Звук летящего беспилотника прорезает ночную тишину леса и доносится до блок-поста повстанцев, представляющего собой нагромождение из бетонных блоков и рваных маскировочных сеток. Блок-пост находится на окраине Донецка, самого крупного города на контролируемом повстанцами востоке Украины. Дорога изрыта мелкими воронками от минометных мин. Со столбов линии электропередачи сиротливо свисают провода. Мы притормаживаем, чтобы не наехать на ствол сосны, положенный поперек дороги в качестве заграждения. В этот момент из бетонного бункера выходит сепаратист и наводит на нас свой автомат Калашникова. Затем он смотрит на зависший над ним октокоптер и показывает в его сторону неприличный жест. «Они всегда наблюдают за нами, — говорит он. — А мы всегда наблюдаем за ними».
Такова была обстановка в сентябре 2014 года, спустя шесть месяцев после того, как Россия присоединила Крым. Новости о войне на Украине распространялись по всему миру, и в этот период беспилотные летательные аппараты (БПЛА) получали все большее распространение, появляясь даже в районах ведения боевых действий. Сегодня, благодаря отчасти технологическим ноу-хау советской эпохи, небо над восточной Украиной буквально гудит от беспилотной авиации 21-го века, которая летает над траншеями, напоминающими о Первой мировой войне, и над позициями артиллерии советских времен.
Когда в 2014 году началась война, украинская армия была второй в Европе по численности, но у нее не было ни одного современного БПЛА. Против украинских правительственных войск выступила находившаяся в процессе модернизации российская армия, которая поддержала силы повстанцев на востоке Украины. Кремль применил асимметричную тактику, используя самые разные инструменты, начиная с тайных операций под ложным прикрытием и кончая кибервойной. Со стороны Украины действовала армия призывников, которая очень сильно ослабла от многолетней коррупции и недостаточного финансирования.
За прошедшие четыре года конфликт стал более смертоносным. На гражданской войне, которая началась с того, что некоторые жители промышленного Донбасса взбунтовались и поддержали Россию, погибло более 10 тысяч человек, причем около 30% из них — гражданские лица. Об этом в конце 2017 года писала «Гардиан» (Guardian). Заключенное в 2015 году между Киевом и Москвой Минское соглашение должно было привести к прекращению огня и к реализации плана по реинтеграции сепаратистских регионов в состав Украины. Вслед за этим на удерживаемых повстанцами территориях должны были пройти новые выборы. Но ничего этого не случилось.
В городе Авдеевке, находящемся неподалеку от линии фронта, отделяющей контролируемые правительственными войсками территории от так называемой Донецкой Народной Республики, мирная на первый взгляд обстановка по-прежнему часто и внезапно нарушается взрывами артиллерийских снарядов. По данным Организации Объединенных Наций, от противотранспортных мин на Украине в 2016 году погибло больше людей, чем в любой другой стране мира.
Шансов на восстановление мира по-прежнему мало, но Украине удалось перейти в более высокую весовую категорию в ходе этого конфликта, обратившись к своей известной во всем мире авиационной промышленности. Уникальной особенностью этой войны стала новая группа умелых добровольцев, которые своими руками мастерят беспилотные летательные аппараты.
В ходе боевых действий на Украине люди продолжают погибать почти ежедневно, а боевое пространство стало намного сложнее, в силу чего доморощенные изобретатели из подвалов вынуждены придумывать все новые инновации. Они начали конструировать боевые дроны и разрабатывать тактику их применения, которая превосходит все то, что имеется в других странах.
Подполковник национальной гвардии сухопутных войск США Тай Шепард (Ty Shepard), работающий советником в украинском компьютерном центре управления войсками «Дельта», говорит, что украинцы сумели быстро приспособиться к новым условиям на поле боя. «За два года, прошедших с момента создания этой организации, они очень быстро отказались от применения дирижаблей и воздушных шаров при ведении разведки, и перешли к созданию собственных БПЛА, — отмечает он. — А начинали они с нуля».
