Новую фазу кризиса в Сирии и вокруг нее нужно рассматривать с двух точек зрения.
Во-первых, американское глубинное государство предприняло попытку наконец взять под контроль президента Дональда Трампа. За два дня до фальшивого удара по Думе 14 апреля Трамп заявил в Твиттере, что хочет в скором времени вывести все американские военные силы из Сирии (они там вообще-то находятся незаконно). В то же время те представители истеблишмента США, кто за кулисами принимает решения, пришли к выводу, что подобное развитие событий недопустимо, поэтому планы Трампа нужно немедленно нарушить. Точно неизвестно, кому было поручено координировать представление в Сирии, в предместье Думы: британской МИ6, как утверждают россияне, или израильскому Моссаду. Однако нет никаких сомнений в том, что операция была проведена в тесном контакте с местными джихадистами.
Псевдогуманитарные объединения, которые инсценировали инцидент в Думе, такие как «Белые каски», и «неправительственные» организации, которые распространили фальшивые новости о нем, прежде всего «Сирийская обсерватория по правам человека» в Лондоне (я уже не говорю о фантомном «Сирийско-американском медицинском обществе»), напрямую создали и финансируют западные спецслужбы. СМИ как всегда сработали слаженно. Забыв о фактах, они раздули истерию, как и в случае отравления Скрипалей в Солсбери пятью неделями ранее. Никакой дискуссии о том, когда и как можно ответить на инцидент, не было, ведь якобы Асад перешел красную линию.
Заставить Трампа отступить
Нечто подобное происходило в конце августа 2013 года в Гуте, другом предместье Дамаска, где мятежники совершили смертоносную атаку, применив против подконтрольных им мирных жителей боевое отравляющее вещество. Тогда у президента Барака Обамы хватило здравого смысла, чтобы отказаться от заявленного возмездия. Во-первых, он не смог получить поддержку Конгресса на эти действия. Во-вторых, Путин предложил выступить в качестве посредника в процессе уничтожения сирийских запасов химического оружия. Так и было сделано. Мы знаем это потому, что крылатые ракеты, которые 14 апреля нанесли удар якобы по хранилищу и производству боевых отравляющих веществ, не подняли облако токсичного газа. Если бы там хранился хлор или зарин, или если бы в мнимой лаборатории хранились вещества для их изготовления, несомненно, последствия нельзя было бы не заметить как в воздухе, так и на земле.
Обе цели достигнуты. Если у России были разведданные о том, что готовится химическая атака под фальшивым флагом (об этом представитель Генштаба РФ предупредил в середине марта, а генерал-майор Юрий Евтушенко еще раз сказал шестого апреля), то нужно было немедленно и активно действовать. Нужно было донести до Запада, что подобная акция, как и возможная интервенция после нее, может дорого обойтись. Но россияне не укрепили свои военно-воздушные силы на базе Хмеймим, не отправили подкрепление в Тартус и не снабдили Башара Асада зенитно-ракетными системами С-300, за которые сирийцы уже давно заплатили.
Подготовка могла дать понять, что российский ответ на возможные действия под фальшивым флагом и на западный удар будет пропорционален вызову. Нужно было отправить сигнал о последствиях, опасно не эскалируя при этом напряженность, но «намекнув» об обстрелах самолетов или крейсеров, с которых запускаются ракеты. Отметим, что в операции участвовали британские многоцелевые самолеты «Торнадо», которые вылетали с базы на Кипре. Они были спроектированы в 70-х годах и работают на технологиях 80-х. Конечно, они оборудованы усовершенствованными электронными системами, но все равно не относятся к категории «невидимок», так что неуязвимыми их не назовешь.
Если бы были задействованы комплексы С-400 (россияне уже разместили по одной батарее близ своей морской базы в Тартусе и авиабазы Хмеймим), то есть на пути перелета с Кипра к сирийским целям, то два-три сбитых «Торнадо» стали бы адекватным и пропорциональным ответом. Это не привело бы к резкой эскалации, которой, вероятно, было бы не избежать, если бы были обстреляны военно-морские силы союзников в Средиземном море или сбиты самолеты США.
