Четыре десятилетия назад Марк Хэмилл (Mark Hamill) впервые сыграл роль Люка Скайуокера в фильме, который назвался «Звездные войны». Многие тогда в Голливуде считали, что особых шансов на успех у него не будет. Однако он стал одним из самых успешных приключенческих лент в истории кинематографа. А недавно Хэмилл вновь исполнил главную роль своей жизни в фильме «Звездные войны: Последние джедаи». На интервью, проходившее в Лос-Анджелесе в гостинице Four Seasons Beverly Hills Hotel он привел свою дочь Челси Элизабет, которая является его помощником, а также собаку смешанной породы по кличке Милли, которая во время интервью нередко оказывалась у него на коленях.
Frankfurter Allgemeine Zeitung: В 26 лет вы за один день превратились в глобальный феномен. Как вы восприняли такое драматическое изменение в вашей жизни?
Марк Хэмилл: У меня было такое чувство, как будто я оказался в эпицентре урагана. Вдруг все вокруг меня забурлило. Тем не менее, в самом центре все было относительно спокойно. Вскоре после «Звездных войн» я стал сниматься еще в одном фильме, и поэтому в то время был занят в съемках. Если бы тогда находился в Нью-Йорке, то у этой ситуации была бы совершенно иная динамика. За несколько дней до выхода «Звездных войн» на экраны кинотеатров мы участвовали в рекламной акции в Ванкувере — Кэрри (Кэрри Фишер — примечания редакции газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung), Харрисон (Форд) и я.
В тот момент никто нами особенно не интересовался. Спустя два дня после начала показа этого фильма мы прилетели назад в Чикаго. И в аэропорту была целая толпа людей. Я тогда сказал Кэрри и Харрисону: Ребята, здесь должна быть какая-то знаменитость. Посмотрите, сколько здесь собралось народу! А когда мы подошли ближе, то увидели, что у одной из девушек — прическа принцессы Леи, а на одном из парней — костюм в стиле Хана Соло. Они были одеты, как мы. Невероятно.
- Как вы все это выдерживали?
— Я попытался сохранять голову холодной. Но, честно слово, это было не просто. Они относились к нам, как к рок-звездам. Вы хотите, чтобы я сказал честно? Это было великолепно! Но у нас в семье было еще шесть братьев и сестер. И они позаботились о том, чтобы я не очень зазнавался. У меня никогда не было мании величия, и я никогда не думал, что все поклонники будут меня обожать. Они были в восторге от Люка Скайуокера, с которым у меня, определенно, мало чего общего. Я ненавижу, когда мне приходится рассказывать детям нечто подобное. Но в своей обычной жизни я не являюсь пилотом. Скажу больше — мне даже неприятно летать!
— Вы боитесь летать на самолете?
— От страха я не накладываю в штаны. Но чувствуя себя не в своей тарелке. Я всегда говорю детям: «Звездные войны» — это большая иллюзия. И тем не менее этот фильм может кое-чему научить. Если ты веришь в себя, никогда не сдаешься и продолжаешь упорно трудиться, то твоя мечта может стать реальностью. И это позиция Люка Скайуокера.
— Сколько тонн писем от поклонников вы тогда получили?
— Огромное количество. Это было потрясающе.
— Вы их действительно все прочитали?
— Конечно, не все. Это было бы невозможно. Но для меня было очень важно все это видеть. В какой-то момент почта поклонников превратилась в своего рода домашнее задание, которое я должен был выполнять каждый день. Я тогда думал так: если я могу за ночь ответить на сто писем, то секретарша мне не нужна. Я вполне мог понять восторг фанатов. Поскольку я сам был фанатом.
— А кем вы восхищались?
— После того как я посмотрел фильм «Вечер трудного дня» (A Hard Day's Night), я стал большим поклонником группы The Beatles. Я был в таком же диком восторге от них, как и все девушки. Я хотел все о них знать — как они проводят время, где они живут, чем они питаются. А поскольку я сам был известным человеком, то я мог в определенной мере себя с ними идентифицировать. Однажды Джорджа Харрисона спросили: А что означает для вас быть одним из битлов? А он ответил вопросом на вопрос: А что значит не быть одним из битлов?
Это о многом говорит — ведь это была единственная жизнь, которую он знал. И у меня было то же самое. Если посмотреть со стороны, то жизнь может показаться странной, но это была моя реальность. Когда я играл на Бродвее, то у выхода стояли не те зрители, которые посмотрели спектакль, а люди с атрибутикой из фильма «Звездные войны», которые хотели получить мой автограф. «Как вам понравилась эта пьеса?— Какая пьеса?— Подпишите. Поставьте, пожалуйста, подпись на мой лазерный меч»
— Когда настал тот момент, когда вы уже захотели быть не только Люком Скайуокером?
