Перевод проекта Newочём
53-летний Ким Хён Су надеялся, что после получения докторской степени по биологии он сможет принять участие в международных научных исследованиях. Но Хён Су родился в Северной Корее, у которой на него были другие планы: ученому пришлось выяснять, как Великому Вождю Ким Ир Сену и его сыну Ким Чен Иру нужно есть, чтобы не толстеть.
Кимы «попросили нас определить, как бы им так переваривать пищу, чтобы вообще не поглощать калории», — объяснил мне Ким Хён Су через переводчика.
Он и его коллеги-диетологи работали в учреждении под усиленной охраной, где каждый проект должен быть одобрен «сверху». К тому же у них почти не было доступа к мировым достижениям науки. Ученые пытались изучать атеросклероз, церебральный тромбоз и внутримозговые кровоизлияния, но не могли опереться на данные, известные остальному миру. Ким Хён Су рассказал, что с 1990 по 1995 годы он работал в Институте Мансумуганг («Здоровье на всю жизнь»). В то время в штат входили 100 ученых, а также 30 ассистентов и ветеринаров для подопытных животных. Ученые должны были выяснить, как продлить жизнь членам правящей семьи Ким и поддерживать их вес в норме — при том, что рацион среднего жителя страны был довольно скуден.
Если какой-либо продукт оказывался полезным для здоровья, его тут же отправляли на стол диктаторов. В список изучаемого попали итальянское оливковое масло, продукты с высоким содержанием волокон и сладкие китайские фрукты. Сахар в составе последних не полностью поглощался организмом, поэтому их экстракты добавляли в пищу, чтобы улучшить ее вкус. Целая группа ученых исследовала алкоголь и табак, «ведь Кимы любили выпить и покурить».
Вся территория института была окружена забором под высоким напряжением, так как сведения о здоровье Кимов — государственная тайна. Ученых бесплатно кормили раз в неделю, но, как и всем северокорейским исследователям, Ким Хён Су и его коллегам было запрещено обсуждать происходящее на работе. Мужчина вспоминает: «[Один мой коллега], доктор медицинских наук, рассказал друзьям о том, что он изучал. Его вместе с семьей арестовали по политической статье».
Открытия северокорейских ученых редко попадают в международные журналы, поэтому в мире мало знают об их работе. Информация, которая нам все же известна, поступает от перебежчиков и тех немногих иностранных специалистов, которых приглашают, когда правительство считает необходимым получить помощь извне. Так, например, западные вулканологи приезжали для наблюдения за потенциально опасным вулканом Пэктусан.
Я познакомилась с Ким Хён Су в некоммерческой организации «Обучение беженцев из Северной Кореи», которая готовит их к жизни в Южной Корее. Ученый покинул страну в 2009 году и теперь живет в Сеуле.
Научная жизнь Ким Хён Су не отличалась от жизни других исследователей в Северной Корее: абсурд, клевета, постоянное напряжение и чувство изолированности. Но, несмотря на это, ученым все еще удается поддерживать статус ядерной державы и совершать крупные открытия в других областях (в КНДР разработали искусственный коленный сустав, создали собственный аппарат для УЗИ и компьютерный томограф). Хён Су рассказывает, что В КНДР на первом месте — создание ядерного и химического оружия, а сразу после этого — исследование здоровья правящей семьи. Изоляция означает, что северокорейским ученым с трудом удается получить доступ к мировой базе знаний, а также к сложному или дорогому оборудованию. Если появляется проблема, правительство считает, что они должны сами найти решение. Вот химики и покупают контрабандные реагенты из Китая.
Американский ученый Роберт Дуэйн Шелтон изучил публикации северокорейских ученых и сделал вывод, что им приходится больше заниматься теорией — скорее всего, из-за неподходящего оборудования. «В области естественных наук у них определенно есть доступ к лабораториям, — объясняет Шелтон. — Что касается физики и техники, в работах больше внимания уделяется математическим симуляциям, чем реальным экспериментам. Можно предположить, что причина тому — ограниченный доступ к необходимым данным».
Исследования северокорейских ученых также обязаны содержать в себе элемент пропаганды.
Статьи в местных научных журналах всегда начинаются с фразы «Цитируя учения великих лидеров…» и восхваляют идеалы добровольных научных исследований как «почетную, революционную задачу, стоящую перед народом». Сами результаты исследований занимают лишь одну-две страницы, что меньше, чем в американских научно-популярных изданиях. Значительная часть статей северокорейских специалистов посвящена народной медицине, которая, как они заявляют, демонстрирует свою эффективность в 95% случаев.
Время от времени режим поощряет своих ученых. В 1979 году биолог Бик Соль Хы заявила, что способна в три раза увеличить размер растения ги-рым-голь (기름골, оно же — чуфа, или сыть съедобная). За это ее объявили «тайной героиней страны». Соль Хы хотела наладить производство масла из чуфы и так решить проблему его острой нехватки в КНДР. По словам Хён Су, режим назначил ее директором Института биологии и биотехнологии растений Национальной Академии Наук. О ее жизни был снят фильм «14-я зима» (14번째의 겨울), названный так потому, что на протяжении 14 лет Соль Хы отдавала всю себя науке и не выходила замуж.
