Сегодня должно быть ясно, что Запад находится в состоянии войны. Это не та война, к которой мы привыкли. Конфликт между государствами больше уже не означает в первую очередь использование танков, самолетов и ракет (хотя все они все еще в нем фигурируют).
Сегодня мы сталкиваемся со способностью правительств глубоко проникать в политические системы своих противников издалека, и при этом возможности и анонимность современных технологий часто используются для распространения хаоса и оказания влияния. Русские, как показывает их вмешательство в выборы 2016 года, оказались мастерами в этом новом виде удаленной подрывной деятельности. Однако в долгосрочной перспективе их могут превзойти их более зажиточные друзья-враги — китайцы.
Москва, похоже, так увлеклась троллингом своих врагов на Западе, что уже растратила некоторые из тех преимуществ, которые она накопила на новом и нетрадиционном поле сражений. На этой неделе мы увидели, как либеральные демократии продемонстрировали свою решимость дать ответ, и не в последнюю очередь это произошло из-за исключительной наглости Кремля. Более 20 стран — в том числе Соединенные Штаты, Канада и 18 государств-членов Европейского союза — объединились и выслали десятки предполагаемых российских сотрудников разведки в качестве ответной меры за проведение атаки в Британии с использованием нервно-паралитического отравляющего вещества.
Западу потребовалось некоторое время для того, чтобы пробудиться — и нам еще многое предстоит сделать, если мы хотим эффективно бороться с возникшей угрозой. Однако теперь Москве будет сложнее играть в эти игры и пытаться оставаться в тени. Важно также иметь в виду, что Кремль использует новую форму асимметричной войны — она включает в себя тайные операции по оказанию влияния, дезинформацию и кибератаки, — однако действует он, имея слабые позиции. Российская экономика анемична.
Войны Владимира Путина в Сирии и на Украине создают дополнительную нагрузку на и без того уже шаткий бюджет. С учетом перечисленных ограничений, попытка ослабить Соединенные Штаты и Евросоюз с помощью удаленного вмешательства является относительно эффективной стратегией с точки зрения затрат — хотя связанные с ней риски в настоящее время становятся очевидными.
А теперь рассмотрим пример Китая. Коммунистическая партия Си Цзиньпина тоже продвигает свою повестку за рубежом, однако она делает это со значительно более сильных позиций. Самой крупной операцией Пекина по оказанию влияния является его многомиллиардная инициатива «Один пояс, один путь», направленная на то, чтобы вовлечь евразийские страны в орбиту Китая с помощью гигантского инфраструктурного проекта.
Появившиеся недавно сведения о китайском влиянии в Чешской Республике являются весьма показательными: китайские компании скупают за бесценок активы промышленных предприятий, что позволяет Пекину получить важный плацдарм внутри Евросоюза. Тем временем в Австралии возникло несколько скандалов по поводу увеличивающегося влияния Китая внутри политической системы страны.
Эта фраза уже становится похожей на клише, но она соответствует действительности: Китайцы ведут тонкую игру и играют в долгую. В Соединенных Штатах они вкладывают значительные средства в исследовательские центры и университеты, что является частью хорошо продуманной стратегии, направленной на формирование соответствующего восприятия Китая в общественном сознании. Кроме того, китайцы используют свои Институты Конфуция, которые популяризируют изучение китайского языка и культуры в более чем 100 университетских кампусах в Соединенных Штатах. Делается это, в том числе, для того, чтобы распространять благоприятный образ Коммунистической партии и подавлять негативный (Один китайский чиновник однажды назвал Институты Конфуция «важной частью заграничной системы пропаганды Китая»).
Пекин также осуществляет жесткий контроль над большим количеством китайских студентов в Соединенных Штатах, куда они направляются для лоббирования интересов Китая в кампусах. Это можно рассматривать как часть более широкой стратегии, призванной использовать представителей огромной китайской диаспоры в Соединенных Штатах и в других местах в качестве пехотинцев при проведении кампаний по оказанию влияния.
Конечно же, китайцы — как и русские — охотно используют другие инструменты, включая кибератаки и шпионаж, для продвижения своих интересов на Западе. Бытует мнение, что китайцы даже лучше делают это. Русские искусно использовали социальные сети для оказания влияния на американские выборы 2016 года, однако они пока не смогли сделать ничего подобного проведенной год назад китайской хакерской атаки на Управление по делам личного состава (Office of Personnel Management), в результате которой были похищены личные данные около 21 миллиона человек — речь идет не только о бывших и нынешних государственных служащих, но также об их друзьях и членах их семей.
Китайские кибервоины систематически похищают огромное количество конфиденциальной информации у американских компаний. А их разведывательные операции — в том числе вербовка одного бывшего агента ЦРУ, выдавшего им целую сеть американских шпионов в Китае, — оказались потрясающе эффективными.
Неудивительно, что, по мнению некоторых экспертов, китайцы представляют собой даже большую угрозу для Запада, чем русские — однако это в целом ничего не меняет, и мы должны противодействовать и тем, и другим. Средства борьбы довольно очевидны. Западные демократии должны предпринять решительные шаги для ограничения российского и китайского экономического влияния на их общества, а также обеспечить транспарентность работы финансируемых государствами организаций (таких как Институты Конфуция).
Нам нужно приложить серьезные усилия для того, чтобы обнаруживать тайные кампании по оказанию влияния и дезинформации, а также противодействовать им. Нам нужно значительно увеличить наши контрразведывательные возможности, которые сократились после окончания холодной войны. Кроме того, нам, несомненно, следует укрепить нашу кибероборону, что подтверждается и недавними сообщениями о российской инфильтрации в нашу критически важную инфраструктуру.
Однако начать мы должны с признания самой суровой реальности: наша демократия подвергается атаке. Если мы на самом деле ее ценим, то тогда настало время для того, чтобы начать давать отпор.
