«Фигаро»: В воскресенье «Республиканцы» обошли партию «Вперед, Республика!» со счетом 2:0. Речь идет, разумеется, не о спортивном матче, а довыборах в департаментах Валь-д'Уаз и Бельфор. Означает ли это конец «макрономании», о которой писала в июне газета «Экспресс»?
Жером Сент-Мари: С 1982 года первые довыборы в парламент всегда рассматриваются как возможный признак потери президентом доверия среди населения. 17 января того года в четырех округах оппозиция сумела обойти левых уже в первом туре. Это стало тем большей неожиданностью, что рейтинг президента Франсуа Миттерана в тот момент составлял 59%. В январе 2018 года поддержка Эммануэля Макрона составила 44% при 51% недовольных (с ноября их число выросло на 6%). При всем этом времена изменились, а наши ожидания в плане популярности политиков стали намного ниже. Что касается Макрона, в первую очередь нужно понимать необычность его положения. 23 апреля он набрал 23%, а во втором туре залогом его победы стало голосование против Ле Пен. Тем не менее с тех пор ему удалось существенно расширить свою политическую базу. Этот момент сформировал активную поддержку со стороны меньшей части населения, которая имеет легкий доступ к СМИ, и чья социология близка к первым сторонникам Макрона. Таким образом, по отношению к этим дифирамбам результаты воскресных выборов стали своеобразным напоминанием о демократических реалиях.
— Самым поразительным показателем этих выборов стала неявка: 74% в одном случае и 80% в другом… Эммануэль Макрон отдалил французов от политики?
— Такое утверждение было бы несправедливым. Неявка наблюдается во Франции уже не первое десятилетие на большей части выборов и еще больше выросла к парламентским выборам 2017 года: более 51% в первом туре и 57% во втором. Это явление лишь обострилось в силу пятилетней структуры власти и развала французской политической системы, которая больше не выстраивается по линии раздела на правых и левых. Стоит отметить, что первые месяцы Эммануэля Макрона у власти не принесли обещанного гражданского подъема. Если рассмотреть последние данные «барометра политического доверия», которые были обнародованы в декабре OpinionWay, отношение к демократическим институтам только ухудшилось. Доля тех, кто говорит об отсутствии интереса к политике, достигла 48%, то есть самого высокого показателя за девять лет исследования. Имидж Эммануэля Макрона, безусловно, лучше, чем у его предшественника, однако это вовсе не означает массовой народной поддержки его самого или его проекта. Франция не скучает, а выжидает.
— Судя по всему, с осени лейтмотивом власти стало: «Я делаю то, что обещал». Все это подкрепляет инфографика и вал публикаций в социальных сетях. Снижение налоговой нагрузки предприятий и граждан, морализация государственной жизни, переходный процесс в энергетике… Избиратели довольны президентом?
— По данным Французского института общественного мнения, 50% французов удовлетворены работой Эммануэля Макрона на посту президента. На этом этапе мандата показатели Франсуа Олланда и Николя Саркози составляли соответственно 38% и 47%. Кроме того, это на 10% больше, чем в августе. Среди сторонников ВР президентом довольны 94%. Три этих показателя указывают на успешное начало президентского срока. Стоит сказать, что макронизм проявляет себя по ходу работы. Эта политическая сила формируется в большей степени действиями исполнительной власти, а не приверженностью той или иной программе и тем более не верностью традиции. Пока что он не только не разочаровал своих изначальных сторонников, но и привлек на свою сторону электорат Франсуа Фийона (François Fillon), в первую очередь своей готовностью проводить реформы. Кроме того, нападки по вопросам иммиграции и образования со стороны некоторых левых кругов только усилили его позиции среди правых. В то же время ряд моментов препятствуют расширению его базы. Прежде всего, почти две трети французов считают, что начатые им реформы идут им в убыток. Далее, повышение социальных отчислений среди большей части пенсионеров стало глотком свежего воздуха для «Республиканцев». Таким образом, Макрон не разочаровал свой изначальный электорат, однако тот невелик, и так как во вторых турах редко оказывается кандидат из заклейменного всеми Национального фронта, ему необходимо расширять свою базу.