— Набор в целом был в порядке, хотя в нем имелись как позитивные, так иногда и раздражающие элементы. Как мое эго относится к тому, что я останусь в памяти людей только благодаря этой роли? Вы знаете, я вообще не рассчитываю на то, что кто-то будет обо мне вспоминать. Но если, тем не менее, люди будут помнить только мое имя, независимо от повода, то это уже будет больше того, на что я мог надеяться. И я предпочитаю получить популярность за роли с позитивным содержанием. Только представьте себе, что я бы стал бы популярным как Адольф Гитлер или Чарльз Мэнсон. Это было бы настоящей драмой. Люк для многих людей символизирует надежду. И это хорошая вещь — и тогда и сейчас.
— Мы живем во время моральной неопределенности. В кинотеатрах демонстрировались фильмы о ветеране войны, который разочарованным вернулся домой из Вьетнама и который узнал о том, что его жену изнасиловали, после чего он начинал большую месть. Я говорю обо всей этой ерунде типа «Рембо». В этом отражалась американская душа. У нас, как в сказке, господствовали предельно ясные характеристики. Добро всегда было в белом, а зло — в черном. По сути, наша история была настолько китчевой, что ее надо было переместить в сверкающую вселенную научной фантастики для того, чтобы ее вообще можно было рассказать.
— Вы отказались играть в кино роли, похожие на Скайуокера. Жалеете сейчас об этом?
— Нет, для меня это было логическим шагом. К сожалению, я не получил те роли, которые я хотел бы сыграть.
— О каких ролях идет речь?
— Я с большим удовольствием сыграл бы роль Моцарта в фильме Милоша Формана «Амадей». Я уже играл эту роль на Бродвее, и у меня были неплохие шансы. Но в какой-то момент стало понятно, что Форман не хочет брать меня на эту роль. После этого я напрямую его спросил. А он ответил со своим прекрасным чешским акцентом: никто не поверит в то, что Люк Скайуокер стал Моцартом. Эта роль определила всю мою карьеру. Но поверьте, есть вещи и похуже.
— Как вы справились с этой ситуацией?
— Я всегда хотел быть характерным актером. Всегда выкладываться полностью, независимо от того, находился ли я на большой сцене, или играл за пределами Бродвея в зале, вмещавшем 900 зрителей. В какой-то момент я добился очень большого успеха в озвучивании ролей: например, я озвучил Джокера в мультфильме о Бэтмене. В этом случае я мог быть полностью незаметным, поскольку никто меня не мог видеть. В этом было что-то освобождающее.
— Вы — сын капитана ВМС США, и поэтому вам пришлось часто переезжать с места на место. Как это на вас повлияло?
— Я постоянно должен был заново себя придумывать. И каждый раз, когда я находил новых друзей, наступал момент расставания. Это было нелегко. И когда я начинал понимать, что в Сан-Диего считается крутым, то есть как там говорят, как одеваются, нужно было уже переезжать на восточное побережье. А там в моде были совершенно другие вещи. Я постоянно оказывался посторонним и был вынужден уподобляться хамелеону. Я лишь хотел принадлежать к какому-то определенному месту. За 12 лет я ходил в девять различных школ! И тогда я уже принял решение: если у меня будет своя семья, то ничего подобного не повторится. И вы видите, что со мной произошло: я актер, и для каждой новой работы приходится отправляться в другое место.
— Насколько военным было воспитание со стороны вашего отца?
— Он был очень суровым и строгим воспитателем. А вот у моей мамы была слабая сторона, когда речь заходила о моих странных предпочтениях. В то время я записал на кассетный магнитофон фильмы о Дракуле и имитировал Бела Лугоши (Bela Lugosi). Моя мама тогда нежно мне сказала: «Дорогой, то, что ты делаешь, — это потрясающе. Однако в будущей жизни это тебе не поможет». Я любил комиксы и делал небольшие фигурки Франкенштейна, тогда как мой старший брат хотел стать врачом.
В то время я подслушал разговор моих родителей, в ходе которого мой отец задал вопрос: «Сью, что мы сделали не так с этим ребенком?» Они серьезно думали, что я ненормальный. Летом 1969 года я переехал в Лос-Анджелес и жил на Авеню Лорель (Laurel Avenue), то есть рядом с тем местом, где группа Мэнсона совершила свои убийства. Я жил совершенно один в этой крохотной однокомнатной квартирке, и я страшно боялся. У меня не было ни телефона, ни телевизора, ни проигрывателя для пластинок. У меня была всего одна лампа. И тогда я спросил себя: выходит, мои родители были правы?
