Архивная статья от 7 мая 2000 года
Эта статья изначально была опубликована 7 мая 2000 года и публикуется повторно, а также выкладывается в свободный для общественности доступ в связи со столетним юбилеем рубрики «Под чертой» (Under strecket) газеты «Свенска Дагбладет» (Svenska Dagbladet) при поддержке юбилейного фонда Банка Швеции.
Со вступлением Путина на пост президента страны новое поколение заняло место у руля России. Пока что еще слишком рано говорить, к чему это приведет. Высказывания президента — это смесь либерализма и патриотизма, и, вероятно, он так и будет сидеть на двух стульях одновременно.
Официальное вступление в должность нового российского президента повсеместно было воспринято как почти исключительно протокольное событие. Тем не менее историки будущего будут рассматривать 7 мая 2000 как дату начала новой эпохи в истории России. Страна раз и навсегда порвала как с коммунизмом, так и с посткоммунизмом и сделала шаг в сторону нового развития, о направлении которого мы пока можем только строить догадки. Очевидно, что у руля теперь стоит новое поколение с другим политическим и моральным менталитетом. Говорят, возраст играет важную роль при назначении на ведущие посты, и это отразилось на новой ориентации внутренней и внешней политики России.
Политические эксперты по всему миру пытались делать свои предсказания о том, на какую дорогу ступит новый лидер России. Судя по его высказываниям и первым конкретным решениям, пока делать какие-то определенные выводы рано. Очевидно, что Владимир Путин хочет успокоить окружающий мир и предстать в роли сторонника интеграции России в мировую политику и экономику, а также человека, на которого можно положиться. В то же время трудно не испытывать беспокойство по поводу некоторых моментов в его поведении, даже если они и кажутся не слишком значимыми.
Весь мир обратил пристальное внимание на то, что Путин приказал повесить на здании КГБ в Москве мемориальную доску в память о своем бывшем начальнике Юрии Андропове, а также возложил венок на его могилу. Путин не может не знать о том, с какими историческими событиями связано имя его идола — с подавлением венгерского восстания в 1956 году, организацией так называемого пятого отдела КГБ, который отвечал за преследование инакомыслящих, с тюрьмами и лагерями для идеологических отщепенцев, психиатрическими спецклиниками, высылкой выдающихся представителей русской культуры. Вот что оставила миру после себя фигура Юрия Андропова. Этот герой Лубянки для нового президента России — образец для подражания, несмотря на политику, которую он символизирует, а может, и благодаря ей.
У истории с мемориальной доской и возложением венка есть продолжение. В связи с празднованием 55-летия победы во Второй мировой войне Путин выступил перед собранием военных и произнес тост в честь генералиссимуса Сталина. Это не был плод сиюминутного вдохновения. Путин, без сомнения, тщательно подготовил слова этой возмутительной реабилитации, и обращены они были далеко не только к той аудитории, с которой он непосредственно разговаривал. Путин в последнее время демонстративно подчеркивал свое лояльное отношение к прошлому и неоднократно описывал офицеров и генералов Лубянки как «хороших профессионалов», на опыт которых он собирается опираться в своих будущих действиях. Среди них — генерал Виктор Черкесов, который руководил гонениями против ленинградских диссидентов и стоял за провальным судебным процессом против правозащитника-эколога Александра Никитина. Сегодня он — один из ближайших сотрудников президента и может претендовать на важные посты в правительстве. Конечно, Путин мог окружить себя и другими людьми, пусть даже и из кругов Лубянки, но с менее запятнанной репутацией. Но, очевидно, он не видит для этого никаких причин. Путин плюет на общественное мнение. Он — хозяин в собственном доме.