Ее так называемые «открытия» использовались пропагандой, чтобы прославлять величие страны. «Северокорейских граждан заставляли смотреть этот фильм, — вспоминает Хён Су. — Им приходилось писать рецензии и обсуждать его на открытых общественных собраниях». Какое-то время спустя другие ученые попытались повторить результаты ее эксперимента, и выяснилось, что после применения методики Соль Хы размер растения становился не больше, а меньше обычного.
«После этого на нее обрушилась критика [со стороны руководства страны], — продолжает Хён Су. — Ученые не верят в россказни пропагандистов, но не могут открыто подвергать их сомнению. Ты должен думать так, как говорит тебе партия».
На сегодняшний день, учитывая, что информация стала просачиваться даже в КНДР, эффективность пропаганды стала меньше, чем даже несколько десятилетий назад. Большинство ученых умеют работать на компьютере, держат дома радио и пользуются картами памяти и флешками, которые иногда попадают к ним из Китая и содержат информацию о мире за пределами страны. Тем не менее, чаще ученым помогает выжить умение отрицать объективную реальность.
Ученые в КНДР, знают, что слишком откровенные рассказы о своих исследованиях могут быть опасны. Бывший однокурсник Хён Су из Университета Ким Ир Сена после выпуска получил работу в «абсолютно изолированной от внешнего мира и находящейся под строжайшей охраной» лаборатории ядерной физики. «Больше я о нем не слышал», — говорит Хён Су.
Людей, у которых есть право выезда за рубеж, также заставляют молчать. Группа из 13 северокорейских ученых и исследователей отправилась в Германию для участия в стипендиальной программе Фонда Александра фон Гумбольдта, которая должна была завершиться в 2008 году. Их западные коллеги пришли к выводу, что северокорейцы — весьма способные специалисты, но когда те вернулись в КНДР, связь с ними оборвалась. Шелтон брал интервью у немецких исследователей, которые работали с коллегами из Северной Кореи. Оказалось, что «связь прервалась, потому что электронные письма от иностранцев вызывают подозрения и негативно сказываются на мнении режима о международном сотрудничестве». Полная изоляция от мира также типична для иностранных ученых, которые отправляются в командировку в КНДР. Они отказались от интервью из опасений, что это может осложнить их отношения с северокорейским руководством.
Власти КНДР назначают каждому такому ученому специального сопровождающего, который тщательно следит за каждым его шагом. Исследователи, планирующие вернуться в эту страну, всегда тщательно продумывают свои слова.
«Отсутствие свободного доступа в интернет и несвобода в Северной Корее подавляют творчество, инновационные инициативы и замедляют темпы экономического роста», — отметил один из ученых, за последние десять лет неоднократно побывавший в Пхеньяне. Он пожелал сохранить анонимность, чтобы не лишиться возможности вернуться в КНДР. По его словам, северокорейцами «движет страх, они не живут, а борются за выживание».
Особенности науки в КНДР распространяются и на здравоохранение. У врачей есть лишь ограниченный доступ к информации о международных исследованиях, повсеместно практикуются методы народной медицины. К примеру, считается, что кристалл темного цвета, если носить его на шее, обладает целебными свойствами.
«Говорят, если носить его под солнцем, он очищает кровь», — пояснила Хайди Линтон, исполнительный директор некоммерческой организации «Христианские друзья Кореи». Она также добавила, что северокорейские врачи искренне верят в подобные приметы. «Они хотели, чтобы мы забрали [кристаллы] в Стэнфорд и доказали [их целебные свойства]». Как и врачи во Вьетнаме и некоторых провинциях Китая, северокорейцы часто лечат своих пациентов травами. «У них нечем лечить людей, не считая подкрепляющих медикаментов», — объяснила Линтон, рассказывая о распространенных в стране лечебных настойках. Она также добавила, что доктора в КНДР по-настоящему заботятся о своих пациентах, но многочисленные попытки их западных коллег помочь в создании системы медицинского страхования заканчивались неудачно. Так получается из-за бюрократических барьеров и разницы в подходах. «Они могут взять и вдруг отменить вашу поездку, к которой вы готовились три месяца, — поясняет она. — За 22 года я видела множество искренних попыток помочь, но все они закончились ничем».
Линтон приезжала в Северную Корею 50 раз, чтобы помочь больным туберкулезом и гепатитом. В стране бушуют эпидемии обоих заболеваний, и Хайди привозила западные медикаменты, включая антибиотики. По ее словам, местные специалисты понимают важность использования специальных препаратов. Тем не менее они по-прежнему гордятся своей народной медициной — красным имбирем и целебными травами.
В КНДР есть врачи, практикующие западные методики. Американский нейрохирург Ки Б. Парк встречал несколько таких специалистов во время своей работы в Пхеньяне, где у него также есть медицинская лицензия.