— Будете ли вы сейчас советовать людям выбирать актерскую профессию?
— Нет. Меня часто приглашают в качестве гостевого преподавателя в актерские школы. И я все время советую молодым людям отказаться от актерской профессии.
— Почему?
— Потому что эта профессия делает человека несчастным. Даже если человек обладает талантом, его просто убивают постоянные отказы. Ты слишком высокий, слишком низкорослый, слишком худой, слишком толстый, не подходит цвет твоей кожи, или тебе говорят, что у тебя ужасные зубы. Это какой-то сумасшедший дом. Вероятность достижения успеха является минимальной. Если есть что-то другое, что вы умеете делать и что вас увлекает, то лучше займитесь именно этим.
— Они следуют вашему совету?
— Конечно, нет. Но если кого-то не удается отговорить, то это означает, что шансов выжить, будучи актером, становится немного больше. И для меня тоже не имело значения, получится у меня или нет. Я рассуждал так: если не стану актером, то буду заниматься обеспечением работы на съемочной площадке. В таком случае я не стану частью этого шоу, но буду, по крайней мере, где-то рядом. И я был бы более счастлив, продавая билеты, чем работая в офисе.
— Является ли эта непреодолимая страсть к шоу-бизнесу той самой Силой в вашей жизни?
— Силой в моей жизни была эта дикая решимость, которая меня мотивировала и заставляла добиваться своего — любой ценой. В актерской школе было сделано все для того, чтобы меня разрушить. Меня не пускали на сцену, и вместо этого мучили меня скучными занятиями, посвященными истории греческого театра. Но независимо от того, какие возникали на моем пути препятствия, я был готов их преодолеть. Но я должен был оставаться в той школе, так как я не хотел попасть во Вьетнам. А еще была любовь. Мне невероятно повезло, и я смог найти мою жену.
— А до этого вам не везло в любви?
— До этого я жил с женщиной, которая в одной мыльной опере играла мою сестру. И она была такой же сумасшедшей, как и я. Совместная жизнь двух актеров — это взрывоопасная смесь. Ничего хорошего из этого не получится. Когда я встретил свою будущую жену, она работала пародонтологом и крепко стояла на ногах. Она смогла дать мне ту уверенность, которая мне была нужна в личной жизни. Если серьезно задуматься, то она и есть, по сути, та Сила в моей жизни. С ее поддержкой я могу все что угодно пережить. Даже если мне будут предлагать самую идиотскую работу или что-нибудь в этом роде. Вместе с ней я смогу с этим справиться. Я снимался в таких фильмах, которые должны были послужить сигналом. Если у тебя не возникает ни малейшего желания посмотреть фильм с твоим участием, то что-то явно должно быть не так.
— А почему вы снимались в тех фильмах?
— Потому что мне нужны были деньги. Я снялся в паре фильмов только из-за гонорара. И я думал, что через некоторое время о них забудут. Я тогда не подозревал, что интернет будет развиваться в таком направлении. Сегодня там все можно найти.
— А разве это не сюрреалистично — спустя сорок лет вновь сыграть Люка Скайуокера?
— Это нечто необычное, неожиданный сюрприз. Но каким-то образом в логике «Звездный войн» появляется смысл. Я долго не раздумывал, когда получил это предложение. Я сразу согласился. Вероятно, это было ошибкой. Я должен был бы с помощью наигранного сомнения увеличить размер гонорара. Но я был просто в восторге. Что за потрясающий подбор актеров? Я подумал: Мы получили Бенисио дель Торо. У него уже есть «Оскар». Зачем ему сниматься в «Звездных войнах»?
— У сэра Алека Гиннесса тоже уже был «Оскар».
— Это верно. Я тогда спросил у него, почему он решил сыграть роль Оби-Ван Кеноби. Он ответил: Мне всегда хотелось сыграть волшебника в сказке для молодых людей.
— Ваша коллега Кэрри Фишер умерла вскоре после завершения съемок.
— Это ужасно. На самом деле, мы были близко знакомы, мы были друзьями. Мы доверяли друг другу. И в результате в фильме появилась своего рода меланхолия, которой он не заслуживает. Это звучит эгоистично, но я по этой причине очень злюсь на нее. У нее с пунктуальностью было все в порядке, за исключением этого случая. Она должна была бы все еще быть здесь с нами.