В центре «Дельта» работает около 40 специально отобранных выпускников украинских военных училищ и академий. Их главная задача — сократить время прохождения информации, собранной дронами и камерами видеонаблюдения, до украинского Генерального штаба, а также обеспечить отслеживание обстановки на линии фронта в режиме реального времени. Часть собранных разведсведений передается американским военным атташе, которые анализируют их, чтобы лучше понять боевые возможности России.
Шепард работает в советнической группе по военному образованию, которая входит в состав отдела американского посольства по военному сотрудничеству. На него произвели большое впечатление знания и умения украинских специалистов, создающих беспилотники. «Они постоянно думают о совершенствовании различных методов работы БПЛА, — говорит подполковник. — Что касается маленьких беспилотников, то некоторые из них по своим возможностям превосходят наши дроны». Тех военнослужащих, которые работают в центре «Дельта», он называет «отрядом больших энтузиастов».
Мозги Украины
«Главная сила Украины — это наши мозги, — говорит Денис Гурак, работающий заместителем директора по иностранным инвестициям в государственной компании „Укроборонпром". — Математика, физика, машиностроение — это наш ключевой потенциал». Сам Гурак раньше работал в сфере международного менеджмента и маркетинга.
Сейчас он ратует за возрождение украинской оборонной промышленности, которая в прошлом была ключевым элементом российской экономики. До начала войны многие важные комплектующие для российской военной техники, начиная с танков и реактивных снарядов, и кончая вертолетами и ракетами, изготавливались на Украине. «Если сравнить наши возможности и возможности России, — говорит Гурак, — то мы на 100% являемся их конкурентами практически во всех технических областях, особенно в оборонной промышленности».
Жуя круассан во французском кафе в центре Киева, он заявляет, что оборонный сектор Украины огромен, напоминая государство в государстве. «Дроны — это довольно удачный пример, — говорит Гурак. — Я не знаю ни одной страны в мире, за исключением, пожалуй, США и Китая, которые смогли бы за два года начать производство собственных беспилотников».
Надо сказать, что традиционные отрасли украинской военной промышленности, такие как самолетостроение, танкостроение, производство боеприпасов, находятся в упадке, в то время как новая отрасль — изготовление БПЛА — процветает. Это объясняется такими важными сильными сторонами Украины как компьютерное программирование и инженерное дело, которые не нуждаются в тяжелом промышленном оборудовании и не требуют больших начальных затрат.
Человеческий капитал здесь в изобилии. Четыре специализированных авиакосмических вуза Украины ежегодно выпускают около 10 тысяч специалистов по информационным технологиям, однако половина из них со временем уезжает из страны в поисках работы. (В ноябре прошлого года один аналитик из украинского аналитического центра CEDOS рассказал киевскому информационному агентству УНИАН, что Министерство образования не желает следить за тем, как устраиваются на работу выпускники вузов, поскольку знает, что информация о количестве людей, уезжающих из страны, или идущих на работу, которая не требует высшего образования, поставит Украину в неловкое положение.)
Дар зрения
Весной 2014 года украинские выпускники и специалисты по информационным технологиям нашли новое занятие. В Донбассе, который является угледобывающим и промышленным центром Украины, начали возникать боевые отряды, а сердитые шахтеры стали возводить блок-посты и баррикады на дорогах. Когда в регион мощным потоком хлынули российские боеприпасы, боевая техника и войска, украинская армия начала терпеть одно поражение за другим.
Увидев, что армия по сути дела слепа, любители авиамоделизма, неопытные пилоты коммерческих дронов и доморощенные изобретатели направились в свои гаражи и стали создавать беспилотники, чтобы защитники родины обрели дар зрения.
Одна из таких компаний под названием «Мэтрикс Ю-Эй-Ви» (Matrix UAV) вскоре добилась успехов, переехав из гаража в обветшалую промзону советской эпохи. Стоянка перед входом в «Мэтрикс Ю-Эй-Ви» забита машинами для доставки грузов, а двери распахнуты настежь. Из них угрожающе торчат трубы беспилотника, получившего название «Командор».
