Когда президент Владимир Путин назвал военные базы Хмеймим и Тартус форпостами для защиты интересов России, он, похоже, был уверен в победе в Сирии. Его уверенность была основана на ежедневных отчетах Министерства обороны. Однако мысль о завершении миссии, которая активно распространялась в России, быстро испарилась, поскольку ситуация на местах ухудшилась сразу на нескольких фронтах: от Гуты до Идлиба. Об этом свидетельствует ситуация, возникшая на юге Сирии, чьи последствия проявились в «зонах деэскалации», что противоречит самому названию этих зон.
Вопрос здесь не в причинах эскалации. Женевские переговоры зашли в тупик, а Москва сталкивается с серьезными препятствиями на своем пути в желании навязать план по политическому урегулированию ситуации, который должен был быть реализован в Сочи. По словам министра иностранных дел России Серия Лаврова, главная задача на 2018 год — разгромить «Джебхат ан-Нусру» (запрещена в РФ — прим. ред.), что демонстрирует полное принятие Москвой иранской позиции, основанной на необходимости завершить военные действия для возобновления переговоров. Подобная позиция противоречит предыдущим заявлениям, что активная часть военных операций закончилась.
Действующие силы на местах активно подрывают соглашение о деэскалации со всеми вытекающими из него последствиями, такими как возможность длительных переговоров в Астане.
Это означает конец пути, навязанного Москвой в сотрудничестве с ее турецкими и иранскими партнерами. Известно, что соглашение является для нее единственным конкретным результатом после постепенной ликвидации требований оппозиции в отношении арестованных, гуманитарных условий и других вещей, которые продолжают оставаться в «режиме ожидания». Не говоря уже об отсутствии какой-либо реальной роли оппозиции или правительства и препятствии переговорам со стороны стран-гарантов в ходе недавних раундов, превративших Астану в платформу для обсуждения зон влияния и попыток разрешить разногласия между ними.
Что будет после эскалации и возвращения контроля правительственного режима в Идлибе и Гуте? Среди сторон в Москве существует убеждение, что на единственном поле не могут созреть условия для серьезного политического урегулирования, независимо от того, насколько сильно укрепилась переговорная система. И до достижения договоренностей с влиятельными региональными игроками и Вашингтоном еще далеко. Это означает, что российские надежды в Сочи не связаны с серьезным политическим диалогом, несмотря на попытки собрать всех представителей оппозиции для начала долгого и сложного процесса, который еще больше осложнит ситуацию с переговорами в Женеве.
Юг Идлиба
Учитывая неблагоприятную атмосферу, нападение на базу «Хмеймим» может привести к опасным последствиям для Москвы.
Бомбардировка «путинского форпоста» имеет символическое значение и сигнализирует о новом этапе непрямой конфронтации с Вашингтоном. Именно США Россия обвинила в передаче новых технологий оппозиционным группировкам, которые помогли им изготовить и управлять «дронами с бомбами». Террористами использовались беспилотники, запущенные с дальностью более 50 километров, а это означает, что планы по расширению зоны безопасности на базе «Хмеймим» до 15 километров (5 километров в настоящее время) не будут осуществляться в одиночку. Обеспокоенность вызывает тот факт, что бомбардировки были произведены из районов, находящихся под контролем сирийского правительства, что усиливает опасения Москвы, которая не раз предупреждала о низком военном потенциале и безопасности режима. Тот факт, что ни одна сирийская группировка не взяла на себя ответственность за нападение, усугубляет опасения, поскольку это означает возможность других, потенциально более болезненных ударов. Это открывает двери пессимистическим ожиданиям, что битва, происходящая в эти дни на местах, не поможет Путину возобновить речь о победе.