Существует следующее мнение о новом президенте, которое, похоже, многие разделяют. Путин невероятно предан друзьям, что может объяснить его близкие отношения с генералом Черкесовым. Но среди старых друзей президента есть и лица из диаметрально противоположного лагеря, и нужно быть политиком без четкой и стабильной позиции, чтобы суметь остаться в хороших отношениях со всеми. Путин называет себя другом и учеником недавно скончавшегося Анатолия Собчака, бывшего губернатора Петербурга, чьим заместителем Путин был несколько лет. Трудно представить себе, чтобы Собчак, известный своими разоблачениями преступной деятельности Лубянки, мог разделить восхищение своего адепта Андроповым. К близким друзьям Путин также причисляет бывшего советского шпиона Сергея Иванова, который сейчас занимает один из ключевых постов, став секретарем Совета безопасности. Иванов стоит за новой национальной доктриной безопасности, которая предполагает, что у России есть право осуществлять упреждающие ядерные атаки.
В то время как окружающий мир больше всего обеспокоен войной в Чечне, демократические силы внутри России напряженно следят за осуществлением ряда идей с давними и глубокими корнями, которые новый президент считает необходимым воплотить в жизнь. В первую очередь это касается поиска общей национальной идеи, утверждения уникальных качеств России и ее особого положения по сравнению с другими. В попытках вдохнуть новую жизнь в старую национальную идею, которая должна объединить Россию и которая была на повестке дня еще во времена Ельцина, Путин делает одно дело с воинствующими русскими «патриотами», превращая их лозунги в свои. С другой стороны, он дает понять, что российская идея, как только укоренится, будет составлять органическую часть как внутренней, так и внешней политики. Симптоматично, что в поддержанной государством постановке оперы Сергея Прокофьева «Война и мир» в Санкт-Петербурге был сделан особый акцент на оборону России в свете угрозы иностранного рабства и превознесение российской имперской идеи в сочетании с православной верой.
В связи с премьерой режиссер Андрей Кончаловский и дирижер Валерий Гергиев были приглашены в Кремль, где они не только побеседовали об опере, но и, согласно официальному коммюнике, также говорили о том, как укрепить русскую национальную идею. Кроме того, эта премьера стала поводом для неформальной встречи с британским премьер-министром Тони Блэром, с которой Путин начал свой диалог с Западом. Две эти задачи могут показаться несовместимыми, но когда доходит до дела, оказывается, что их можно сочетать без особых проблем.
Другая тревожная тенденция, берущая начало в самых верхах власти, — это знакомый с советских времен поиск внешнего врага. Контролируемые государством СМИ, в первую очередь два крупнейших телеканала, упрямо продвигают тезис, что Запад, особенно США, может быть заинтересован в том, чтобы Россия была слабой и зависимой от международного капитала.
Голос Лубянки, еженедельная газета «Версия», которую возглавлял трагически погибший Артем Боровик, объявила, что центр международного шпионажа и общемирового зла находится в Ватикане, где занимаются обучением специальных агентов, которые должны тайно отправляться в Россию.
Шпионская истерия в СМИ нашла благодарную аудиторию в широкой общественности. По информации Центра изучения общественного мнения, третья часть населения России считает, что Запад по своей природе враждебно настроен к России и что дружеские связи с ним вредят стране. Четвертая часть населения (24%) категорически отказывается от сближения с Западом, в том числе и в сфере культуры. Целых 31% опрошенных были готовы ограничить индивидуальные свободы и права, если бы это потребовалось ради «обеспечения порядка» (выражение, которое часто использовалось как Сталиным, так и Андроповым). Понятие прав человека воспринимается как чуждая идея, которую в России внедрил Запад с целью пошатнуть ее.
Многие политические эксперты в России все больше склоняются к мнению, которое можно сформулировать следующим образом: пусть железный занавес и остался в прошлом и, вероятно, больше никогда не будет задернут, сам механизм никуда не делся, и не видно никаких признаков того, что его собираются демонтировать. Это парадоксальное обстоятельство выставляет новую политическую власть в загадочном свете и не облегчает предсказания на тему, какую стратегию Путин изберет в будущем.