Я вхожу в помещение, где находится главный элемент воздушной войны компании, но меня никто не замечает. Из дальнего угла я слышу какие-то голоса. Та комната, куда меня направили, это настоящий рай для доморощенных умельцев. Гигантский стол захламлен миниатюрными роторами, микросхемами, плоскогубцами, фюзеляжами, проводами. А еще там стоит маленький гоночный дрон. С фотографий на стене мастерской улыбается американский инженер-электрик Рудольф Калман, который изобрел алгоритм, широко используемый в самых разных системах наведения, начиная с американских космических челноков и кончая беспилотниками.
Проектировщики и конструкторы наконец отрывают взгляды от своих паяльников и компьютерных экранов. Ко мне подходит сухопарый учредитель компании «Мэтрикс Ю-Эй-Ви» Юрий Касьянов, которые крепко жмет мне руку и заявляет, что я шпион.
Я выдавливаю из себя неловкий смех, после чего он ведет меня обратно, чтобы показать «Командор».
Из кухни с кружкой чая возвращается Андрей Пуляев. «Командор» — его детище. Остальным членам команды чуть больше 20 лет, и все они сидят в мастерской, где царит хаос. Пуляеву же 50 лет, и у него есть собственный кабинет, где все убрано и тихо. Родом он из прифронтового городка, находящегося под контролем повстанцев. Его престарелые родители до сих пор живут там. В отличие от Касьянова, который учился в советском военном авиационном училище, Пуляев служил в Красной армии срочную службу. Он мог получить образование в сибирском авиационном вузе, но не воспользовался этой возможностью. Сибирь была слишком далеко от его дома и семьи.
С самого детства Пуляев страстно любит вертолеты. В молодости он был членом клуба авиамоделирования и объехал весь Советский Союз, побеждая на состязаниях в самых разных местах, в том числе, в Восточной Германии и Прибалтике. В 19 лет он спроектировал и построил полнофункциональный вертолет. Затем распался Советский Союз, и он лишился всех возможностей. До начала войны он работал недалеко от Донецка, взламывая и ремонтируя компьютеры в «Мерседесах» городской мафиозной элиты. Сейчас он после 25-летнего перерыва вернулся к своему любимому делу. «Здесь, — говорит он, привинчивая алюминиевый кронштейн, — я могу воплотить в жизнь любую фантазию».
Ну, на любую фантазию это мало похоже. На изящном алюминиевом каркасе «Командора» закреплены направляющие для ракет, есть система навигации GPS, а еще бензиновый двигатель, приводящий в движение 10 несущих винтов, которые вместе издают такой звук, как будто мотоцикл работает на пределе своих возможностей. Пуляев хочет создать дрон еще больших размеров, способный перевозить раненых солдат, доставлять кровь на поле боя и тушить пожары. «Но Америка не хочет продавать нам мощные двигатели», — говорит Касьянов. Он указывает на два мотора с китайскими иероглифами. Умельцам из его компании приходится покупать китайские комплектующие низкого качества или изготавливать их самостоятельно.
«Многие правительства западных стран — США, Германии, Франции и так далее — не хотят поставлять на Украину мощные двигатели, потому что мы ведем войну, а они не желают ссориться с Путиным», — заявляет Касьянов.
«Из-за того что Украина не может приобретать детали и комплектующие высокого качества, она не в состоянии продвигаться вперед», — говорит старший авиационный аналитик и эксперт по БПЛА из военно-аналитической фирмы «Ай-Эйч-Эс Джейн'с» (IHS Jane's) Беатрис Бернарди (Beatrice Bernardi). «Украинцы неплохо обходятся тем, что у них есть, — добавляет она, — однако их беспилотники недостаточно современны в плане вооружений. В основном они используются для разведки и наблюдения».
