В Иране проверяли силу системы?

По поводу событий в Иране, которые начались в последние дни 2017 года и имели совершенно непредвиденный эффект, в рамках этого заголовка возникает и ждет ответа следующий вопрос: о какой системе идет речь? О международной системе или внутренней системе Ирана? И еще один дополнительный вопрос: кто кого или какие системы проверил?

Если говорить конкретнее, например, Иран в ходе этих событий мог как протестировать свою внутреннюю систему, так и проверить отношение к себе со стороны региональных и международных сил, прежде всего ближнего зарубежья, их возможности, а также способность реагировать на произошедшие события. Тогда мы имеем дело с процессом испытания, в котором переплетено несколько измерений.

На эту мысль нас наводят и специфические особенности, присущие Ирану (а мы рассматривали это в нашей предыдущей статье под заголовком «Исключительность Ирана»), и ситуация неопределенности, в которой находится международная система.

Кроме того, источник событий, место их возникновения, время, позиция-реакция иранского режима и внешних игроков также неизбежно вызывают замешательство и во многом неоднозначное отношение к этому вопросу. С точки зрения Ирана здесь перед нами возникает следующая картина: проблемы, с которыми сталкивается эта страна, способны привести ее к более глубокому кризису.

Это впервые происходит с момента Исламской революции Ирана. Думаю, в силу непредсказуемости масштабов, которых смогли достичь эти события, власти сначала пошли по пути глубокого молчания относительно того, какой ответ будет дан на это, а затем прибегли к риторике, которая не вылилась в конкретные действия. Возможно, режим предположил, что через такого рода провокации Иран может быстро скатиться в пучину гражданской войны.

Если режим не пойдет на серьезные изменения, в Иране будет неизбежен коллапс. Ведь прозвучавшими лозунгами народ совершенно ясно дал понять, что больше не потерпит режим, построенный на риторике и использующий ислам / шиизм в качестве инструмента персидского экспансионизма политического / исторического содержания.

Следовательно, сегодня задача режима сложнее, чем вчера. Ему нужен новый дискурс, политическая идея-структура, руководство, чтобы вокруг этого сплотить народ. Считается, что в дальнейшем «внешняя угроза, исходящая со стороны трио США — Израиль — Саудовская Аравия» как мотив долго не просуществует.

Хотя аятолла Али Хаменеи, который обвинил в антиправительственных демонстрациях в Иране США, взял на прицел президента США Дональда Трампа, сказав: «Этот психически неуравновешенный человек должен знать, что это не останется без ответа», — очевиден и тот факт, что в краткосрочной перспективе реванш не состоится, вместо этого необходимо скорейшее выполнение требований народа.

Народ понимает, какой ценой такой реванш обернется для иранской экономики и, следовательно, для него самого. И какой-либо ответный ход в отношении США, по крайней мере, сейчас еще более упростит задачу Трампу.

Было проверено и единство Турции — России — Ирана!

Главной гарантией и спокойствием для Ирана стала позиция, которую в ответ на эти события заняли Турция и Россия, а именно поддержка, оказанная тегеранскому руководству. Эта поддержка как имела влияние на внешние динамики, так и нашла отклик внутри страны. Если бы, например, Турция заняла другую позицию, все могло быть гораздо сложнее.

​

И посол Ирана в Анкаре Мухаммед Ибрахим Тахериан (Muhammed İbrahim Taherian) открыто сказал это. Поэтому можно ожидать, что в дальнейшем Иран будет боле осторожен как минимум в некоторых своих заявлениях в отношении Турции.

Следует также принять во внимание заявления России в ходе этого кризиса. Россия снова дала понять, что для нее Иран — вопрос выживания. Ради Ирана Россия, если потребуется, может напрямую вступить в войну.

Снова было проверено одиночество США!

Вместе с тем США в ходе этого кризиса не смогли получить желаемого результата. И это едва ли возможно, поскольку поддержка, ожидавшаяся от них в ходе протестных акций, осталась только на словах. В дальнейшем США будет непросто выглядеть убедительными для тех, кто на них рассчитывает.

Таким образом, после «разгрома на референдуме 25 сентября» в северном Ираке, этот кризис, видимо, нанес еще один серьезный удар по внешней политике США в регионе.

Помимо этого, здесь также вновь обнаружилось одиночество, с которым США сталкиваются во многих вопросах, прежде всего в вопросе Иерусалима. В Совете Безопасности (СБ) ООН США не увидели рядом с собой даже Францию и Великобританию, не говоря уже о Китае и России. США, должно быть, почувствовали это одиночество и его причины, ведь даже сами западные государства не верят в рассказываемые США сказки о демократии и правах человека.

Так, наряду с четырьмя членами СБ ООН Швеция тоже осудила попытки США использовать иранские протесты в направлении своих целей. В этой связи слова госсекретаря США Тиллерсона «мы глубоко разочарованы тем, что европейские нации не заняли твердой позиции в ответ на призывающие к реформам голоса» выглядят как признание.

Хорошо, но США пойдут на попятную? Конечно, нет. В силу геополитического и стратегического значения Ирана борьба за влияние, разворачивающаяся вокруг этой страны, может стать более ожесточенной и кровопролитной. С точки зрения США Иран — одна из двух крупных мишеней на пути реализации проекта «Большой Ближний Восток».

И США поняли, что режим, существующий в Иране, не так-то просто сможет себя трансформировать, поэтому они продолжат наносить удары!