На пресс-конференции, состоявшейся после встречи 28 министров европейских стран и делегаций арабских министров в Брюсселе, Верховный представитель ЕС по иностранным делам (Могерини — прим.ред.) заявила, что Евросоюз участвует достаточно долгое время в конфликте, чтобы выяснить, что можно считать нормальным, а что идет не так. Простая преамбула, чтобы предостеречь себя от инициатив Дональда Трампа, вновь отвергнуть признание Иерусалима столицей Израиля и объявить, что Европа «разделяет общую позицию Лиги арабских государств по возрождению мирного процесса».
Эта позиция не нова, она вписывается в логику событий, связанных со временем, когда потребности в нефти влияли на внешнюю политику стран, зависящих от ОПЕК. Вспомним некоторые исторические факты.
6 октября 1973 года, когда евреи всего мира праздновали Йом-Киппур, самый священный праздник иудеев, Египет и Сирия внезапно напали на Израиль, в ответ за поражение в Шестидневной войне в 1967 году.
Застигнутое врасплох, еврейское государство оказалось в опасности, несмотря на многочисленные признаки, которые могли бы предотвратить конфликт. Тем не менее силы Цахал (армия обороны Израиля) при материально-технической поддержке США смогли устоять и в конечном итоге отразить вторжение.
После очередного поражения реакция арабов была незамедлительной. 16 и 17 октября ОПЕК организует встречу в Кувейте и принимает решение о повышении цен на сырую нефть на 70%, а затем о ежемесячном сокращении своего производства на 5% до момента освобождения «оккупированных» территорий и признания прав арабов Палестины, представителем которых была Организация освобождения Палестины и ее глава Ясир Арафат.
Эти меры сопровождались эмбарго на поставки в США и Нидерланды, которые считались большими друзьями Израиля, и шантажом европейским стран в соответствии с уровнем их отношений с еврейским государством.
— Дружественными странами считались все те, кто призывал Израиль вернуться к границам 1967 или даже 1948 года. То есть все африканские страны, страны Азии и Южной Америки, коммунистические страны, а также Франция и Испания.
— Страны-враги: США, Нидерланды и любая нация, поддерживающая еврейское государство.
— Нейтральные страны: все страны, не принадлежащие к этим двум категориям.
Цены на нефть зависели от этой классификации.
Последствия для израильского союзника, который уже страдал от эмбарго, введенного генералом де Голлем во время Шестидневной войны и поддержанным правительством Помпиду, были тяжелым испытанием. Но не стоит забывать о том, как это отразилось со временем на достоинстве и независимости Европы.
Потому что с тех пор европейские страны оказались в невыносимых условиях, вынуждавших их диверсифицировать свое энергоснабжение и соглашаться с тем, что их внешняя политика частично диктуется странами-производителями нефти.
Это привело к началу «Арабо-европейского диалога» в ноябре 1973 года.
Вдохновленный арабской политикой Франции, этот «диалог» был призван, по словам Мишеля Жобера (Michel Jobert), министра иностранных дел в правительстве Жоржа Помпиду, в корне пересмотреть отношения между Европой и арабо-мусульманскими странами на основе равенства и уважения интересов друг друга.
Но, воспользовавшись слабостью находящегося в стадии формирования Евросоюза, арабо-мусульманские страны не только навязали свой диктат в области отношений с Израилем. В результате нескольких десятилетий колонизации и протектората, подстегнутые своей независимостью, они навязывали перебалансировку сил и культур, которые были признаны настолько быстро, что некоторые движения уже находились в процессе радикализации и начали экспортировать ту же форму терроризма, которая обагрила кровью Израиль.
Спустя два года после начала «Арабо-европейского диалога» 7 и 9 июня 1975 года Ассоциация евроарабского сотрудничества (APCEA) определила принципы сдвига в европейской политике в сторону арабо-мусульманских стран, подчеркивая, что «Арабо-европейский диалог» является результатом общей политической воли, проявившейся на самом высоком уровне. В ее декларации в частности говорилось, что Европа должна признать исторический вклад арабской культуры в европейское развитие, что она сожалеет об исключительном характере преподавания арабской культуры и языка и что она хотела бы их развития.
По мнению британской писательницы и историка Баты Йе'ор, автора книг «Еврабия» и «Зимми», любая критика ислама должна быть запрещена и санкционирована западными странами, участвующими в APCEA.
Важно помнить, что ислам — это не «раса», а религия, представляющая систему идей — так же, как любая политическая и общественная организация. Однако это основано на текстах, запрещающих любые формы расизма и ненависти в отношении гражданства или этнической принадлежности, которые некоторые европейские страны недавно классифицировали как «анти-богохульство» для защиты своих меньшинств и культурного разнообразия.
На переднем крае этого движения неоднократно выделялась Швеция, которая рассматривает использование термина «исламский терроризм» как форму «подстрекательства к ненависти». Причисление ислама к фашизму карается шведскими уголовными законами, касающимися только расы, цвета кожи, национальности или этнического происхождения. Следуя той же логике, Швеция давно избегает любых публичных дебатов по вопросу терроризма, даже отвергая термин «джихадизм», считающийся оскорбительным для своего мусульманского меньшинства. Следует отметить, что Швеция относится к одной из немногих стран Европы, которые разрешают буркини в муниципальных плавательных бассейнах, несмотря на гигиенические проблемы, связанные с исламистским купальником.