Касьянов непоколебим. «Нам не нужен Минск [соглашение о прекращении огня], чтобы победить в этой войне, нам нужна сотня таких машин, — говорит он, показывая рукой в сторону „Командора". — С ракетами, которые будут уничтожать российские бронированные машины. Тогда мы легко освободим свою землю. Если война по-настоящему усилится, тогда мы будем воевать с „Командором". И не с одним».
«Катана»
Но реальным вкладом «Мэтрикс» в военные усилия на сегодня является не этот грозный боевой дрон. Нет, речь о другом летательном аппарате — о беспилотнике из пенистого материала с размахом крыла полтора метра. Назвали его «Катана», что в переводе с японского означает «меч». Но «Катана» со своим белым корпусом из пенопласта не соответствует этому названию, больше напоминая мультяшную версию бомбардировщика В-2, нежели грозное оружие самураев. «Мэтрикс» наладила массовое производство «Катаны» за счет средств, полученных от канадского донора. Этот летательный аппарат может нести на борту несколько типов камер, правда, лишь по одной камере одновременно, благодаря чему его стоимость составляет около пяти тысяч долларов. «Мэтрикс» учит национальных гвардейцев использованию этого аппарата, а затем передает изготовленные дроны подразделениям Национальной гвардии, находящимся на передовой.
Все согласны с тем, что в беспилотниках, которые сегодня производятся и используются, нет ничего экзотического. Большинство умельцев и производителей берут за основу своих дронов схемы авиамоделей типа RVJET, которые производит компания любительских самолетов «РэнджВидео» (RangeVideo), работающая в Майами. Ее слоган: «Получай удовольствие, а не воюй!» Сегодня БПЛА компании «Мэтрикс» летают над полем боя, делая снимки и видеозаписи, которые сохраняются в карте памяти. Поскольку они очень маленькие и тихие, и летают на высоте 300-400 метров, наибольшую тревогу вызывает не то, что их собьют, а то, что сядут их батареи, или что их радиосигнал будет подавлен российскими средствами, а сам аппарат вместе со своей картой памяти будет утрачен.
«Катана» и ей подобные беспилотники не самые совершенные, но они очень важны. Оператор обычно находится поблизости, но за линией фронта. Дроны сами собирают и передают разведывательную информацию об огневых позициях артиллерии, танков и реактивных систем залпового огня. Новости, которые они сообщают, мрачные и страшные. С начала войны с обеих сторон погибло более 10 тысяч человек, как военных, так и гражданских, а из-за боевых действий почти 1,6 миллиона человек были вынуждены покинуть места своего проживания.
Поля сражений, над которыми летают беспилотники, напоминают Первую мировую войну. Земля изрыта огромной сетью траншей, которые защищены огневыми точками, минными полями, противотанковыми ловушками и колючей проволокой. Позиции враждующих сторон порой находятся на расстоянии всего нескольких сотен метров друг от друга. Из мелких стрелковых ячеек строчат пулеметы советской эпохи. Беспорядочные обстрелы жилых кварталов по обе стороны фронта терроризируют население и ведут к гибели людей. Сотни тысяч людей слишком бедны, больны и стары, и поэтому не могут уехать из прифронтовых районов. Иногда они несколько дней подряд прячутся от артиллерийских обстрелов в сырых неотапливаемых подвалах, где нет электричества.
И только беспилотники указывают на то, что сегодня 21-й век.
Войны дронов
Потрепанный танк советской эпохи выезжает из лесополосы, переползает через бруствер в облаке пыли и выхлопных газов, а затем направляется в сторону украинских позиций. На стене из экранов в центре «Дельта» видно, как танк резко разворачивается и безмолвно уезжает.
«Если бы мы увидели этот танк с американских позиций в какой-то другой точке мира, это был бы уже мертвый танк, — говорит американский офицер Шепард. — Его точно уничтожили бы, подберись он так близко. Но у них на той позиции ничего нет. Никакой артиллерии. Может быть, 82-миллиметровый миномет, РПГ (ручной противотанковый гранатомет) или безоткатное орудие. Они могут также позднее вызвать огонь артиллерии, и она точно обстреляет этот район, чтобы защитить позиции своих войск».