— У Эммануэля Макрона хватает острых вопросов: недовольство тюремной охраны и персонала домов престарелых, ожидаемые в 2018 году реформы пенсионной системы и страхования по безработице… Стоит ли ему опасаться подъема социального протеста? Сможет ли он справиться с ним?
— Осенью в стране не было социального подъема. Это было вполне ожидаемо, раз кандидат в президенты не делал тайны из намерения провести реформы, в отличие от Жака Ширака в 1995 году. Кроме того, общественная жизнь страны находится под гнетом массовой безработицы. Облегчение процесса увольнения по реформе трудового законодательства лишь усиливает упадок боевого духа трудящихся. Кроме того, число французов, которые верят в возможность «социального взрыва» в ближайшие месяцы значительно сократилось: 54% против 72% в мае 2016 года. Как писала в январе «Фигаро», число потерянных из-за забастовок дней постоянно снижается. В 2015 году речь шла о 69 днях на 1 000 трудящихся, тогда как десятью годами ранее этот показатель составлял 164 дня. Кроме того, подобные конфликты носят по большей части оборонительный характер и связаны с ликвидацией занятости. Таким образом, все показатели способствуют реформам. Риск протестов остается значительным только в государственном секторе, однако сейчас поддержка общественного мнения будет куда более вялой, чем, например, та, которую получили железнодорожники в 2005 году.
— Раз Жан-Люк Меланшон (Jean-Luc Mélenchon) больше не может претендовать на роль главного оппозиционера, способен ли сыграть эту роль Лоран Вокье (Laurent Wauquiez)? Станет ли он защитником «народа» от власти «элиты»?
— Довыборы в парламент подтверждают, что основные электоральные резервы противников Макрона находятся на правом фланге. Это прекрасно показал еще первый тур президентских выборов: Марин Ле Пен (Marine Le Pen), Николя Дюпон-Эньян (Nicolas Dupont-Aignan) и Франсуа Фийон набрали в общей сложности 46% голосов, тогда как на счету Жана-Люка Меланшона и Бенуа Амона (Benoît Hamon) было 26%. Кроме того, большинство исследований подтвердили близость позиций сторонников «Республиканцев» и НФ по государственным вопросам вроде иммиграции. У левых все наоборот: социальная сфера объединяет, а государственная отдаляет. У ордолиберализма, который победил на праймериз правых и центристов, есть хорошие перспективы на выборах. Как бы то ни было, все это не имеет практически никакого отношения к понятиям народа и элиты, которые представляют собой политическое упрощение и могут стать серьезным политическим риском для Лорана Вокье. Дело в том, что большинство его потенциальных избирателей доверяют «элитарному блоку», который воплощает Эммануэль Макрон, в экономической и социальной политике и надеются на формирование консервативного блока по остальным вопросам. Вера в то, что либерализм не может принести с собой революцию всех общественных связей, безусловно, представляет собой иллюзию, однако с этим мнением согласно немало людей.
— Вот уже как минимум год политическая жизнь Франции представляет собой череду неожиданностей. Стоит ли ждать новых сюрпризов?
— Существовали прогнозы о том, что президентские выборы 2017 года повлекут за собой переустройство французской политической системы, однако масштабы перемен превзошли ожидания. После избрания Эммануэля Макрона работа идет просто, сосредоточена на реализации проекта адаптации Франции ко всем ограничениям процесса глобализации. Главный элемент неопределенности заключается в том, сможет ли власть стабилизировать достаточную электоральную базу (пусть и представляющую меньшинство) для победы над непримиримыми противниками на будущих выборах. Иначе говоря, возможна ли другая риторика, в условиях динамики, которую Эммануэль Макрон талантливо воплощает и продвигает вперед?
Жером Сент-Мари (Jérôme Sainte-Marie), историк, директор консалтинговой компании Pollingvox, занимающейся исследованиями общественного мнения