По его словам, северокорейские врачи могут выполнять довольно сложные операции, в том числе микрохирургию опухолей головного мозга или лечение сосудистой мальформации (например, аневризмы). «По своим профессиональным навыкам они ничем не хуже любых других хирургов, которых я встречал, — отмечает Парк. — Они добросовестны, аккуратны в мелочах, очень внимательны к пациентам и всегда все тщательно продумывают».
Однако, по словам доктора Парка, по части технического обеспечения больницы Пхеньяна значительно уступают больницам Штатов. «В Северной Корее я работаю с очень простым микроскопом, который стоит около десяти или двенадцати тысяч долларов. В США же иметь микроскоп за полмиллиона — обычное дело, — рассказывает Парк. — И я бы поспорил с тем, что в большинстве случаев мы можем одинаково эффективно и безопасно использовать более дешевые модели».
Парк надеется, что наука сможет построить мост там, где это не получается сделать у дипломатии. За операционным столом нет места политике. Несмотря на то, что Америка и КНДР технически находятся в состоянии войны, Парк и его северокорейские коллеги стали настоящей командой. «Сейчас мы вместе боремся с общим врагом — болезнью, и это чувство неописуемо. Я бы хотел, чтобы каждый его испытал однажды».
Когда он заканчивает операцию, ему предлагают перекусить и выпить кофе. «Как и все, они хотят произвести хорошее впечатление на гостей», — рассказывает Парк. По вечерам он встречается с северокорейскими врачами, чтобы вместе поужинать и спеть несколько песен. «Мы больше не враги. Мы одно целое».
Существует мнение, что, как и другие страны бывшего восточного блока, Северная Корея нуждается в квалифицированных специалистах, чтобы перепроектировать аппараты и устройства, созданные в других странах. Поэтому особое внимание уделяется научному и техническому образованию.
Это отражается и в поп-культуре. Местная версия Spice Girls, группа Моранбон, несколько лет назад выпустила свой суперхит «Давай учиться». Вот отрывок оттуда: «Знание — сила / Поэтому если мы будем посвящать себя ему / Наша наука и технологии будут процветать».
Среди высших учебных заведений Северной Кореи Университет имени Ким Ир Сена и Политехнический университет имени Ким Чхэка лидируют по количеству публикаций в международных научных журналах, но существует и частный Пхеньянский университет Науки и Технологии, где, во многом благодаря поддержке евангелистов, иностранные профессора обучают детей северокорейской элиты.
Специалист в области вычислительной техники Уэсли Брюэр работал в этом учреждении с самого его открытия в 2010 году до мая 2017 года. Отправляясь туда, он надеялся, что наука и технологии помогут вырастить поколение, которое было бы более открыто к западной культуре. В итоге это позволило бы ослабить напряжение между Северной Кореей и США. Последние три года работы он занимал должность вице-президента по исследованиям.
«Мы старались сосредоточиться на исследованиях, которые улучшали бы повседневную жизнь северокорейского народа, и избегали тех, которые могли бы укрепить положение вооруженных сил страны», — рассказывает Брюэр.
Пхеньянский университет Науки и Технологии занимается исследованиями в сфере натурального хозяйства, улучшения плодородия почвы, пестицидов и производства пищевых продуктов. Студенты также работают над различными проектами как традиционной, так и современной медицины: тестируют препарат против рака, который основан на растении, и прогнозируют вероятность появления раковой опухоли, опираясь на уровень экспрессии генов.
Будущие выпускники интересуются созданием возобновляемого источника энергии и уже разработали работающую на солнечной батарее лампу, которая впоследствии была изготовлена местным заводом. В Северной Корее насчитывается более трех миллионов мобильных телефонов, и поскольку в стране часто случаются перебои с подачей энергии, у большинства есть зарядные устройства на солнечных батареях.
В 2011 году, в ходе одной из попыток открыться внешнему миру, Пхеньянский университет Науки и Технологии начал организовывать международные научные конференции. Среди исследователей, представлявших свои работы на конференции того года, был и Роберт Дуэйн Шелтон. По его словам, перед началом выступления ему поручили сначала сказать пару приятных слов о семье Кимов и только потом переходить к своему докладу. Но, несмотря на такие указания, он был настроен оптимистично. Местные специалисты выглядели весьма способными, и ему очень хотелось поработать с ними. «Северокорейские ученые смогли внести свой вклад в науку, несмотря на препятствия, столкнувшись с которыми их западные коллеги опустили бы руки», — написал Шелтон в своей статье о научном сотрудничестве с Северной Кореей. Роберт надеется, что у него получится вдохновить европейских и американских ученых приехать в эту страну.
Но поскольку в прошлом году Госдепартамент США ввел запрет на посещение американскими гражданами Северной Кореи, такое сотрудничество сейчас невозможно. Шелтон признался, что, узнав об этом, утратил свой оптимизм и потерял надежду на то, что мост между его страной и одним из ее злейших врагов когда-нибудь будет построен.
