Музыкант и дизайнер аккордеонов Жилберту Рейес встретил нас у дверей главного здания компании-производителя музыкальных инструментов Hohner, расположенного в историческом городе Глен Аллен, штат Вирджиния. У нас было много общих друзей, но лично мы не встречались никогда. Я узнал, что Рейес был преданным последователем легендарного аккордеониста Флако Хименеса и недавно провел рядом с ним несколько дней, сделав множество заметок, фотографий и набросков деталей аккордеона для новой модели Corona II Classic серии «Флако Хименес» для Hohner.
«Он мой герой, и работа над этим проектом была удивительной», — говорит Рейес. Я тоже был фанатом Флако, и недавно спродюсировал для звукозаписывающей компании Smithsonian Folkways альбом с участием Хименеса и гениального новатора бахо-сексто Макса Баки под названием «Флако и Макс: легенды и наследие», так что нам было чем поделиться друг с другом.
Рейес рос в самом сердце долины Рио-Гранде: родился в 1961 году в Харлингене и вырос в Уэслако. Его родители родом из мексиканского штата Нуэво-Леона, но поселились в конечном счета в Техасе. Оба его деда и отец играли на двухрядном кнопочном аккордеоне, но это было скорее хобби.
Он помнит, как жизнь в приграничной сельской местности повлияла на его жизнь и музыку, известную сегодня как конхунто: ни отец, ни дед известными музыкантами не были, но дружили с людьми, ставшими одними из наиболее выдающихся исполнителей в стиле техано (техасско-мексиканская музыка), среди которых аккордеонист Нарцисо Мартинес, группа Los Alegres de Terán, дуэт Los Donneños (названный в честь техасского города Донна), Тони Де Ла Роса, Валерио Лонгория и многие другие.
В детстве Рейес не имел представления о культурном значении вышеперечисленных музыкантов. Нарцисо Мартинеса он знал, например, как владельца зоопарка, то есть по основному типу деятельности. В 1975 году он познакомился с основателем Arhoolie Records Крисом Штрахвитцем, приехавшим в долину для съемок культового документального фильма о стиле конхунто под названием «Пограничная музыка». Однако Рейес помнит только то, что его отец забил тогда бычка для вечеринки с барбекю.
Рейес любил музыку своей семьи. Он с интересом наблюдал, как дед играет по выходным в кантиньяс, научился играть на гитаре, бас-гитаре и аккордеоне. Но отец настоял на поступлении в колледж. Он послушался и перебрался в конце концов в Сакраменто, Калифорния, где работал в Wells Fargo и на лейтенанта-губернатора Лео Маккарти.
Однако музыку он не забрасывал никогда. Он создал собственный стиль конхунто, открыл веб-форум для аккордеонистов, ремонтировал и настраивал аккордеоны, и колдовал над новшествами для излюбленного 31-кнопочного инструмента. Он добавил три кнопки, расширив верхний диапазон инструмента, и привлек тем самым внимание компании Hohner. Они создали прототип, а в 2008 году пригласили его на работу. Опыт был весьма эмоциональным, и Рейес не переставал думать от том, как был бы горд дедушка, узнай он о рабте внука в компании, производящей аккордеоны по его собственным эскизам.
«Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не представлял, что буду работать с Hohner, создавать новые инструменты и контактировать со всеми теми исполнителями, что работают со мной сейчас, — говорит он. — В 2009 году я поехал в Германию, пошел на могилу Маттиаса Хонера и увидел надгробия с именами всех членов его семьи. Я просто не мог поверить, что нахожусь здесь, в немецком Троссингене, у могилы основателя! Пришлось даже сесть, чтобы справиться с эмоциями», — рассказывает Рейес.
