Недавно отмечался День памяти жертв Холокоста: 73 года назад, 27 января 1945 года, были освобождены пленники концентрационного лагеря Освенцим.
Когда 21 июня 1933 года корреспондент «Афтонбладет» Свен Аурен вошел в офис Адольфа Гитлера в рейхсканцелярии в Берлине, большая часть этой самой постыдной в истории человечества главы была еще делом будущего.
Но хотя и нельзя было предугадать масштаб того зла, которое Гитлер выпустит на свободу, вполне можно уже было понять, что нацизм — не просто одно из многих обычных политических движений.
Гитлер пробыл рейхсканцлером меньше пяти месяцев, но Германия уже превратилась в диктатуру. Каждый мог прочитать манифест «Майн Кампф», а штурмовые отряды партии убивали идеологических противников прямо на улицах.
«Этот человек, который впоследствии подвергнет человечество такому ужасному страданию, казался мелкобуржуазным и каким-то в высшей степени незначительным. Представьте, насколько я был удивлен», — рассказывал Свен Аурен в 1981 году в радиопередаче «Незабываемые моменты» (Oförglömliga ögonblick).
«Но и Гитлер, похоже, был удивлен. Я большую часть своей молодости страдал от того, что выглядел значительно моложе, чем был на самом деле: его порог как будто переступил редактор школьной газеты».
В радиопрограмме 1981 года Свен Аурен называл рейхсканцлера «этот вульгарно политизирующий немецкий бакалейщик» и описывал, как «его речь отдавала насмешкой и ненавистью, грубейшей вульгарностью и порой настоящей клоакой».
Ничего необычного в этом не было, в 1981-то году.
Но ни на какую подобную критику и намека не было в статье, которая появилась в Aftonbladet на следующий день после встречи.
Изысканный и ухоженный
В статье Гитлер представлен как мировой лидер, такой же, как и все остальные. Не задано ни одного критического вопроса, не звучит ни намека на какую-либо критику нацизма — ни в разговоре с Гитлером, ни в самой статье для читателей.
Наоборот — офис Гитлера производит «впечатление изысканности и ухоженности».
Интервью по большей части представляет собой монолог: Гитлер говорит, а Аурен слушает.
«Речь идет о нормализации», — говорит прочитавший статью Клас Омарк (Klas Åmark), профессор истории и автор книги «Жить по соседству со злом» (Att bo granne med ondskan).
«Аурен склонен описывать Гитлера так, как, по его мнению, тот хочет, чтобы его показали. Ведь он и сам очарован Гитлером. Он пытается отобразить силу его обаяния, почти мистическую, впечатляющую мощь этого человека. То, что он пишет, хорошо вписывается в отношение к мифу о Гитлере, которое царило в июне 1933 года. Глубоко мыслящий человек с внутренней силой», — говорит Клас Омарк.
Поддерживали амбиции Гитлера
«Афтонбладет» за 1930-е годы должна была превратиться в крупнейшую вечернюю газету Скандинавии, но на момент интервью она все еще оставалась небольшим изданием. Лишь 20-30 пишущих журналистов работали в редакции в стокгольмском квартале Клара.
Аурен писал в своих мемуарах:
«Интервью разрешили взять незначительной стокгольмской вечерней газетке с небольшим тиражом, скудными финансами, а интервьюером назначили самого молодого человека в редакции. Я бы еще добавил, что ничто из этого нельзя было объяснить обычным немецким дружелюбием. „Афтонбладет“ в то время еще была либеральной газетой».
Последнее — не совсем правда.
«Конечно, неслучайно именно „Афтонбладет“ смогла взять это интервью. „Афтонбладет“ была крупнейшей среди шведских газет, которые в то время откровеннее других поддерживали великодержавные амбиции Гитлера», — говорит Клас Омарк.
В то же время газета была дружелюбно настроена к немцам и откровенно положительно относилась к нацистскому режиму в этой стране.
