Почему Украина, имея колоссальный потенциал, не смогла в 1990-х пройти тот путь, который прошли государства Балтии, и успешно влиться в НАТО и Евросоюз? Только ли режим Леонида Кучмы стал причиной? И почему, собственно, возник этот режим и утвердился олигархически-клановый строй? С другой стороны, почему Кучма — который в начале правления имел интенции, очень похожие на интенции избранного тогда же президентом Белоруссии Александра Лукашенко — не сумел воплотить в жизнь свои мечты? Вспомним лишь, какой проект Конституции Кучма вынес на всенародное голосование в 1996 году, какие изменения в Основной Закон «провел» через сплошь фальшивый «референдум» в 2000 году, однако не смог протянуть через Верховную раду… Наконец, почему путинская Россия смогла так легко оккупировать Крым и захватить значительную часть Донбасса, намереваясь идти дальше, — пока не началась действительно народная война против оккупантов, которая, наконец-то заставила и постмайданную власть хоть как-нибудь, но действовать?
Следующих основных вопросов немало, и от правильного ответа на них зависит, какими станут достижения Украины и украинцев в будущем, обозримом и отдаленном. В свою очередь, ответ на эти вопросы напрямую зависит от того, каким именно было прошлое Украины — в ХХ веке и раньше, в составе СССР и в составе Российской империи и других государств… Попытка возвращения к статусу протектората была осуществлена во времена хрущевской «оттепели», а особенно во времена возглавления ЦК КПУ Петром Шелестом (конец 1950-х — начало 1972-го). Далее, вплоть до «поздней» перестройки, УССР, по моему мнению, была вновь преобразована в колонию — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, все эти понятия являются определенными абстракциями; так, оккупация сочеталась с колониальной эксплуатацией, а статус протектората (при всей условности этого термина) в чем-то сочетался со статусом колонии. Однако, на мой взгляд, эти понятия отражают главное измерение положения советской Украины в каждый исторический период. В целом, на мой взгляд, без применения наработанных в мире самых разнообразных политико-экономических технологий деколонизации Украина и в дальнейшем будет находиться в «серой зоне» Европы, откуда она в 2014-м ценой огромных усилий и крови начала было выбираться.
«Убеждены, что вслед за декоммунизацией должна идти деколонизация». Эта емкая формула — из одного из заявлений Инициативной группы «Першого грудня» от 2015 года, которое подписали Вячеслав Брюховецкий, Богдан Гаврилишин, кардинал Любомир Гузар, Иван Дзюба, Евгений Захаров, Мирослав Маринович, Владимир Панченко, Мирослав Попович, Вадим Скуратовский, Юрий Щербак, Игорь Юхновский. И касается она всей Украины.
Впрочем, существует и другая точка зрения — что, мол, Западная Украина была оккупирована, и эта оккупация продолжалась до падения СССР; однако вопрос о колониальном состоянии как западных, так и центральных, восточных или южных украинских земель адепты этой точки зрения в основном предпочитают обходить стороной. Автор этих строк убежден, что Западная Украина (при всей своей неоднородности, ведь этим понятием обычно охватывают Галичину, Закарпатье, Буковину и Волынь) также представляла собой объект советско-российской колониальной политики, однако мейнстримом такая политика стала — заменив собой методы сугубо оккупационные — только в 1953 году. И вот почему.
Поэтому 26 мая 1953 года по инициативе Берии и на основе подготовленных им документов были приняты два постановления президиума (так тогда называлось Политбюро) ЦК КПСС: о положении в Литовской ССР и о положении на Западной Украине. Далее я буду цитировать ключевые моменты этих постановлений на языке оригинала.
В первом постановлении говорилось о «грубом извращении партийным и советским руководством Литвы ленинско-сталинской национальной политики», что заключалось не в последнюю очередь в назначении нелитовских кадров на руководящие должности. В частности, «в Вильнюсском обкоме из 16 заведующих отделом и секторами всего 3 литовца, в аппарате Каунасского горкома из 8 заведующих отделом литовец только один… В аппарате быв. Министерства государственной безопасности Литовской ССР в составе 17 начальников отделов был лишь один литовец, из 87 начальников райотделов МГБ литовцев насчитывалось всего 9 человек, а из 85 начальников райотделов милиции — всего 10 литовцев. Даже в составе руководящих хозяйственных работников литовцы составляют меньшинство. Так, из 92 директоров совхозов литовцев только 27 из 132 директоров МТС только 53 литовца». Более того, в постановлении фактически признан оккупационный характер советской власти в Литве: «Только серьезными ошибками и слабостью руководства ЦК КП Литвы и Совмина Литовской ССР можно объяснить то, что буржуазно-националистической подполье не только не ликвидировано до сих пор, но и сумело пустить глубокие корни и даже создать себе некоторую опору в недрах самого населения. Основной ошибкой в этой области следует признать то, что партийное и советское руководство Литвы фактически перепоручило важное дело ликвидации буржуазно-националистического подполья органам государственной безопасности, а то, в свою очередь, в основном свело это дело к массовым репрессиям и чекистско-войсковым операциям, задевающих широкие слои населения… Вместо надлежащего развертывания антирелигиозной пропаганды и широкого разъяснения массам вреда католической церкви, направляемое реакционными Ватиканом, главное внимание было обращено на применение репрессий в отношении католического духовенства, что еще больше подогревало недовольство населения мероприятиями Советской власти».