За время работы в центре «Дельта» Шепард стал свидетелем того, как эта война быстро мутирует. «С земли это похоже на окопную войну, — рассказывает он. — Мы окопались, проводятся мощные артиллерийские дуэли, стороны захватывают и потом удерживают территорию. Но с другой стороны…в воздухе идет совсем другая игра. Это радиоэлектронная борьба, РЭБ. Это почти как „Звездные войны", где постоянно осуществляется перехват, создаются помехи, идет непрестанное наблюдение, разведка, выявление целей при помощи самых разных систем».
На экранах он видел все это неоднократно. «Перестрелки между солдатами, мощнейшие артиллерийские обстрелы, танки, ведущие бои между собой, воздушные атаки беспилотников. Применяемая там тактика, она весьма экзотическая. Не один беспилотник, а целые строи летательных аппаратов, которые используют различные тактические приемы. Получается, что ты как ведомый летчик. Там применяются очень разнообразные средства. И это довольно интересно».
Для осуществления полетов дронам нужна система GPS или радиосигналы. Поэтому пророссийские повстанцы и в меньшей степени украинские военнослужащие ставят друг другу помехи, проводя своего рода гонку вооружений в войне средств связи. Шепард называет эту войну инкубатором инноваций. «С российской стороны они используют эту войну в качестве испытательного полигона, отрабатывая различные тактические приемы. Я догадываюсь, что это весьма удобно для проверки и испытаний. Они получают опыт, извлекают уроки, а потом применяют новшества в таких местах как Сирия, еще больше совершенствуя их в иных условиях», — говорит он. В то же время, Соединенные Штаты, которые оказывают тыловую и организационную поддержку, тоже наблюдают и учатся.
Но украинцы на этой войне находятся в невыгодном положении, о чем говорит старший военный аналитик компании «Стратфор» (Stratfor) Омар Ламрани (Omar Lamrani). «Я думаю, слабые места Украины, для ликвидации которых ей нужен иностранный партнер или зарубежное содействие, скажем, со стороны США, это линии передачи данных, средства связи, обеспечение безопасности полетов БПЛА, чтобы все это было защищено от средств РЭБ противника, от помех, от утраты связи. Украина стала большим откровением для рынка БПЛА, а также в других аспектах. Она очень многое показала в том плане, насколько сложным является современное поле боя. Соединенные Штаты были в некоторой степени удивлены, когда увидели, насколько преуспели русские в использовании этих маленьких боевых систем, а также в постановке им помех».
Шепард утверждает, что украинские и российские дроны способны не только вести наблюдение, иногда в глубине территории противника, но и наносить удары. «Есть такие аппараты, которые вылетают и просто ставят помехи, есть такие, которые ведут наблюдение. А есть и такие, которые сбрасывают бомбы», — говорит он.
Я переспрашиваю, действительно ли украинцы запускают ракеты и сбрасывают бомбы со своих дронов. Он улыбается и отвечает: «Я не могу давать комментарии на эту тему. Могу лишь сказать, что у них есть весьма современные тактические приемы, методы и способы ведения боевых действий, которые во многом помогают им защищать суверенитет своей страны».
Но некоторые авиаудары наносятся в глубине украинской территории, и целями для них становятся склады боеприпасов и военные базы. В сентябре взорвался военный склад в Винницкой области (причиной мог стать удар беспилотника), в результате чего было уничтожено 83 тысячи тонн боеприпасов, и пришлось эвакуировать 30 тысяч местных жителей. Украинская служба безопасности заявляет, что в марте российский дрон сбросил зажигательную мину-гранату ЗМГ-1 на военную базу в Балаклее на востоке Украины в 100 километрах от российской границы. В результате взрыва было уничтожено несколько тонн боеприпасов.
Летающая «Фурия»
Украинские производители беспилотных летательных аппаратов также создают дроны-камикадзе, которые могут находиться в районе боевого патрулирования несколько часов, после чего их направляют на цель и подрывают.