Искренность стремления Путина навести мосты с Западом и укрепить отношения однозначна. Суровая реальность показывает, что это в интересах самой России. В то же время поражает его стремление вдохнуть новую жизнь в советскую модель общества и даже типично советские институты, пусть и под другими именами. Партия «Единство» (которую еще называют «Медведь») постепенно превращается в партию Кремля, модернизированный вариант Коммунистической партии СССР. Уже существует «Молодежное Единство», аналог советского Комсомола, а «Детское единство» («Медвежата»), другими словами — прямой наследник советской пионерской организации, находится сейчас в процессе основания. Ее члены, может, и не будут носить красные галстуки, но не в цвете галстука дело. Главное то, что будет оказываться массовое влияние на поколение, которое однажды займет место у руля.
Всем ясно, что современная Россия или, по крайней мере, ее руководящий состав не считают август 1991 года своей исторической точкой отсчета. Нулевой год относят не ко времени варяжского правителя Рюрика и не к правлению Петра Великого, а к октябрю 1917 года. По всей стране вы постоянно натыкаетесь на сотни улиц Ленина и площади и другие места, названные в честь Октябрьской революции и палачей ЧК Дзержинского, Володарского и прочих. Официальное название самой большой библиотеки страны сейчас — Российская государственная библиотека, но станция метро поблизости так до сих пор и называется «Библиотека имени Ленина». Я в Москве живу на Красноармейской улице, и все попытки добиться ее переименования были напрасны. Местные власти упрямо говорят «нет».
Сегодня все больше людей считают себя демократами. Социологические исследования, однако, показывают, что новые демократы в это слово вкладывают совсем иной смысл. Для подавляющего большинства, включая сторонников «Союза правых сил», демократия значит то же, что и поддержка президента Путина. Что же лежит за этим странным сдвигом смыслов? Намек на это можно найти в назначении ультралиберального Андрея Илларионова на пост экономического советника президента. Илларионов, невероятно компетентный экономист, — сторонник рыночной экономики и глубоких реформ. Однако это не значит, что экономическая политика будет определяться экономистом из лагеря Гайдара Илларионовым или даже самим президентом. Это назначение можно рассматривать как уступку тем, что сейчас следит за политическим развитием и как решение зарезервировать ключевой пост для человека из собственных рядов.
Илларионов, как и Путин с его ближайшим окружением, — из Санкт-Петербурга. Из-за этого шутники стали называть Петербург Путинбургом.
Суждено ли нам пережить возврат к временам советского коллективного бунта против «интриг западных реакционных сил»? Мы еще хорошо помним то «единодушное осуждение», вызванное Нобелевскими премиями Пастернака и Солженицына, и поддержку вторжения в Чехословакию. В тот раз научную и культурную элиту России подписываться под вульгарными и плохо сформулированными «протестами» заставлял страх, и ни у кого и мысли нет осуждать их за это. Но что двигает этими людьми сегодня? Некоторые эксперты считают, что страх возвращается.
Несмотря ни на что, во тьме есть и просветы. Путин активно работает над тем, чтобы развивать не только официальные, но и дружеские контакты с западными лидерами. Через доверенных представителей он ведет неофициальные переговоры с чеченскими лидерами, предлагает законопроекты в демократическом духе, в том числе и долгожданный земельный законопроект, который легализует покупку и продажу земли. Он категорически отвергает изменения в праве частной собственности, объявил о новой либеральной налоговой реформе, также он все более явно открещивается от агрессивного «славянского патриотизма» и лукашенковской Белоруссии, но приветствует углубление сотрудничества с ориентированными на Запад коллегами, такими как украинский Леонид Кучма. По всей видимости, Путин продолжит сидеть на двух стульях одновременно, по крайней мере в ближайшем будущем.
Аркадий Ваксберг (1927-2011) был российским журналистов, но регулярно сотрудничал со «Свенска Дагбладет» (Svenska Dagbladet). Он написал около 40 книг, последней из которых стала «Лаборатория ядов. От Ленина до Путина — 90 лет политических убийств» (2008).