Но ответа не последовало. Уже не в первый раз у нас сложилось впечатление, что Россия сидит сложа руки, не желая рисковать и идти на конфронтацию. Возможно, имеет место какая-то договоренность. Если дело действительно в каком-то соглашении, то встает вопрос: что за договор, при котором Россия принимает как свершившийся факт американскую (пусть и символическую) бобмардировку целей на территории своего сирийского союзника, если мы знаем, что провокацию, послужившая предлогом для этой операции, инсценировал сам Запад?
Доверие к России как к союзнику падает, ведь с Асадом у россиян формальный договор о безопасности, но они так и не поставляют ему давно обещанную систему ПВО последнего поколения и не реагируют даже на символическую бомбардировку сирийских объектов. Кроме того, возникает вопрос: когда на практике будет опробован комплекс С-300 и С-400? На Западе все чаще говорят о том, что россияне медлят с этим именно из-за неуверенности, насколько их системы эффективны.
Последний, но немаловажный момент. Печально слышать от такого масштабного государственника, как Путин, о том, что американцы и их сторонники «вызовут хаос», если «снова нанесут удар по Сирии». В апреле 2017 года американцы впервые нанесли удар всего по одной авиационной базе (Шайрат), применив только крылатые ракеты, запущенные с кораблей. Теперь они провели операцию под фальшивым флагом и ответили на нее силами трех стран, задействовав еще и авиацию, то есть не ограничились только ракетами с кораблей.
Через два дня последовали заявления Никки Хейли, постпреда США в ООН, и других американских представителей о том, что целью миссии отныне является смена режима в Дамаске и устранение иранского влияния в Сирии. Когда они говорят, что силы США останутся до тех пор, пока не будет найдено «долгосрочное политическое решение, достигнута стабильность» и прочее, или пока не ослабнет иранское влияние, то становится понятно, что американцы подразумевают непрерывную конфронтацию.
Влияние российской слабости
Видя российское бессилие, недостаток стратегии или мягкость, убежденные неолиберальные и неоконсервативные ястребы в Вашингтоне приободряются и выдвигают все больше требований. В представлении американского истеблишмента российские действия, которые выглядят как перестраховка и нежелание идти на конфронтацию, открывают большие возможности для агрессивного натиска и изменения целей миссии. Впечатление о российской слабости сформировалось весной 2014 года. После поражения в Киеве Путин не отреагировал на ужасные события в Одессе, когда второго мая в пожаре в Доме профсоюзов погибло более 60 человек, которых подожгли безжалостные бандеровцы. А ведь это был идеальный шанс, чтобы (скажу с долей иронии) в духе американской доктрины «обязанности защищать» (R2P) ввести российские войска во все регионы Украины, где говорят по-русски.
Цели аннексировать территории, конечно, не стояло бы. Нужно было просто навести порядок, которого, по-видимому, путчистская власть в Киеве обеспечить не могла. Путин не сделал этого. До этого он не пресек зловещую игру на Майдане, хотя россияне уже получили предупреждение в виде так называемой оранжевой революции Виктора Ющенко в далеком 2004 году. Если бы Путин вмешался, на Западе его демонизировали бы не меньше, чем сегодня, но его стратегическая позиция была бы намного лучше, да и доверия к нему было бы больше.
Слава, репутация, уважение — вот валюта мощных держав, а не фразы о партнерстве и соблюдении каких-то норм, которыми другая сторона упорно и презрительно пренебрегает. Ровно за десять лет до кризиса на Майдане в январе 2014 года россиянам продемонстрировали ясный сценарий того, как Запад возьмет под контроль Украину — этот уязвимый юго-западный бок российской экумены, важный элемент российской оборонной стратегии (я уже не говорю о «наступательной»). Этот сценарий тогда был успешно реализован: прозападный суррогат Ющенко привели к власти. Потом между ним и Юлией Тимошенко разгорелся конфликт из-за дележа добычи, поэтому «пророссийскому» Виктору Януковичу удалось стать президентом.