Один из учредителей фирмы «Атлон Авиа» Артем Вьюнник неодобрительно относится к этой идее. Он говорит: «Всякий раз, когда я приезжаю в Генеральный штаб, меня спрашивают: „Когда вы дадите нам камикадзе или что-то в этом роде?" Мы с самого начала не хотели этим заниматься. Мы не хотели убивать людей». Его компания создает беспилотник «Фурия», который применяется для разведки целей и корректировки огня тяжелой артиллерии.
«Атлон Авиа» размещается в двухэтажном здании, примыкающем к многоквартирному дому в одном из жилых кварталов Киева. На бежевых стенах повсюду можно увидеть рисунки граффити. Вывески никакой нет. Расположенная по соседству фирма продает южнокорейские массажные кровати.
Внутри мастерской с блестящими белыми и серыми стенами из колонок пульсирует электронная музыка. Компьютерный программист 21 года от роду возится с наземным пультом управления «Фурии», вводя код и настраивая фирменное программное обеспечение целеуказания.
Вьюнник не инженер и не техник. Он прирожденный бизнесмен, обладающий тонким деловым чутьем. Родился он в полунищем восточном городе Константиновка, который в советские времена делал стекло для красных кремлевских звезд. В 25 лет он руководил крупной компанией в Донецке, которая экспортировала костюмы в европейские магазины Zara и Marks & Spencer. В Киев он переехал, потому что ему надоела кланово-олигархическая система, господствовавшая на востоке. Между делом он получил диплом юриста. Беспилотниками Вьюнник занялся, потому что ему это интересно.
Теперь его увлечение трансформировалось в процветающую компанию. Армии, говорит он, «нужно все».
Однако Вьюннику и его партнерам было неинтересно создавать очередной ничем не выдающийся беспилотник. Вместо этого они решили, что «Атлон Авиа» станет первой компанией, специализирующейся на воздушной корректировке артиллерийского огня.
«Для артиллерийских расчетов нужно очень специфическое программное обеспечение, — объясняет Вьюнник. — Советский стандарт позволял использовать 300 снарядов для корректировки и наведения на цель. Используя свои дроны, мы делаем один выстрел, затем вносим поправки, после чего стреляют шесть пушек, и цель уничтожена. Мы просто совершенствуем старые методы ведения войны. Мы это понимаем. Но благодаря дронам мы стали эффективнее».
Но хотя программное обеспечение «Атлон Авиа» из 21-го века, фронтовые части и подразделения украинской армии как будто застряли в прошлом. Центр «Дельта» должен сопоставлять информацию, собранную «Фуриями», а затем передавать ее в боевые подразделения. Пока этого не происходит, говорит Вьюнник.
«Мы пытались сотрудничать с „Дельтой", но это невозможно, так как мы не понимаем друг друга, — говорит он. — Мы не можем понять, в чем заключаются их цели. Всякий раз, когда мы приезжаем в испытательный центр, люди из других подразделений спрашивают нас, можем ли мы передавать свои данные какой-нибудь системе типа „Дельты". Их легко можно передавать кому угодно, любой системе, но мне никто не говорит, куда их передавать, и как это делать. Дьявол скрывается в деталях».
Но если отложить детали в сторону, то можно сказать, что массовое превращение украинских самоделкиных 2014 года в профессиональных производителей БПЛА может стать предвестием революции в изготовлении боевых дронов и в тактике их применения, плодами которой смогут воспользоваться небольшие страны во всем мире.
«До 2014 года мы никогда не делали беспилотники, а теперь за два с половиной — три года на Украине появились компании, которые производят военные дроны, — говорит Гурак. — Потенциал нашей промышленности позволил Украине выстоять в этой войне. Это действительно очень большое достижение, потому что в нас никто не верил. Добровольцы давали то, что могли дать, но на одной только человеческой энергии невозможно победить в войне».
Украина показывает всему миру, что в конфликтах будущего маленькие страны, воюющие с более сильным противником, станут активно использовать армии роботов, укрепляя тем самым свои человеческие армии.
