Официальное заявление о разгроме ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.), сделанное командующим иранским спецподразделения «Эль-Кудс» Касемом Сулеймани, не только возвестило об окончании деятельности западно-арабско-террористической коалиции в регионе, но и огорчило Запад новостью о создании ирано-российской коалиции. Данная коалиция при участии Сирии и частично Турции фактически подчинила себе политическое развитие Западной Азии, нанеся очередной удар по планам создания нового американского порядка в регионе.
Создание стратегической коалиции Тегерана и Москвы в том виде, как это произошло в Сирии, разумеется, было одним из последствий сирийского кризиса и с первых своих дней привлекало к себе интерес западных экспертов. Возможно, за последние месяцы ослабление интереса к сохранению западно-арабской коалиции, поддерживавшей оппозицию и террористов в Сирии, произошло по причине сокращения масштабов этого «самочинного и неразумного» бедствия, так что антисирийское объединение пришло к выводу, что вместо помощи укреплению стратегической коалиции Ирана и России, ему лучше отдать ей в качестве трофея оппозиционеров вместе с игиловцами.
В любом случае новая реальность в Западной Азии состоит в определяющей роли восточной коалиции и ее планов в отношении нового порядка в регионе. Западные эксперты, в свою очередь, пытаются анализировать сущность этой коалиции, ее цели, интересы и дальнейшее развитие самой ирано-российской оси. Несколько дней тому назад данной темой занялся американский научный центр Atlantic Council. В своем докладе под названием «Партнеры или соперники?» эксперт этого центра Джон Хербст (John Hurbst), директор Евразийского центра Дину Патричиу, решил разобраться в проблеме «дуалистического будущего ирано-российской мощи на Ближнем Востоке».
Прошлое российско-иранских отношений
В начале своего доклада эксперт Atlantic Council достаточно подробно излагает насыщенную взлетами и падениями историю отношений Ирана и России, началом которой считает время, «когда купцы и воинственные викинги впервые открыли торговые пути из Балтики до Черного и Каспийского морей». «Позднее русские военные отряды, — продолжает автор, — преимущественно состоящие из казаков, двигавшихся от Астрахани на юг, встретились с персами на Кавказе, и уже в 1630-х годах произошла первая русско-персидская война».
Как пишет эксперт Atlantic Council, в последующие столетия нападения русских на Иран продолжились. В конце концов, англичане, напуганные приближением России к «жемчужине британской короны», как тогда называли их колониальные владения в Индии, начали противиться этому продвижению. Результатом этого противостояния в XIX веке стал раздел Ирана на две части: северную под контролем русских и южную под управлением англичан. Данное противостояние продолжилось и в ХХ веке в ходе Второй мировой войны, в результате чего иранцы затаили сильную обиду на русских и англичан.
Джон Хербст отмечает, что Исламская революция 1979 года по разным аспектам стала уникальным феноменом и повергла в трепет весь Ближний Восток. Одним из этих аспектов было ее исламское содержание. Несмотря на то, что регион Западной Азии был преимущественно исламским, основные события в арабском мире и сопредельных регионах до революции в Иране развивались под влиянием секулярных сил. Между тем иранская революция, исламская по своей сути, смогла полностью нарушить предыдущую расстановку сил в регионе. Другими словами, победа аятоллы Хомейни продемонстрировала «возрождение политического коммунизма в руках исламских сил».
Автор доклада убежден, что, кроме антагонизма идеологий исламского Ирана и коммунистического СССР, установлению отношений между двумя странами мешали и некоторые геополитические противоречия. Например, второе нападение Советского Союза на Афганистан в 1979 году стало событием, потрясшим всю Западную Азию. На отношения Тегерана и Москвы оно повлияло в том смысле, что, во-первых, привело к власти в мусульманском Афганистане коммунистическое правительство, а во-вторых — способствовало фактическому появлению советских войск у иранских границ. Поддержка Советским Союзом Саддама Хусейна стала еще одним геополитическим фактором, осложнившим установление отношений этой страны с Ираном.
Переходный период: от распада СССР до ядерного соглашения
По мнению эксперта Atlantic Council, распад СССР в 1991 году был «смертью Советского Союза и его коммунистической идеологии», однако данное событие устранило идеологические препятствия на пути установления отношений между Ираном и Россией, поскольку «Россия уже не была страной, распространяющей атеизм». Кроме того, общие интересы Ирана и России в таких областях, как противостояние с Америкой, использование Каспийского моря и борьба с талибами в Афганистане также устранили некоторые геополитические разногласия.
Хербст утверждает, что за последние годы отношения между двумя странами, несмотря на резкие перепады, никогда не прерывались. По его словам, хотя президент РФ Борис Ельцин в 1991-1999 годах и президент Ирана Мохаммад Хатеми в 1997-2005 годах в некоторой степени и продемонстрировали тенденцию к установлению отношений с Америкой и Западом вообще, данные отношения никогда не были устойчивыми, а с приходом к власти Путина в России и Махмуда Ахмадинежада в Иране перспектива установления их дружественных отношений с США и вовсе исчезла.