В первом портрете-описании нового немецкого рейхсканцлера Адольфа Гитлера от 31 января 1933 года был взят позитивный тон. Гитлер, по словам зарубежного комментатора Валентина Шоберга (Valentin Sjöberg), желал сделать немецкий народ счастливым.
Страх перед коммунизмом
Несколько месяцев спустя Гитлер уничтожил всю политическую оппозицию и превратил Германию в нацистскую диктатуру, уничтожив все человеческие свободы и права.
«Афтонбладет» тогда была очень «мягка в своей критике», пишет профессор журналистики Стиг Хадениус (Stig Hadenius) в книге «„Афтонбладет“: шведская история» (Aftonbladet — en svensk historia).
Причина этого состояла в том, что газета считала большой угрозой советский коммунизм. И способы отражать эту угрозу варьировались от страны к стране: демократия в этом смысле не всегда была оптимальным вариантом.
В Швеции оплот защиты против опасности мог носить имя Пэр-Альбин Ханссон (Per-Albin Hansson, председатель Социал-демократической рабочей партии Швеции и премьер-министр Швеции в 1932–1936 и 1936–1946 годах — прим. перев.), в Германии же это был Адольф Гитлер.
«Никаких протестов против жестокого правления нацистов не возникало. „Афтонбладет“ не выражала сожалений, что демократия исчезла. Вместо этого газета насмехалась над теми участниками общественных дискуссий, которые противопоставляли себя Гитлеру. Их называли „паркетными шведами“ и просили умерить или вообще прекратить свою критику. Нас, шведов, не должно было волновать, как они там в Германии улаживали свои внутренние дела», — пишет Стиг Хаделиус.
«В Швеции антикоммунизм слился воедино со старым ужасом перед русскими. СССР считали державой, которая действительно угрожает всей цивилизации. Этот страх с оттенком расизма нельзя недооценивать», — говорит Клас Омарк.
Не только у «Афтонбладет» была такая позиция, но в то же время и не все в Швеции ее разделяли. Например, в газетах «Дагенс Нюхетер» (Dagens Nyheter), «Сосиаль-Демократен» (Social-Demokraten) и «Упсала Нюа Тиднинг» (Upsala Nya Tidning) правительство Гитлера называли антидемократическим, фашистским и террористическим.
Дружелюбная к немцам — и самая большая
«Афтонбладет» недолго поддерживала социал-демократов. Эта партия была слишком критически настроена по отношению к гитлеровской Германии и недостаточно внимания уделяла обороне, считала газета. Перед выборами в 1936 году читателей призвали голосовать за Народную партию (Folkpartiet).
До самого начала войны 1 сентября 1939 года «Афтонбладет» проводила дружелюбную по отношению к немцам линию. У Германии была «еврейская проблема», так что принять меры стало необходимо. Версальский мирный договор был несправедлив. Гитлер правильно делал, что вооружался и противостоял претензиям коммунизма на мировое господство. Он навел порядок в стране.
В то же время круг читателей газеты быстро рос: к тому моменту, когда разразилась война, «Афтонбладет» была самой крупной газетой Стокгольма. 1 сентября газету издали тиражом в 300 тысяч экземпляров. Дружелюбное отношение к немцам, возможно, и не стало непосредственной причиной, но точно не помешало.
«Возможно, та группа, к которой газета обращалась в первую очередь — средний класс Стокгольма — из газеты получала именно то послание, которого хотела», — пишет Стиг Хадениус.
Когда Германия 22 июня 1941 года вторглась в Советский Союз, передовица «Афтонбладет» звучала лирически:
«Окруженная западными державами Германия разорвала свои оковы и с новыми силами вышла на свободу, навстречу своей европейской и исторически значимой миссии — раздавить красный режим», — писала газета.
Поддержка Германии начала угасать, лишь когда последняя начала терпеть неудачи в 1943 году.