В Англии власти склонны минимизировать реальное количество изнасилований, когда они совершаются бандами иммигрантов, опасаясь быть обвиненными в расизме или исламофобии. Калечащие операции на половых органах девочек пресекаются законом, но из 135 000 случаев об этом зверстве только незначительное число стало предметом расследования и осуждения. Причина, на которую сослался один из руководителей отдела расследований лондонской полиции: «Эти преступления имеют несколько нюансов». После этого он не перестает оправдываться. В период между 2015 и 2017 годами английская полиция зарегистрировала 759 преступлений в защиту чести и 265 принудительных браков, но только 138 человек были осуждены. Как и в Швеции, там неодобрительно относятся к использованию термина «исламский терроризм», а газета «Ивнинг Стандарт» (Evening Stantard), главный наблюдатель за антитеррористическим законодательством в Великобритании, порекомендовал бы заменить его на «терроризм, инициируемый ИГ». (ИГ — террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.).
В Германии, где случаи сексуального насилия являются нормой, страх быть обвиненным в исламофобии настолько силен, что недавно министр по делам семьи сказал, что для решения проблемы изнасилований, связанной с мигрантами, в основном одинокими мужчинами, было бы разумно ввозить еще больше иммигрантов — женщин. Некоторые мэры рекомендуют немецким женщинам не выходить одним ночью и одеваться скромнее.
Список уступок, сделанных во имя этого «диалога», который открыт на протяжении более сорока лет, длинный и включает в себя забавные истории, такие как удаление креста из суда во время процесса над афганским убийцей, отмена коллекции H&M, поскольку расположение букв напоминало перевернутую арабскую молитву или введение «всемирного дня хиджаба» одним иммигрантом из Бангладеш, которого поддержали многие члены лейбористской партии Великобритании.
Между тем, в Иране более 30 женщин были заключены под стражу и подвергнуты пыткам за то, что они выступили против хиджаба, который каждый год рекламирует бывшая министр по вопросам равенства Дон Батлер (Dawn Butler) во имя терпимости и свободы вероисповедания.
В Голландии Аяаан Хирси Али, сомалийка по происхождению, избранная депутатом парламента после убийства Тео Ван Гога, напрасно выступила против Давы, то есть призыва присоединиться к исламу, за что выступал Юсуф аль-Кардави, духовный лидер «Братьев-мусульман» (организация запрещена в РФ — прим.ред.).
Поскольку ислам, по словам его основателя пророка Мухаммеда, — это «религия истины, которая касается всего человечества», Дава — это всего лишь форма интеллектуального прозелитизма, предшествующего джихаду.
Разочарованная покорным отношением голландского правительства, молодая женщина, которая была жертвой калечащих операций на половых органах в детстве, переехала в США. Там она борется за независимость и равенство мусульманских женщин, в то время как ее фактическая соперница Линда Сарсур использует ту же феминистскую платформу для пропаганды хиджаба и антисемитской ненависти под видом изысканного антисионизма.
Франция не застрахована от подобных компромиссов, хотя запрет на ношение платка в школах и государственных учреждениях рассматривается как мера, призванная укрепить светский характер V Республики. Случай с Сарой Халими, подвергшейся издевательствам со стороны ее соседа-мусульманина, который набросился на нее с криками «Аллаху акбар», — яркий пример дискомфорта, который испытывают общественные институты, когда речь идет о классификации антисемитского убийства, связанного с злоупотреблением наркотиков или с психическим расстройством. Потребовалось вмешательство президента Макрона, а затем и беспристрастного прокурора, чтобы следователь в конечном итоге признал наличие действий антисемитского характера.
Испытывая страх перед мыслью, что арабо-израильский конфликт может перекинуться на французскую землю, правительства одно за другим только и делали, что разыгрывали карту умиротворения в ущерб правде, используя самый нейтральный словарь, когда был замешан исламизм. Таким образом термин «неуравновешенный» чаще всего заменяет термин «исламистский террорист», который постоянно напоминает, что ислам является религией любви и мира и что хулиганов, хозяйничающих в пригороде, теперь называют «молодежью» в соответствии с правительственными указами, поддерживаемыми СМИ.
В этом контексте может быть нужно спросить себя, почему участницы движения «Фемен» почти никогда не подвергаются судебному преследованию за свои действия против символов христианства, в то время как Кристина Тасэн была приговорена к выплате штрафа в размере 1 500 евро за «исламофобские высказывания», которые она сделала после убийства одного полицейского и его жены джихадистом в департаменте Ивелин.
Неужели ислам страшнее, чем другие религии?
Нефтяное давление с одной стороны, террористическая угроза — с другой. Действительно, есть чего бояться. Но не умеренного ислама, ограниченного религиозными рамками в контексте свободы слова и вероисповедания, а ислама воинственного и прозелитического.
Но будьте осторожны! И здесь в Европе будут ограничения. Потому что страх ислама этимологически означает исламофобию.