В критические месяцы после его избрания в феврале 2010 года Россия не прилагала усилий для того, чтобы расширить свое влияние на Украине. Вместо этого, россияне сфокусировались на связях с олигархами, с самим Януковичем и его коррумпированным сыном, а потом — с премьером Николаем Азаровым и остальными представителями старой гвардии. Тем временем западные агентства расширяли свое влияние посредством сети «неправительственных организаций». Бывшая тогда помощником Госсекретаря США по делам Европы и Евразии Виктория Нулланд с гордостью заявила, что американцы потратили пять с половиной миллиардов долларов на переворот в 2014 году. Это только они! А что скажет Фонд Конрада Аденауэра или одна из многочисленных организаций Сороса?
Все это плоды российского непонимания важности и возможностей мягкой силы. Сегодня в Сирии (даже с относительно скромными российскими ресурсами по сравнению с западным альянсом) у Кремля могла бы быть связная стратегия, и тогда россияне могли бы нарушить или просто перечеркнуть планы своих западных союзников, чьи аппетиты все время растут. Но такой стратегии нет, или по крайней мере создается такое впечатление. Поэтому и цель изменилась: теперь Запад ставит себе стратегической целью смену режима.
Неповторимая Никки Хейли (лицо и часть глубинного государства США) заявила в ООН, что США «готовы поддерживать давление». В любой момент может повториться «атака», как в Думе, с применением мнимого или уже настоящего химического оружия, и тогда снова полетят ракеты, но на этот раз — на здания сирийского правительства или на президентский дворец Асада… И что потом? Создав впечатление слабости, которое получило в СМИ большой резонанс (например, заголовок «Российский бумажный тигр» в лондонском «Дейли Телеграф» от 16 апреля), россияне рискуют тем, что придется давать намного более жесткий ответ на какую-то новую провокацию. Их пространство для маневра сузилось, и возможностей для остановки эскалации стало меньше. Итак, как же Россия собирается ответить на сегодня уже совершенно ясную цель США и Лондона, решивших саботировать мировое первенство по футболу всеми средствами и, в первую очередь, с помощью какого-нибудь нового сфабрикованного кризиса?
Сирийские события имеют печальные последствия для сербов вообще и для Республики Сербской в частности. Ясно, что у них нет надежного внешнеполитического союзника. Растет опасность того, что по модели Думы в Боснии и Герцеговине будет проведена операция под фальшивым флагом, которая вписалась бы в историю о вредном российском влиянии и россказнях о каких-то сербских полувоенных формированиях. В свете сирийских событий все это выглядит подготовкой почвы к операции мусульман, одетых в форму «четников», которые могут совершить нечто ужасное. Например, убить несколько десятков мирных жителей (не впервые). И тогда последует просьба о вмешательстве по уже опробованной модели.
В этом контексте особенно беспокоит значительный рост боеготовности и арсенала хорватских вооруженных сил, который наблюдается в последние месяцы. Я имею в виду, в том числе, недавнее приобретение вертолетов «Апач» (Apache) и «Кайова» (Kiowa).
Цель этих летающих танков не какая-то потенциальная война против Сербии, а экстренные действия южнее Саввы для блокирования коридора, захвата Баня-Лука и других городов, а также важных пограничных пунктов на Дрине. При этом хорватская армия действовала бы как неотъемлемая часть военной структуры НАТО и ее передовое подразделение, если в какой-то момент будет принято решение об уничтожении Республики Сербской.
Если все это вам кажется лишь параноидальным сценарием без реального обоснования, тогда, вероятно, вы верите и в то, что сирийское правительство виновато в атаке с применением боевого отравляющего вещества против мирных жителей в Гуте восьмого апреля 2018 года.
