Когда в 2017 году я узнал, что Еврокомиссия планирует полюбовно урегулировать спор вокруг антимонопольного расследования против Газпрома, я был удивлен. Сейчас же, увидав просочившиеся в сеть обвинения против российского газового гиганта, я одновременно разочарован и сконфужен.
Антимонопольное разбирательство против Газпрома началось в 2011 году с серии рейдов на европейские энергетические компании в поисках доказательства антиконкурентного поведения российской компании. На подготовку официального уведомление о претензиях потребовалось несколько лет — все было готово лишь в 2015 году.
В 2017 году Газпром предложил урегулировать спор, предложив меры, которые бы обеспечили, по уверению российской компании, поток газа в Центральную и Восточную Европу по конкурентоспособным ценам. Комиссия с этим согласилась, хотя центральноевропейские компании и страны-члены высказались против. Всего же меры, предложенные Газпромом, оказались раскритикованы представителями 20 компаний.
Подход комиссии к Газпрому вообще представляется вопиюще мягкотелым, учитывая то, как она обошлась с польской газовой компанией PGNiG.
Начиная с 2011 года руководство PGNiG непрерывно сотрудничает с комиссией, исправно предоставляя ей любые документы и данные, запрошенные ею в ходе антимонопольного разбирательства. К таковым относятся и коммерческие секреты — а их в Европе обычно не раскрывает ни одна компания.
В 2016 году после пятилетних проволочек комиссия приказала нам раскрыть практически все документы, связанные с договором купли-продажи с Газпромом. Никакие оправдания не принимались. В итоге в комиссию под угрозой штрафа в размере 5% от дохода PGNiG — а это примерно 1 миллион евро в день — были направлены мельчайшие подробности, вплоть до формул ценообразования, поправок и обмена нотами. Только оцените горькую иронию: в ходе своего антимонопольного расследования против российской компании Европейская Комиссия фактически угрожала штрафом PGNiG, которая на протяжении многих лет сама была жертвой газпромовских антиконкурентных махинаций.
Список триумфов ее Генерального директората по вопросам конкуренции велик: в него входят «Фейсбук» (Facebook), «Эппл» (Apple), «Гугл» (Google), и «Майкрософт» (Microsoft) — сплошь глобальные компании, которые, подобно Газпрому, вели себя на евросоюзном рынке агрессивно. Однако в случае с Газпромом Еврокомиссия почему-то решила проявить снисходительность. Почему-то она решила искать полюбовного решения в надежде на то, что Газпром возьмется за ум и прекратит нарушать законодательство Евросоюза.
В этом первая ошибка Еврокомиссии. Нельзя найти компромисс с компанией, которая того не желает. Единственное намерение Газпрома — монополизировать рынок Центральной Европы, либо нарушая, либо вовсе игнорируя законодательство ЕС.
Только за последнее десятилетие Газпром воспрепятствовал строительству мощностей для реверсного потока на ряде магистральных газопроводов, установил барьеры для торговли газом на внутреннем рынке ЕС, наплевал на принципы Третьего энергетического пакета и регулярно прерывал регулярные поставки газа в Европу — в среднем, раз в два года. Эти нарушения имели место и в ходе продолжающегося разбирательства.
Во-вторых, свое разбирательство против Газпрома Еврокомиссия вела втихую. После рейдов 2011 года Комиссия должна была немедленно опубликовать уведомление о претензиях, проинформировать общественность о своих выводах и наложить на российскую компанию соразмерный штраф. Вместо этого Комиссия предпочла скрыть свою работу от общественности и прождала четыре года, прежде чем наконец опубликовала свое уведомление. Газпром же продолжал нарушать антимонопольное законодательство в Центральной Европе, как ни в чем не бывало.
Недавно наши литовские коллеги сообщили, что лишь за период с 2004 по 2012 год потеряли около 1,4 миллиардов евро из-за грабительских цен, взимаемых Газпромом. Литва потребляет 3 миллиарда кубометров газа в год. Центральная же Европа потребляет до 40 миллиардов кубометров в год, а ее граждане потеряли за этот же период аж 19 миллиардов евро. Впрочем, деньги они продолжают терять и по сей день, поскольку никаких действий принято так и не было.
В третьих, Генеральный директорат по вопросам конкуренции так и не удосужился принять комплексные меры, чтобы воспрепятствовать будущим нарушениям законодательства со стороны Газпрома.
Мы понимаем, что дело против Газпрома, в отличие от таковых против американских компаний, сложно с политической точки зрения. И я не хотел бы ощутить на себе такое же политическое давление, с которым столкнулась еврокомиссар по вопросам конкуренции Маргрете Вестагер (Margrethe Vestager) со стороны стран-членов и других еврокомиссаров, избравших путь компромисса с Газпромом.
Генеральный директорат по вопросам конкуренции был создан для того, чтобы блюсти интересы граждан Евросоюза. Тем не менее, меры пресечения для Газпрома были выработаны не его официальными лицами, а самим Газпромом — Еврокомиссия с ними попросту согласилась. Глупо ожидать, что Газпром предложет меры, направленные на защиту граждан Евросоюза. Этим должен заниматься сам Генеральный директорат, и он со своим заданием не справился.
Центральноевропейские компании до конца верили в Генеральный директорат и его способность ограничить монополию Газпрома. К несчастью, мы остались наедине с нашими проблемами.
Если Еврокомиссия в самом деле намерена разрешить этот вопрос полюбовно, это сыграет лишь на руку Газпрому и его трубопроводу «Северный поток — 2», что строится по дну Балтийского моря между Россией и Германией. Этот трубопровод идет в обход Центральной Европы и увеличивает риск того, что российский гигант возобновит свою нечестную игру. Было бы особенно нелепо позволять Газпрому инвестировать в «Северный поток — 2» средства, сэкономленные на штрафах.
И все же пока что еще не поздно возродить паритет и заставить Газпром конкурировать в Центральной и Восточной Европе на равных условиях. Это — единственный способ восстановить доверие к генеральному директорату.
Пётр Возняк — генеральный директор польской газовой компании PGNiG.
