Привет, боец исторического фронта! Зима, конечно, не самое удобное время для боевых действий, но иногда выбора просто нет. О чем нам напоминает столетний юбилей военного события, которое — «наше все». Круты. Они несомненно могли уже набить оскомину — еще с тех пор, когда президент Ющенко начал активно коллекционировать наши исторические трагедии, забывая о победах. Однако бой при станции Круты не должен пасть жертвой последующих политиков. Он действительно был, и был героическим для украинской стороны. И очень специфичен по составу участников.
По этому поводу наш проект «Ликбез. Исторический фронт» не преминул устроить лекцию, которая в виду юбилея вызвала аншлаг. Читали ее Виталий Скальский и Михаил Ковальчук, не требующие особой рекомендации для сведущих в теме бойцов исторического фронта. Так что я себе позволю использовать скромный конспект и сказать про Круты то, что для общественности пока не особо известно. Самому мне тоже пришлось отвечать на вопрос: а что такое в тех Крутах на фоне всей гражданской войны, что они так врезались в память? Вопрос резонный, поскольку трагедий в те годы было множество. Но именно то большевистское наступление осталось для киевлян незабываемым.
Фронты Первой мировой проходили в сотнях километров на запад. А «посещение» Муравьева сотоварищи (операция по овладению столицей Украинской Народной Республики советскими войсками во главе с Михаилом Муравьевым. Завершилась занятием Киева большевиками и эвакуацией из города украинского правительства, — прим. ред.) впервые массово зацепило террором мирное население. Две с половиной тысячи человек, эксгумированные при возвращении украинской власти, в большинстве своем были мирными гражданами, дотоле в основном индифферентными в вопросе политических страстей. Студенческая молодежь, полегшая под Крутами, частично принадлежала к известным семьям киевской интеллигенции.
Глорификация Крут на этой почве породила несколько мифов, которые до сих пор распространены. Первое — что под Крутами были только студенты и гимназисты. Не совсем. Были еще юнкера (т. е. молодые, но все-таки военные) и обычные взрослые дяди. Но и студенты с гимназистами — несомненно. Второй — что вожди Центральной рады ничего не предпринимали, чтобы остановить врага силами обычной армии, а наоборот — армию распустили и в результате пришлось пожертвовать детьми.
Исследования показывают, что уже вскоре после большевистского переворота, еще до совнаркомовского ультиматума, военное ведомство Симона Петлюры разрабатывало планы обороны с российской стороны. В них оно опиралось на те представления о численности и составе украинской армии, которые поначалу казались адекватными.
Ведь еще весной 1917 года Рада могла смело утверждать, что существует четыре миллиона украинских штыков. Но в декабре 1917 — январе 1918 гг. эти представления развеялись как дым — как и эти «четыре миллиона». Большевики тогда выиграли информационную войну, сыграв на безудержном популизме в вопросе о земле. Пока Рада создавала комиссии и рабочие группы по разработке концепции земельной реформы, чтобы все было красиво и цивилизованно, большевики просто сказали: «Земля — крестьянам!» И украинизированные части, которые еще вчера браво маршировали перед Центральной радой, направленные на антибольшевистский фронт, растворялись навсегда. Киев отправлял и отправлял части, они из Киева уезжали, но на место не прибывали.И так тогда украинский восточный фронт провалился.
Профессиональные военные сказали: такой армии нам не нужно! Эту нужно распустить, а новую набрать из добровольцев. Этот вопрос точно также в то время решали большевики и белые на Дону. Как называлась белая армия? Правильно: Добровольческая. Аналогично возникли украинские добробаты 1918 года, которые потом и составят основу Действующей Армии Украинской Народной Республики. Но этот процесс еще надо было пройти.
А путал ситуацию небезызвестный Владимир Винниченко, который всем морочил голову своей «народной милицией». Милиция и армия — несколько разные вещи. А гораздо более вменяемого Петлюру в самом начале этой драмы уволили в отставку с поста генерального секретаря военных дел. Петлюра оценил ситуацию правильно и просто взялся организовывать свой добробат: Гайдамацкий Кош Слободской Украины, который вскоре окажется одной из нескольких украинских частей, сохранивших боеготовность и мотивацию. Однако и эти обстоятельства не заставляли Киев затыкать фронтовые дыры детьми. Тут сложились случайности, которые всегда делают историю по-своему.