Полная версия эксклюзивного интервью с Адольфом Гитлером, 22 июня 1933 года
В будущем личность будет играть решающую роль в политической жизни, говорит Адольф Гитлер
Cоциал-демократия свою роль уже отыграла, считает канцлер.
Колониальная идея неактуальна: у Германии достаточно земли для возделывания в Восточной Пруссии.
Немецкий национал-социализм нельзя механически скопировать в другие страны.
Вчера в Берлине немецкий канцлер принял репортера «Афтонбладет», который пишет под именем Григгс, и дал ему сенсационное интервью. Это его первое интервью шведской газете.
Берлин, среда. Адольф Гитлер сегодня дал свое первое интервью шведскому изданию в роли немецкого рейхсканцлера.
Он принял меня в своем рабочем кабинете в рейхсканцелярии, здание которой — скорее практичное, чем красивое —расположено чуть в стороне, напротив министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе. Оно больше напоминает современный универмаг, чем правительственное учреждение. У двери, украшенной стилизованным орлом, стояли два солдата СС в полевой военной форме и стальных касках, неподвижные, как статуи, с карабинами через плечо, а внутри по аскетичному холлу сновали с документами под мышкой седовласые администраторы в потертых костюмах.
Те двое охранников у входа представляют собой, между прочим, единственный непосредственно военный элемент в рейхсканцелярии. Похоже, при фюрере остается не так много лишнего времени на щелканье каблуками и стояние по стойке смирно. Честно говоря, надо признать, что у рейхсканцелярии нового немецкого государства — неожиданно штатское лицо.
В компании судьи Богса я поднялся по широкой мраморной лестнице и прошел через поразительно элегантную приемную. Пара одетых в штатское господ со значками национал-социалистического лидера в петлицах простерли руки в приветствии, дежурный распахнул гигантскую дверь из красного дерева, и вот я стою в рабочем кабинете Адольфа Гитлера. Наполовину скрытый огромным абажуром лампы, рейхсканцлер сидел за своим письменным столом в глубине комнаты. Но он поднялся и вышел к нам навстречу.
Возможно, он кажется чуть более угловатым, чем представлялось, и прежде всего, гораздо менее воинственным в жестах и вообще в поведении, но в остальном все ровно так, как и должно быть, согласно ожиданиям. Челка, усы, сложение — все. Меланхоличный взгляд — кстати, гораздо меланхоличнее, чем я себе представлял. Даже когда он смеялся, в его глазах оставалась печаль.
Мы опустились в кресла, и рейхсканцлер сделал жест рукой, означающий, что я могу обрушить на него свой шквал вопросов. Он положил ногу на ногу и откинулся назад на спинку, с немного отсутствующим видом разглядывая светильник на потолке. Никакой национал-социалистической униформы он не носил. На нем был голубой шевиотовый костюм простого кроя. Единственным во внешности рейхсканцлера, что говорило о национал-социализме, был золотой значок на отвороте пиджака.
Социал-демократы исчезнут
Наша беседа началась с обсуждения социал-демократии.
«Господин рейхсканцлер, — спросил я, — какую роль немецкая социал-демократия будет играть в новом немецком обществе?»
Он резко подался вперед на стуле и ответил:
— Никакой. Социал-демократы — это партия, которая достигла финальной точки развития, и ее путь идет вниз. Социал-демократы исчезнут. Эта партия не находит отклика у немецкого народа. Если бы сейчас у нас в стране внезапно проводился общенациональный референдум, то я получил бы более 75% голосов. Социал-демократы сами предопределили свою судьбу своей беспрецедентной коррупцией. Эта коррупция зашла так далеко, что мы почти боимся продолжать дальнейшее правовое расследование, чтобы не навредить репутации немецкого народа за границей. Но, поверьте мне, на самом деле немецкий народ — вовсе не такой, какими оказались немецкие социал-демократы. Кроме того, как я уже сказал, марксизму в Германии пришел конец. Между прочим, три страны уже полностью избавились от смирительной рубашки марксизма: Италия, Турция и Германия. У нас путь назад немыслим. У этой партии нет никакого контакта с массами. Взгляните хотя бы на Берлин! Я сейчас могу спокойно бывать во всех тех рабочих кварталах, которые поначалу были красными, и ни одна рука на меня не поднимется, ни одного плохого слова не будет произнесено за моей спиной.
