1,24 — утром 25 января, 1,26 — вечером и вновь 1,24 — утром на следующий день. У обменного курса евро и доллара выдалась бурная неделя, что связано с накалом политических событий. 25 января, в стремлении успокоить страсти президент Трамп сделал такое заявление «Си-Эн-Би-Си»: «Никому не стоит говорить о долларе (по большому счету, это тема для большой семерки или двадцатки). Он должен быть тем, что он есть». Фраза звучит откровенно странно, однако затем он сразу же добавляет, что доллар — отражение экономики.
«Раз мы демонстрируем такие результаты, а наша экономика вновь становится настолько сильной… доллар будет становиться все сильнее, и я сам стремлюсь к сильному доллару». Его замечания с понятной не всем логикой представляют собой своеобразные поправки к заявлениям министра финансов Стивена Мнучина.
За несколько часов до того, Мнучин сказал следующее: «Более слабый доллар определенно выгоден нам, поскольку все это связано с торговлей и возможностями». Чуть позже он отказался от своих слов и заявил, что они были вырваны из контекста. В Давосе, где все это и происходило, он добавил, что доллар оказался в его нынешнем положении из-за ситуации на рынках, что он представляет собой наиболее ликвидный общий актив, и что «сильный доллар в долгосрочной перспективе — лучший вариант для США и резервная валюта».
Как бы то ни было, 25 января Марио Драги (Mario Draghi), не называя имен, отметил, что заявления о пользе слабого курса для экспорта и экономики означают наличие поставленных целей в валютной политике, которые не соответствуют уставу МВФ и в котором таких задач не предусматривается. Наличие несогласованных валютных задач может положить начало валютным войнам, что увеличивает нестабильность рынков и сокращает рост. Иначе говоря, если евро растет (тем более быстро), инфляция станет еще меньше, что подрывает всю стратегию ЕЦБ и Марио Драги… А это не слишком ему по душе.
Буря в стакане? Вызвавшие недовольство Драги заявления, которые в конечном итоге были скорректированы Трампом? Все позади? Нет.
Прежде всего, мнение о том, что слабый доллар способствует экспорту весьма тривиально и, что важнее всего, ошибочно. Да, такая ситуация облегчает экспорт, особенно если покупатели интересуются ценой больше, чем качеством продукта. В то же время есть большие сомнения, что для той же «Эппл» 1% снижение цены серьезно отразилось бы на спросе на последние смартфоны. В то же время снижение курса делает импорт дороже. Таким образом, если при слабом долларе экспорт особенно не растет, а структура импорта остается прежней (с движением в сторону сокращения закупок за границей и расширением внутреннего производства), спад доллара увеличивает торговый дефицит и ускоряет краткосрочную инфляцию. Иначе говоря, у Стивена Мнучина были в голове другие вещи, помимо этих автоматических последствий. Но какие?
Далее, снижение стоимости доллара представляется весьма проблематичным в тот самый момент, когда США намереваются продавать больше облигаций: дефицит их баланса внешней торговли и бюджета растет. Поэтому Дональду Трампу нужно было сказать, что он стремится к сильному доллару с сильной экономикой, но в долгосрочной перспективе. В таких условиях покупатели облигаций могут подумать, что снижение курса направлено против Трампа, носит временный характер и не продлится долго.
Здесь также стоит отметить еще два момента. Первый заключается в том, что спад доллара и особенно рост евро подпитывается движением капиталов, которые в большей степени делают ставку на экономический подъем (покупка акций), чем на разницу в процентных ставках (приобретение облигаций).
Евро растет в связи с подъемом еврозоны и ее бирж.
Финансовые рынки поняли послание американцев: более слабый доллар в краткосрочной перспективе с обещанием его роста в долгосрочной. Стивен Мнучин прорывается вперед с мячом, а Дональд Трамп прикрывает его. Предприятия довольно быстро обоснуются в США: меньше налогов и правил при более высокой ввозной пошлине и более дешевом долларе — все это обеспечивает более существенный рост экономики в среднесрочной перспективе.
Тем не менее это не все последствия: более слабый доллар вернет инфляцию (особенно при воздействии ввозных пошлин), а полная занятость в таких условиях будет подразумевать рост зарплат при сохранении производительности на прежнем уровне. В таком случае Федеральной резервной системе придется поднять ставку, что в свою очередь может подорвать рост и усилить дефицит бюджета. Кроме того, все это скажется на американских долгосрочных облигациях: инвесторы продадут свои ценные бумаги, а новых покупателей станет меньше. То есть, слабый доллар непременно ведет к краху.
Дональд Трамп также играет на струне «непомерной привилегии доллара», как говорит Жак Рюэфф (Jacques Rueff), отмечая его привлекательность по всему миру вопреки дефициту бюджета и внешней торговли. Он хочет восстановить позиции Америки в торговле, которая, по его мнению, должна стать более сбалансированной. Он стремится привлечь капиталы, сократить импорт, нарастить экспорт… В такой перспективе усиливаются другие резервные валюты: евро (вопреки показателям еврозоны) и юань (укрепляет собственные альянсы и связи со все большим числом стран). В долгосрочной перспективе Трамп нацелен на 3% роста при инфляции в 2,5% при том, что в еврозоне эти показатели составят 2% (при обменном курсе евро/доллар в 1,3), а в Китае 4% и 1%. Так что же, мы на самом деле имеем дело с кризисом доллара? Не только с ним, но и с новой американской стратегией.