Кто такие были упомянутые студенты? Вспомогательный студенческий курень Сечевых Стрельцов (не путать с галицкими усусами)? Именно вспомогательное добровольческое подразделение, должное нести службу охраны правопорядка в Киеве. В него входили студенты Университета Св. Владимира (теперь — им. Тараса Шевченко), украинского Народного Университета (новообразованного) и гимназисты 6, 7 и 8 классов двух киевских гимназий. А эти все мальчики общались с украинскими юнкерами (тогда писали: «юнаки»,т. е. «юнацька школа» — это не «юношеская», просто «юнкер» переводится с оригинала как «юнак»), т. е. курсантами 1-й Украинской военной школы им. Б. Хмельницкого. Те провели с месяц на тихой стратегической станции Бахмач и в январе 1918 года вернулись в Киев на ротацию. А студенты им: а чего это вы с фронта вернулись? А те им в ответ: да мы хоть завтра назад. Но только с вами. В результате непонятно, как эта авантюра прошла через штаб Киевского военного округа. Студенты отправились на северо-восток, который тогда еще не оценили как действительно опасное место. Поскольку в это самое время масштабное красное наступление шло по совершенно другой железнодорожной ветке: Киев-Гребинки-Полтава-Харьков. Все боеспособные части бросались на Полтаву. Хлопцев отправили в другую сторону. И тут злой рок…
Отступавшие украинцы удачно разрушили часть железной дороги возле Гребинок, и Муравьев решил обойти препятствие, перебросить части на другую ветку, — на ту вот самую… А в Киеве на Арсенале и по городу начинается большевистское восстание, которое задерживает в городе добробат Петлюры. А тот несомненно в иных обстоятельствах заменил бы собой молодежь на направлении Бахмач-Нежин. Вот такие вот превратности судьбы…
Еще один миф — дата самого боя. Как это ни грустно, мы который год отмечаем не тот день… Как еще несколько лет назад доказал историк Михаил Ковальчук, бой был 30 января. А казнь красными пленных хлопцев — 31 января. О чем было доложено в государственные органы. А они вот как-то не заметили. Поэтому мы поминаем каждый год крутян несколько «заранее». А вот хотя бы на 100-летний юбилей можно было бы подкорректировать.
Путаница с датой возникла из-за того, что выжившие при Крутах потом неделю провели в постоянных боях, и побывав в настоящем аду, подзабыли некоторые нюансы и стали «путаться в показаниях». Не мудрено. Что до боевитости киевских гимназистов, то одновременно с Крутами во время уличных боев в Киеве два хлопца забросали гранатами из гимназического ранца пулемет красных на углу Владимирской и Прорезной. Так что не все самые бесшабашные поехали на Круты… Откуда дети берут оружие?… Тогда было несложно…
Сколько было участников этого крутянского боя? 12 старшин (офицеров) и 240 юнкеров, 116 студентов и гимназистов, 130 других добровольцев, преимущественно из Вольного казачества (полувоенной структуры местной — сейчас бы сказали «территориальной обороны»). Однако в точных цифрах (эти — по Ярославу Тинченко) многие историки сомневаются. Все было очень расплывчато в те дни… И годы.
Сколько погибло? Миф — что тогда погибло 300 участников с украинской стороны. Поскольку вначале эту цифру назвали как общее число потерь, то оно включало и убитых, и раненных. По тем временам — соотношение было обычно где-то 1:5, 1:6. Но еще это включало и общий итог нескольких боев… Есть убитые непосредственно в бою на станции, есть расстрелянные красными на следующий день, одни непосредственно в Крутах, двое были замучены, убиты и выкинуты из поезда в другом месте. Общее число погибших именно возле Крут определяют как осторожно. По мнению Ярослава Тинченко, потери в бою составили 76-83 убитых и раненных студентов и гимназистов, а также 33 — 40 — юнкеров.
Непосредственно рукопашной (штыковой) не было. Врагов действительно было больше. Но в начальный период гражданской войны и нашей (одновременной) за независимость численность подразделений не определяла их боеготовность. Из 4 тысяч могла воевать тысяча. Или пятьсот. Перестреливались. Активно работали пулеметами. К чести наших — перед численно в несколько раз превосходящим противником отступили организованно. Более подготовленные юнкера ухитрились не только спасти пулеметы, но и вывезти на отступавшем своем поезде найденных раненных и тела убитых.
А вот со студентами вышло хуже. Связь между юнкерами и студентами прервал бронепоезд красных (железная дорога разделяла студентов и юнкеров), многие студенты сразу попали в плен, а часть, уйдя с поля боя в размокших валенках, не смогла далеко уйти, заблудилась и тоже попала в плен. Заблудившуюся «сотню» ждали до последнего… Именно она стала жертвой расстрела на следующий день, 31 января. По современным меркам — это военное преступление. Но советская власть на них и выросла… В Крутах погибло семь гимназистов еще 10-20 человек постарше. «Отчислены в виду гибели в бою» (протокол педсовета гимназии)…
Но каковы бы ни были мифы и легенды, эти юноши кровью заслужили, чтобы 31 января мы бы зажгли по свече…