«Когда я только пришел в Hohner, с аккордеонами дела обстояли хуже некуда. У нас было штуки две хороших модели и все. Художников у нас не было. Компания переживала кризис, и многие говорили, что покупать аккордеоны у вас никто не будет, потому что все едут обратно в Мексику, — говорит он. — Но мы наблюдали совсем другую картину: в Северной Каролине внезапно подскочила численность латиноамериканского населения. А еще в Мэриленде, Нью-Йорке и других нехарактерных местах. Обычно так происходило в Калифорнии, Техасе и Флориде».
Рейес применил в работе свои знания об аккордеонах, культурный багаж и деловую хватку, развернув популярность аккордеона вспять. В 1940-е и 1950-е годы хитом продаж был клавишный аккордеон (с клавишами а-ля фортепиано), и компания хотела вернуть инструменту былую славу.
Но Рейес счел, что будущее — за кнопочными аккордеонами и растущим латинским сообществом.
Разработав бизнес-план, он отправился прямиком к исполнителям с целью получения консультаций, укрепления отношений с сообществом и вынесения на первый план художественных идей, предпочтений и инноваций. Он заручился поддержкой таких музыкантов, как Хорхе Эрнандес и Эдуардо Эрнандес из группы Los Tigres del Norte и многих других. А еще вспомнил, как его тронула когда-то музыка Флако Хименеса.
«В его музыке было что-то особенное, — сказал Рейес. — Она была живой, не похожей ни на что. Не знаю, как объяснить. Она будто говорила со мной».
Когда Рейесу представился шанс спросить Хименеса о том, что он сам считает особенным в своей игре на аккордеоне, Флако сказал следующее: «Каждую ноту — каждую, без исключений — я чувствую сердцем. Мне хочется плакать. Когда я нажимаю кнопку, и появляется звук, ко мне приходят неописуемые эмоции, объяснить которые я не могу. Единственное, в чем я уверен, так это то, что мне хочется плакать».
И наконец, нет ничего важнее звука аккордеона. Рейес знал принципы работы кнопочного аккордеона и существующие в этом мире отличительные стили, в особенности мексиканский нортеньо и техасский конхунто. Основные отличия заключались в тональности язычков. Музыканты нортеньо предпочитають «более влажный» звук с бóльшим эффектом вибрато, а техасские — «более сухой» с меньшим вибрато. Аккордеонисты техано также склонны индивидуализировать свои аккордеоны.
Как создаются различные оттенки звука? Главным образом через «настройку» металлических язычков, вибрация которых и производит звук. Рейес, к примеру, узнал, что Хименес добавляет капельку свинца, чтобы слегка изменить тональность, создавая особый эффект тремоло-вибрато. Он проанализировал и схематизировал эту технику, отправил данные техническим специалистам и создал новую линию аккордеонов, имеющих фирменное звучание Флако Хименеса.
Под руководством Рейеса продажи аккордеонов резко возросли.
«Каждый месяц мы отправляем на рынок более тысячи аккордеонов, —сообщает он. — А иногда показатель приближается к 2 000».
Стиль работы Рейеса в тесном сотрудничестве с мексиканскими и мексикано-американскими носителями культуры аккордеона вывел Hohner на одну волну с музыкантами и членами сообщества. Он разработал недорогие, но качественные инструменты с целью привлечения к музыке большего количества молодых людей с низким уровнем дохода.
Хотя с общественностью он практически не контактирует, деятельность Рейеса оказала значительное воздействие на культуру. Когда он описывает чувства при виде разработанного им инструмента в чьих-либо руках, то вспоминает слова Хименеса.
«Флако говорит: „От каждой затронутой вами ноты на глаза наворачиваются слезы". Именно это я чувствую, когда вижу, когда какой-нибудь парнишка играет на аккордеоне, который я спроектировал. Эмоции зашкаливают. Я говорю себе: ух ты, а я ведь в этом участвовал. До сих пор не верится, что я занимаюсь этим. Для кого-то это покажется не столь уж и значимым, но не для меня, учитывая то, откуда я родом».
Дэниэл Шихи — куратор и почетный директор звукозаписывающей компании Smithsonian Folkways Recordings.