Конечно, на самом деле это было не «искривление национальной политики», а ее прямое воплощение. Виновными, как всегда, Москва сделала «стрелочников», а вместе с тем дала недвусмысленную директиву решительно изменить политические методы: как можно шире привлекать «туземные» кадры на руководящие должности, резко уменьшить объемы репрессий и дать литовцам возможность почувствовать себя хозяевами хотя бы в некоторых сферах.
Не менее радикальный характер имело постановление по Западной Украине. В ней, в частности, утверждалось: «В руководящем партийно-советском активе кадры работников из западных украинцев составляют незначительную часть, а почти все руководящие посты в партийных и советских органах заняты работниками, командированными из восточных областей УССР и из других республик Советского Союза… Особенно болезненно воспринимается населением Западной Украины огульное недоверие к местным кадрам из числа интеллигенции… Из 1718 профессоров и преподавателей 12 высших учебных заведений города Львова к числу западноукраинской интеллигенции принадлежат только 320 человек, в составе директоров этих учебных заведений нет ни одного уроженца Западной Украины, а в числе 25 заместителей директоров только один является западным украинцем. Нужно признать ненормальным явлением преподавание подавляющего большинства дисциплин в высших учебных заведениях Западной Украины на русском языке… Такое положение дел в Западных областях Украины создает почву для подрывной работы врагов Советской власти, особенно буржуазно-националистического подполья… ЦК КП Украины и обкомы партии западных областей до сих пор не могут учесть, что борьбу с националистическим подпольем нельзя вести только путем массовых репрессий и чекистско-войсковых операций, что бестолковое применение репрессий лишь вызывает недовольство населения и наносит вред делу борьбы с буржуазными националистами». Кроме того, ненормальным была признана эксплуатация сельского населения: «Признать необходимым, в целях дальнейшего укрепления колхозов, развития их общественного хозяйства и повышения материального благосостояния колхозного крестьянства западных областей УССР, провести снижение норм по государственным поставкам сельскохозяйственных продуктов и обязательным денежным платежам, прежде всего для колхозов горных и предгорных районов».
Главным виновником всего этого был признан первый секретарь ЦК КПУ, открытый украинофоб и антисемит Мельников. Через неделю на пленуме ЦК КПУ (на который были приглашены — неслыханный случай! — «коммунисты — видные представители местной интеллигенции г. Львова, западных областей Украины и г. Киева») его отстранили от должности, которую занял (впервые!) этнический украинец Кириченко, при этом «доклад и большинство выступлений (21 из 30) были на русском языке». Что ж, «туземцы» получили свои шансы…
Похожие вещи («коренизация-2») были осуществлены и в Латвии и Эстонии, частично — в Западной Белоруссии. Правда, после устранения «кровавого прагматика» Берии произошел некоторый откат в этом, однако главное произошло: оккупационная политика была заменена на колониальную. В Литве она имела, впрочем, минимальные успехи, что и сказалось уже в конце 1980-х. А вот на Западной Украине, несмотря на громкие заявления некоторых представителей интеллигенции о «советской оккупации», успех этот был куда больше. Давайте вспомним лишь, как в последние десятилетия на Волыни уничтожают родной край, варварски добывая янтарь, а в Карпатах сводят лес. Это — типичное отношение населения колонии к своим богатствам после ухода колониальной администрации (не всего, конечно, но большей или значительной его части). Литовцы так не поступают. Почему? Пожалуй, два десятилетия существования независимого государства, предшествовавших советской оккупации, заложили прочный фундамент национального самосознания, чем полугодовое существование ЗУНР…
В целом же оценка всего периода существования коммунистической системы на землях Западной Украины как оккупационного представляется опасным упрощением, при этом опасным и в научном, и — особенно! — практическом смысле. Потому что деколонизация — процесс несравненно более сложный и продолжительный, чем освобождение от оккупации и преодоление его последствий.