Эксперт Atlantic Council считает, что еще одним испытанием отношений Тегерана и Москвы стали ядерная программа Ирана и переговоры, закончившиеся принятием ядерного соглашения. Первоначально Россия не демонстрировала особенного желания противостоять ядерной программе Исламской Республики и, как и европейские государства, не считала ее угрозой в свой адрес. Москва даже многократно противилась непрекращающимся попыткам Соединенных Штатов осудить эту программу на заседании ООН и вместе с Китаем наложила вето на предложенные американцами резолюции.
Несмотря на это, под давлением США и европейских государств Путин принял решение играть посредническую роль в отношениях Ирана с западными странами, чтобы за счет этого и сохранить двусторонние отношения с Ираном, и предстать в глаза европейцев влиятельным игроком на международной арене. Параллельно с некоторым давлением России на Иран с целью убедить последнего в необходимости решения ядерной проблемы Москва все же стремилась не допустить ухудшения собственных отношений с Тегераном, благодаря чему отношения двух стран благополучно выдержали это испытание.
Как считает автор доклада, сирийский кризис стал новым этапом в отношениях Москвы и Тегерана. Решение ядерной проблемы Ирана случайно совпало с решением Путина активизировать российское вмешательство в сирийский кризис с целью защиты правительства Башара Асада. А вот встреча Путина и аятоллы Хаменеи уже была спланирована. На этих переговорах Путин и Верховный лидер Ирана договорились поддерживать правительство Башара Асада и укреплять сотрудничество Тегерана и Москвы в этой области.
Хербст подчеркивает, что Россия, как Иран, имеет важные интересы в Сирии, особенно касательно сохранения правительства Башара Асада. Дамаск — самый давний партнер Москвы в Западной Азии, к тому же на сирийской территории находится российская военно-морская база в Тартусе. Семейство Асад начало сотрудничать с Россией еще с 1960-х годов, когда Хафез Асад сначала стал военным министром, а потом президентом Сирии. По мнению автора доклада, Москва также не приемлет цветных революций Запада, результатом которых стало свержение национальных правительств, поэтому отношения России с Сирией имеют еще и некоторый идеологический аспект.
Таким образом, осенью 2011 года, когда вооруженная оппозиция впервые вступила в борьбу с правительством Асада, Тегеран и Москва встали на его защиту. Как утверждает Хербст, обе страны отправили сирийскому правительству сначала оружие, а потом своих советников. В 2014-2015 годах эта поддержка еще более активизировалась из-за опасения двух стран относительно возможного устранения правительства Башара Асада, поэтому Россия в конечном итоге решила начать военно-воздушную операцию в Сирии. Данное решение было обусловлено отчасти отказом США от активных действий на сирийской территории.
Обама после своих неудач в Ливии (свержения Муаммара Кадаффи, в результате которого в стране появилось огромное число экстремистских группировок салафитского толка) отказался от прямого вмешательства в Сирию и отстранения от власти Башара Асада. Это позволило России после проведения серии успешных воздушных атак не допустить свержения Асада и помочь сирийской армии отвоевать обратно районы, занятые оппозицией. Успех России в Сирии был настолько существенным, что повысил ее авторитет в глазах арабских стран и даже Саудовской Аравии и ОАЭ, которые поддерживали в Сирии салафитские группировки оппозиции.
Автор доклада убежден, что российская помощь правительству Башара Асада не только обеспечила интересы Москвы, но и неким образом содействовала укреплению или, по крайней мере, сохранению ее отношений с Тегераном. В качестве доказательства он приводит тот факт, что хотя Россия и приветствует отдаление арабских стран от Вашингтона и сближение их позиций с ее собственной, данное обстоятельство никак не может навредить ее отношениям с Ираном, потому как арабские страны, давая высокую оценку смелой политике Путина в Сирии, все равно не могут примириться с его поддержкой Башара Асада, поэтому данное расхождение интересов между Ираном и Россией никак не приведет к разрыву их отношений.
Кроме того, Россию беспокоило одно существенно обстоятельство в деле решения ядерной проблемы Ирана по методу, предложенному западными странами. Она беспокоилась относительно того, что снятие с Ирана западных экономических санкций приведет к сближению Исламской республики с Западом и особенно Соединенными Штатами и ее отдалению от самой России. Однако убежденная поддержка Ираном Башара Асада и общие интересы обоих государств в Сирии положили конец таким опасениям, став гарантией того, что отношения Ирана с западными странами окажутся не столь дружественными.
Надуманные доказательства для еще более надуманного вывода
В заключительной части своего доклада директор Евразийского центра Atlantic Council пишет: «В постсоветскую эпоху и особенно после прихода к власти Владимира Путина в 2000 году отношения между Тегераном и Москвой стали заметно тесными и стабильными. Подтверждает это и мартовский саммит 2017 года с участием обоих президентов Путина и Рухани. На саммите обе стороны заявили о своем намерении продолжать совместные действия в Сирии. Они также заявили о своей поддержке ядерного соглашения, несогласии с односторонними санкциями и озабоченности по поводу сохранения территориальной целостности Ирака».
