождения одного из тех, кто ожидает приговора?


— Нет, не надеемся. В России всего 0,02% вердиктов об освобождении. Однажды я слышал, как российский адвокат объяснял журналисту, почему в Соединенных Штатах так много вердиктов об освобождении, а в России — так мало. «Потому что у нас отличные следователи, которые крайне редко допускают ошибки», — сказал тот адвокат. То есть, по его словам, в Европе и США не следователи, а профаны. Еще одна вещь играет здесь роль: наши следователи, прибегая к различным методам, часто заставляют подозреваемых признаться, даже если те ничего не совершали. Им обещают штраф, условный срок, а потом их приговаривают к реальному тюремному заключению.


— Но как себя должен чувствовать судья, который знает, что его действия полностью противоречат сути профессии?


— Думаю, что в первую очередь судьями движет страх. Я был свидетелем того, как сотрудник ФСБ кричал на судью, как на маленького мальчика. Судьи просто боятся потерять работу, боятся оказаться за решеткой. Поэтому предпочитают отправлять туда безвинных людей. Я все никак не могу забыть Сервера Караметова, 76-летнего старика, который восьмого августа этого года в одиночку пикетировал Верховный суд Крыма в Симферополе.


Над головой он держал плакат: «Путин! Наши дети не террористы! Хватит сажать крымских татар!» Он трясся всем телом, потому что страдает болезнью Паркинсона. И все равно таким образом он хотел поддержать одного из лидеров крымских татар — Ахтема Чийгозова, судьба которого в тот момент решалась внутри здания. Но вскоре Караметова задержали пятеро русских полицейских.


— Но ведь протест одиночки не требует предварительного согласования с властями, как демонстрация. Почему же этого пожилого человека арестовали?


— В некоторых местах даже один человек не смеет выражать свое мнение. Дедушка не знал, что перед судами и полицейскими участками делать этого нельзя.


Больше всего меня шокировало, что тяжело больному человеку дали десять суток. Я не защищал его, но приходил посмотреть на этот процесс. На первый взгляд все проходило так, как должно. Масса доказательств, включая видеозапись. На скамье подсудимых сидел хилый старик и весь трясся. Свидетели-полицейские давали показания. Двухметровый парень утверждал, что старик отчаянно сопротивлялся, когда полицейские хотели помешать ему совершать противоправные действия.


Якобы они не могли с ним справиться. Потом суд удалился для вынесения приговора. На это ушло полтора часа. Наконец судья вышла и зачитала приговор. Ее голос дрожал, и я испугался, что она сейчас расплачется. Было понятно, что ей не по себе. Но она должна была зачитать то, что кто-то приказал. Все присутствующие в суде были шокированы. Такого старика — и отправить в камеру?


Но через три дня на улицу вышли уже семь таких стариков. У них был такой же транспарант, как и у их друга, и еще другие, на которых они выражали ему свою поддержку. Они доказали, что ничего не боятся — даже тюрьмы. Этих стариков за решетку уже не отправили. Побоялись. Семь смелых стариков оказались слишком крепкими орешками даже для российской судебной системы.