Личность играет решающую роль
Адольф Гитлер замолк на мгновение и улыбнулся. Затем он продолжил:
— Да, на самом деле есть лишь одна опасность. Народ так толпится вокруг моей машины, что почти повреждает ее. Но они просто полны энтузиазма. И если бы, например, стало известно, что я собираюсь покинуть канцелярию в шесть часов вечера, я бы просто не смог пробиться через толпы людей. Но вернемся к марксизму. Обратите внимание, что в мировой истории принципы правления меняются вслед за сменой эпох. Сначала были легитимизм и феодализм, затем, после Французской революции, — демократия, потом социал-демократия, которая сейчас сменяется нацизмом, или, если хотите, национал-социализмом. В будущем принцип авторитета будет стоять выше всего, а личность станет играть определяющую роль. У мира есть выбор между интернациональным коммунизмом и национальным интернационализмом. Тем не менее я хочу донести, что немецкий национал-социализм не может быть механически перенесен в другие страны. Однако основная национальная идея может пойти на пользу всем нациям.
В кабинет вошел господин с какими-то бумагами, и рейхсканцлер пошел к столу, чтобы их завизировать. Мы воспользовались случаем, чтобы оглядеться и констатировать, что в святая святых Адольфа Гитлера весьма уютно. Комната довольно большая, а стены ее обиты красным деревом. У короткой стены стоит небольшая кушетка светло-голубого оттенка, как и остальная мебель. На письменном столе — большой букет живых цветов. Стоит букет и на тумбочке. Перед письменным столом расположился маленький столик с письменной машинкой. Все вместе производит впечатление изящества и ухоженности.
Немецкие туристы — не преступники
«Господин рейхсканцлер, — сказал я, когда он вновь опустился в кресло, — чего Германия ожидает от Австрии?»
— Мы совершенно ничего не требуем от Австрии, но я хочу открыто сказать, что мы чувствуем себя оскорбленными тем, что с немецкими туристами обращаются как с преступниками. Помните, что национал-социализм охватывает 75% немецкого народа. Поэтому совершенно невозможно создать на границе какое-то контролирующее учреждение, которое могло бы гарантировать, что никто из туристов, направляющихся в Австрию, не причастен к тому, что австрийцы называют «коричневой чумой».
— Ну а как обстоят дела с идеей аншлюса?
— Вопрос аншлюса не может решаться двумя народами или правительствами двух стран. Проблема аншлюса — это европейская проблема большего масштаба.
— Какого мнения господин рейхсканцлер придерживается насчет возможностей Лондонской конференции?
Он улыбнулся.
— Знаете, этот вопрос я не хочу подробно обсуждать. Говорят, что в Лондон отправляются самые светлые умы, и в таком случае можно надеяться на хороший результат. Если говорить серьезно, то я думаю, что Лондонская конференция родилась под более счастливой звездой, чем конференция по разоружению.
Лондон — под более счастливой звездой, чем Женева
— То есть, господин рейхсканцлер, вы не верите в идею разоружения?
— Мы несколько раз доказывали свою добрую волю по поводу окончательного решения этого вопроса, и я не допускаю ничего другого, кроме того, что эти усилия должны оказать положительное влияние на вопрос в целом. Но, конечно, было бы удачнее, если бы конференция по разоружению добилась положительных результатов до начала конференции в Лондоне.
— В конечном итоге вы, господин рейхсканцлер, полагаете, что Лондонская конференция забуксует?
— Нет, я так не думаю. Если будет достаточно доброй воли со всех сторон, хороший результат наверняка будет достигнут.
У меня с губ рвался еще один вопрос. Я рискнул задать его.
