Никто так не болеет и не переживает за свое искусство, как русские. Мы все можем согласиться с этим, прочитав статью, опубликованную на этой неделе в газете The Times, о подготовке Академического малого драматического театра к постановке романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» о Второй мировой войне на сцене Лондонского Королевского театра Хеймаркет.
В лучших традициях довольно строгой системы Константина Станиславского, своего великого русского предшественника, который однажды репетировал «Гамлета» три года, режиссер Малого драматического театра Лев Додин предложил всем актерам 20 раз прочитать произведение Гроссмана объемом в тысячу страниц. Репетиции спектакля шли три года, и труппа ездила в экспедиции по лагерям ГУЛАГа и в Освенцим для погружения в материал и глубокого изучения этой темы. Актерам также пришлось прочитать произведения из рекомендованного списка исторической литературы о фашизме, коммунизме и национализме.
Это напоминает мне тот знаменитый и, возможно, даже действительно имевший место случай с Дастином Хоффманом и Лоуренсом Оливье во время съемок фильма «Марафонец» (Marathon Man, 1976). Хоффману надо было сыграть сцену, в которой его персонаж должен был бодрствовать три дня и три ночи. «Чтобы подготовиться, я не спал три дня и три ночи», — с гордостью сказал он Лоуренсу Оливье. «Мой дорогой мальчик, — ответил Оливье, — почему бы тебе просто не попробовать сыграть?»
Актеры Малого драматического театра — не первые, кого отправляли в нелегкие научные экспедиции. В безумные 1970-е, когда британский режиссер Питер Брук (Peter Brook) пытался создать «мировой театр», охватывающий все культуры, он торжественно прошел по всей Сахаре с труппой своих актеров, страдавших от тягот и жары, чтобы они могли изучить ритуалы кочевников.
Точно так же, когда в 1990 году Николас Хайтнер (Nicholas Hytner) ставил в Национальном театре спектакль «Ветер в ивах», он послал своих актеров за город изучать жизнь и повадки животных, которых они изображали. Когда актеры вернулись, Майкла Брайанта (Michael Bryant), который воспользовался поездкой, чтобы доучить текст, попросили рассказать, что он узнал о своем персонаже, Барсуке. «Странно, но барсуки, похоже, ведут себя точно так же, как Майкл Брайант», — задумчиво произнес он в ответ.
На другом конце музыкального спектра композитор-авангардист Арнольд Шенберг (Arnold Schoenberg) требовал, чтобы написанный им 40-минутный вокальный цикл «Лунный Пьеро» (Pierrot Lunaire) репетировали не менее 40 раз — лишь после этого он почувствовал, что исполнители готовы к премьере. Голландский дирижер Виллем Менгельберг (Willem Mengelberg), которого очень уважали до тех пор, пока он не сблизился с нацистами, провел трехчасовую репетицию, добиваясь, чтобы Лондонский симфонический оркестр чисто сыграл первые четыре аккорда музыки Мендельсона «Сон в летнюю ночь» (A Midsummer Night's Dream). А не похожий на других румынский дирижер Серджиу Челибидаке (Sergiu Celibidache) обычно требовал 12 раз репетировать каждый концерт, который он дирижировал, даже (или особенно) когда музыканты чувствовали, что могут сыграть репертуар во сне.
Он бы одобрил симфонический оркестр Spira Mirabilis, который в ближайшие дни будет выступать в Бейсингстоке, Бате и в лондонском зале Queen Elizabeth Hall. Во многом он является «оркестровым» эквивалентом Малого драматического театра, за исключением того, что играющие в его составе молодые виртуозы не являются гражданами одной страны, а представляют страны всей Европы, и его репетиции проходят не под руководством харизматичного дирижера, а проводятся на демократической основе — коллективно и с участием всех желающих.
Оркестр собирается один-два раза в год на своей репетиционной базе в одном итальянском городке, где в течение нескольких недель интенсивно работает над каким-то одним произведением (в данном случае — он репетирует Седьмую симфонию Бетховена). Поскольку у оркестра нет дирижера, музыканты должны знать музыку досконально. И как в случае с Малым драматическим театром, они также всесторонне изучают исторический контекст выбранного музыкального шедевра. Они живут этой музыкой, дышат ею, думают и чувствуют ее постоянно — даже во время еды и во сне. И то, какова будет их интерпретация произведения, они решают совместно после жарких споров.
Немногие британские исполнители могут сравниться по уровню подготовки с этими чрезвычайно целеустремленными и самоотверженными зарубежными коллективами. Естественно, кроме Лондонского оркестр Aurora, который исполняет целые симфонии по памяти на Променадных концертах Би-Би-Си, международном ежегодном музыкальном фестивале в Лондоне (в частности, этим летом он будет исполнять сложную Девятую симфонию Шостаковича).
Музыканты Spira Mirabilis, поступают довольно жестоко, пренебрежительно относясь к выступлениям оркестра Aurora по памяти и называя их «трюками», что, на мой взгляд, неправда. Правда в том, что британские театральные труппы и оркестры работают, получая гораздо более скромные субсидии, чем их коллеги на континенте, поэтому продолжительность и количество репетиций, как правило, сведены до необходимого минимума, из-за чего времени на философское осмысление исполняемых произведений или для их более глубокого изучения не хватает. По крайней мере, именно этим, как правило, оправдывают хорошее, но стандартное исполнение. Правда, я подозреваю, что когда британским учреждениям искусства выделяют больше субсидий, они считают, что они должны работать больше, а не лучше.
Или, возможно, истина заключается в том, что основная масса британских исполнителей не видит смысла в проведении сложных исследований — идет ли речь о фиксировании поведенческих привычек барсуков, обсуждении до поздней ночи более глубокого смысла произведений Бетховена или чтении одной и той же невеселой книги 20 раз. Я могу объяснить это так. Как нации, нам свойственно быть ироничными и прагматичными, а не искренними и рассудительными. Тем не менее, когда такие коллективы, как Малый драматический театр или оркестр Spira Mirabilis приезжают в нашу страну, мы должны воспользоваться возможностью и исследовать глубины, которые им удалось постичь.