Хербст отмечает, что Иран и Россия соседствуют друг с другом уже более 400 лет, существенно отличаясь в плане культуры, религии и политики. На протяжении этого периода Российская империя, неоднократно осуществляя свои южные завоевательные походы, оказывала давление на Тегеран, поэтому иранцы смотрели на эту страну как на врага. Тем не менее постсоветская эпоха в отношениях двух стран ознаменовалась прямо противоположными явлениям, а имевшие место перепады хоть и случались, но были незначительными. По мнению эксперта Atlantic Council, причина этого продолжающегося сотрудничества вполне ясна: обе страны считают Америку своим главным врагом.
В этом месте своего доклада американский эксперт начинает излагать абсолютно надуманные сценарии, и под конец делает из них свой заветный вывод. Вновь перечисляя идеологические и геополитические аспекты отношений между Ираном и Россией, он пишет, что вражда обеих стран к Америке не должна оставаться вечным предрассудком. Аналитик убежден, что хотя эта вражда и является одной из характеристик внешней политики Ирана начиная с 1979 года и иранцы обвиняют США в диктатуре шаха и свержении национального правительства Мосаддыка, «никогда в истории не было столь протяженного во времени противостояния или хотя бы напряженности в отношениях, как это наблюдается на примере Ирана и США».
События, последовавшие после президентских выборов в Иране в 2009 году, автор статьи характеризует как «усталость большого числа иранцев от религиозного правительства в своей стране» и утверждает, что большая часть опросов общественного мнения свидетельствует о желании подавляющего большинства иранских граждан поддерживать дружеские отношения с Соединенными Штатами. Вслед за этим он делает вывод о том, что если к власти в Иране придет действительно либеральный президент или же в стране будет сформировано секулярное правительство, исчезнет и стимул поддерживать отношения с Россией, поэтому США смогут, как и прежде, поддерживать хорошие отношение одновременно и с суннитскими арабскими государствами в Персидском заливе, и с Израилем, и с Ираном.
Анализируя отношения Москвы и Вашингтона, Хербст полагает, что за вычетом холодной войны с Советским Союзом, в ходе которой особую важность имела идеология, российско-американские отношения были по большей части «эффективными», если не сказать «искренними». Эксперт Atlantic Council подчеркивает, что эти отношения вновь могут стать дружественными. После этого он заявляет, что в настоящий момент внешняя политика Путина наносит вред российской экономике, поэтому в этой сфере стоит ждать перемен.
Представляют ли иранские ракеты угрозу для России?
В конце своего доклада директор Евразийского центра Atlantic Council на основе надуманных им сценариев делает вывод о том, что «в не столь отдаленном будущем значимость оси Москва — Тегеран уменьшится». «Тем не менее, — продолжает он, — пока следует ожидать увеличения сотрудничества между двумя странами, поэтому кажется весьма сомнительным, что отдельно взятый новый президент США сможет убедить Москву в необходимость скорректировать ядерное соглашение с Ираном. После этого (уменьшения значимости двухсторонних отношений) российские стратеги, возможно, зададутся вопросом: зачем Москва помогала Тегерану, чтобы он укреплял свои ядерную и ракетную программы?»
Доклад Atlantic Council заканчивает и вовсе неожиданными выводами, сопровождающимися откровенно надуманными доказательствами. Его автор заявляет, что иранская ракета «Эмад» может доставить ядерную боеголовку в южные части России, а создание Ираном более мощных носителей поставит под удар еще большую часть российской территории. Вместе с тем аналитик не приводит ни одной причины для такой вражды между Ираном и Россией, которая могла бы привести к началу войны между ними, или прекращения их общей вражды к Соединенным Штатам. Свой доклад он заканчивает такими словами: «Нет ни одной причины для продолжения поистине благоприятного сотрудничества между двумя странами после исчезновения их антиамериканского политического курса».
Столь разрозненные доказательства и бессвязные выводы вопреки желаниям автора как раз и свидетельствуют об эффективности стратегической коалиции между Ираном и Россией, что лишний раз и доказали победа над ИГИЛ в Сирии. В отличие от других американских экспертов Хербст делает акцент на религиозно-культурных противоречиях между Ираном и Россией и считает вражду иранского народа к американскому правительству поверхностной и недолгой.
Между тем многие другие американские специалисты признают, что российско-иранские отношения другого рода, нежели отношения Ирана с «Хезболлой», они не строятся по религиозно-культурному принципу, а базируются исключительно на общих интересах, которые, в частности, в Сирии, в значительной степени уже удалось реализовать. С другой стороны, степень вражды Ирана к Соединенным Штатам, даже если она длится всего лишь несколько десятилетий, в несколько десятков раз больше степени противоречий с Россией (но не с Советским Союзом).
Реальность такова, что стратегическое сотрудничество между Тегераном и Москвой окрепло с победой этой коалиции в Сирии и в дальнейшем будет только развиваться. Хотя будущее этого сотрудничества нельзя представить безоблачным, не вызывает никаких сомнений тот факт, что «расположение России в радиусе действия иранских ракет» также не может быть убедительным доказательством для прогнозирования мрачной перспективы отношений двух стран.