— Не слишком ли бестактно будет попросить комментария относительно лондонской речи Гугенберга о колониальном вопросе?
Он ответил без отговорок:
— Я однажды высказался относительно моих взглядов на колониальную проблему в ходе большой речи в парламенте и тем самым ясно выразил свое отношение к этому вопросу. Я также со своей стороны считаю, что Германия прямо сейчас стоит перед лицом более важных и насущных вопросов, чем колониальный. Кроме того, что касается колонизации, то в восточной Пруссии и так достаточно земли для возделывания. Вот все, что я могу сказать.
Он поднялся, и я попрощался. Он, видимо, заметил, что я бросил взгляд на столик с печатной машинкой, так как, прежде чем я пошел к двери, сказал:
— Нет, сам я этим не пользуюсь. Мой секретарь печатает на машинке под диктовку. Но в прошлом году я много писал на машинке. «Мою Борьбу» (Mein Kampf) я целиком отпечатал сам, страницу за страницей.
На этом все закончилось. Он поднял руку в национал-социалистическом приветствии и оставался в этой позе до тех пор, пока я не закрыл за собой дверь.
Григгс
Аншлюс
Гитлер еще в 1925 году в своей книге «Моя борьба» написал, что Австрия должна «воссоединиться со своей немецкой родиной». В его представлении будущее великогерманское государство объединит всех этнических немцев в пределах общих границ.
Версальский договор 1919 года, однако, запретил слияние стран. Страны-победители в Первой мировой войне были против, так как боялись усиления Германии. Даже фашистская Италия поддерживала независимость Австрии: диктатор Бенито Муссолини опасался, что Германия после воссоединения решит присвоить те области, которые Австрия уступила Италии после войны. После обещания, полученного от Гитлера, однако, Муссолини в 1937 году передумал.
Утром 12 марта 1938 года немецкие войска пересекли границу Австрии, и Германия аннексировала эту страну.
Лондонская конференция
Лондонская экономическая конференция — встреча 66 стран, которая проходила в Лондоне с 12 июня по 27 июля 1933 года.
Ее целью было положить конец мировому экономическому кризису, который царил с 1929 года. Большие проблемы были связаны с пошлинами и ненадежностью валютных рынков, с тех пор как Великобритания и США отменили золотой стандарт, а также же с дефляцией — то есть с постоянным падением цен.
Руководители центральных банков Европы хотели снова ввести золотой стандарт, закрепить стоимость валют и тем самым принудительно снизить зарплаты и цены, чтобы добиться роста. США, напротив, хотели печатать больше денег, чтобы посредством инфляции снизить размер долгов и подстегнуть рост.
Конференция по разоружению
Конференция по разоружению Лиги Наций проходила в столице Швейцарии Женеве с 1932 по 1934 год (хотя формально она завершилась в 1937).
Целью провозгласили общее разоружение стран, чтобы сделать мир стабильнее и безопаснее.
Поляризация между Францией и Германией, однако, сделала прогресс в этом вопросе невозможным. Германия становилась все более милитаристской и не могла отказаться от возможности вооружиться до того же уровня, что и другие крупные державы, тогда как Франция считала слабость немецкой военной сферы единственной гарантией того, что не разразится еще одна мировая война.
Германия вышла из Лиги Наций и покинула конференцию в октябре 1933 года.
Альфред Гугенберг
Альфред Гугенберг (Alfred Hugenberg) был лидером Немецкой национальной народной партии (НННП), чья поддержка национал-социалистам обеспечила Гитлеру большинство в немецком парламенте в марте 1933 года (партия нацистов получила 43,9% голосов на последних выборах перед началом диктатуры Гитлера).
23 марта 1933 года Гугенберг и НННП проголосовали за так называемый закон о предоставлении чрезвычайных полномочий, что сделало Адольфа Гитлера диктатором.
В правительстве Гитлера Гугенберг был назначен министром по вопросам экономики, сельского хозяйства и продовольствия, но быстро оказался на обочине политической жизни.
После своего знаменитого высказывания в июне 1933 года он потерял всякое политическое влияние.
Именно в роли лидера немецкой делегации на большой экономической конференции в Лондоне Гугенберг заявил, что Германии следовало бы вернуть свои колонии в Африке, а также найти возможность свободно расширяться на восток.
Это высказывание было сделано буквально за несколько дней до того, как Свен Аурен взял у Гитлера свое интервью.
Гитлер, очевидно, действительно хотел мощно продвинуться на восток, но на момент речи Гугенберга Германия была еще слишком слаба в военном отношении, и у Гитлера пока не имелось резонов объявлять о своих планах. Гугенберг впал в немилость и был вынужден уйти из правительства в результате кампании, посвященной гонениям и арестам его политических союзников.
«Гитлера никогда не интересовало возвращение немецких колоний в Африке. Ведь его политика была направлена на то, чтобы завоевать себе пространство для жизни в Польше и СССР. Что касается этого пункта, уже тогда [в интервью со Свеном Ауреном] он говорит о том, что собирается сделать восемью годами позже», — подчеркивает профессор истории Клас Омарк.
Вот что писала «Афтонбладет» о вторжении в Советский Союз
Передовица «Афтонбладет» 22 июня 1941:
Освободительная война Европы
«Окруженная западными державами Германия разорвала свои оковы и с новыми силами вышла на свободу, навстречу своей европейской и исторически значимой миссии — раздавить красный режим, который создает постоянную угрозу самой сути свободы».
Создавая искусственное государство, Москва все это время терроризировала наших современников. Непостижимой и непростительной ошибкой Англии было с самого начала отказаться от участия в политике Европы, которая единым фронтом восстала против советизированного Востока. Теперь Германия первой вынуждена проводить уборку на небрежно управляемом континенте, чтобы затем, защитив спину, обратиться к самой значимой битве.
В период междуцарствия Германия была вынуждена с помощью дипломатического пакта парализовать гигантскую красную державу, чтобы избежать немедленной войны на два фронта. Этот пакт был маневром, на который Германия, подавляемая западной политикой, была вынуждена пойти. Теперь этот пакт сделал свое дело и может быть отброшен: Советская Россия, как теперь уже ясно, вела двойную игру, и, согласно своим политическим правилам, стремилась извлечь максимальную выгоду из банкротства цивилизации, над которым Москва все это время работала и на которое рассчитывала.
Под руководством Германии Европа поведет народную войну против красного владычества. На флангах маршируют Финляндия и Румыния. Для Финляндии будет большой и славной задачей обеспечить Скандинавии опору в борьбе против красного царизма. Финляндия уже несла потери, выполняя эту задачу, и в настоящий момент приносит новые жертвы во имя Скандинавии.
В исходе этой войны не может быть никаких сомнений. Собственный вклад Германии и то, как она организует своих союзников, обеспечат победоносную и непобедимую мощь. Нет никаких сомнений в том, что шведский народ чувствует в эту минуту. Не будет преувеличением сказать, что этот исторический день начала войны имеет решающее значение и для будущего Швеции.
Очень важно, чтобы власти всеми средствами, которые только есть сейчас в их распоряжении, бдительно следили за всеми теми нешведскими элементами, чья деятельность во время войны в Финляндии так мощно взбудоражила шведское общественное мнение.
Журналист, который брал интервью
Человеком, подписавшимся как Григгс, был Свен Андерс Йоте Аурен (Sven Anders Göte Aurén), шведский журналист, родившийся 26 марта 1906 года в Стокгольме и умерший 2 марта 1985 года.
Аурен был сотрудником «Афтонбладет» с 1932 по 1936 год, а затем он работал корреспондентом «Свенска Дагбладет» (Svenska Dagbladet) в Лондоне и Париже.
Аурен написал несколько книг, в том числе о Югославии в период правления Тито.
