Моя супруга создает в Вашингтоне музей языка (вице-председателем которого я являюсь), поэтому люди часто присылают ей забавные примеры игры слов, в том числе и смешанные идиомы с сайта Оксфордского словаря английского языка, где перепутаны части различных поговорок. Одна из них идеально описывает подход президента Трампа к элементам политики Барака Обамы, включая ядерную сделку с Ираном: «We'll burn that bridge when we come to it» (смешаны выражение «burn your bridges» — «сжигать мосты» и «we'll cross that bridge when we get to it» — «решать проблемы по мере поступления» — прим. ред.)
Это моя сегодняшняя тема. Заняв жесткую позицию в отношении Ирана, Трамп обратил нужное внимание на плохое поведение этой страны и создал возможность улучшить ядерное соглашение. Однако чтобы сделать это, Трампу пришлось бы признать, что заключенный его предшественником Бараком Обамой договор имел свои достоинства, и быть довольным теми немногими, но ценными поправками, которые, вероятно, смогли бы принять наши европейские союзники.
Вместо этого Трамп сжег мосты, отделяя США от Германии, Франции и Британии и подрывая силы сдерживания в Иране. Теперь ему придется самостоятельно управлять сложной и многомерной конфронтацией с Тегераном.
Трампу тоже нужно было быть проще
Взгляд на Ближний Восток Обамы заключался в том, что это изолированный регион, где ядовитые испарения религиозного экстремизма, племенной строй, нефть, коррупция, климатические изменения и плохое управление сделали невозможными позитивные изменения извне. Они должны были произойти изнутри. К концу своего восьмилетнего правления Обама скептически относился ко всем лидерам Ближнего Востока — иранским, арабским, израильским — и их намерениям.
Это сделало политику Обамы в отношении региона минималистской: будь проще и сосредоточься на главнейшей угрозе. Это означало объединение с Британией, Францией, Германией, Россией и Китаем, чтобы держать самое опасное оружие — ядерное — подальше от самого опасного игрока, то есть — Ирана. Устанавливая санкции против Ирана в рамках договора, Обама надеялся, что это государство интегрируется с миром и смягчит свой режим.
Последнее так и не произошло, но первое — случилось. Взамен на смягчение санкций Иран согласился на 15 лет ограничить обогащение оружейного плутония. По данным Международного агентства по атомной энергии, в течение двух лет Иран придерживался ограничений.
Роберт Литвак, эксперт по иранским переговорам Международного центра для ученых Вудро Вильсона говорит: «Это был договор, оставлявший скрытые ядерные возможности Ирана скрытыми — не великая сделка, не трансформационный прорыв, охватывающий все нежелательное поведение Ирана». Договор никогда не касался региональной агрессии Ирана или его программы по разработке баллистических ракет.
Но команда Трампа состоит из максималистов. Они хотят ограничить программу создания баллистических ракет Ирана, повернуть вспять его империалистические замашки на мир арабских суннитов, требуют от Ирана принять условия, которые бы гарантировали, что они никогда не смогут обогатить достаточное для создания ядерной бомбы количество урана, и, по возможности, спровоцировать смену режима в Тегеране.
При этом Трамп оставил без ответа множество ключевых вопросов. Кто придет к власти в Тегеране, если нынешний исламский режим рухнет? Один из уроков, который мы вынесли из серии восстаний арабской весны, когда были свержены многие лидеры, заключается в том, что почти во всех странах альтернативой автократии стала не демократия, а беспорядки и военная диктатура. Если Иран, страна с населением в 80 миллионов человек, пойдет по пути Сирии, это дестабилизирует весь Ближний Восток, и в Европу хлынут беженцы.
Иран действительно очень влиятелен в арабском мире. Но причина не в деньгах, которые он получил от ядерной сделки и послабления санкций, как утверждают Трамп и его друзья. Причина — в слабости суннитских государств и их междоусобных военных действиях, создавших вакуум власти, который Иран заполнил сетью своих шиитских ставленников. Таким образом, Ирану удается опосредовано контролировать четыре арабские столицы: Бейрут, Багдад, Дамаск и Сану.
Планирует ли Трамп использовать американские войска, чтобы приструнить Иран? Нет. Есть ли у него для таких целей арабские войска? Нет. Есть ли у него для этого европейские союзники? Нет. Так каким же именно образом он планирует повернуть вспять этот иранский прилив?
Нужно отдать ему должное: Трамп обратил внимание на неправомерное поведение Ирана такими способами, которыми никогда не обладали европейцы. Израиль порицают за внедрение своих поселений на Западном берегу. Саудовскую Аравию и ОАЭ осуждают за вклад в гуманитарный кризис в Йемене. Но иранцам сошли с рук убийства, массовые убийства как внутри страны, так и за рубежом. И их практически никто не осудил.
Духовный режим Ирана задушил одну из великих цивилизаций, не дав огромному количеству иранской молодежи реализовать потенциал и беспощадно арестовывая и убивая оппонентов режима. В Сирии спецслужбы Ирана и его наемники — боевики «Хезболлы» из Ливана и шиитские наемники из Центральной Азии — помогли президенту Башару Асаду совершить жестокий геноцид сирийских суннитов, используя среди прочего ядовитый газ, чтобы сохранить в Дамаске про-шиитскую, про-иранскую диктатуру. Благодаря помощи Ирана миллионы сирийцев стали беженцами.
В прошлом месяце в ливанской ежедневной газете Al-Nahar вышла колонка Ахмада Айяша "Перемещение Хезболлы в Сирии". В ней детально описано, как Иран при помощи «Хезболлы» занимается в Сирии этническими чистками: «Цель — поменять демографию» Сирии, переселив поддержанных Ираном шиитских боевиков «из Афганистана, Ливана и других стран региона, чтобы заполнить демографический вакуум», оставленный сотнями тысяч сирийцев, бежавших от гражданской войны.
Хорошо, что Трамп бросил вызов Ирану, но ему по-прежнему нужна стратегия, чтобы перевести давление на страну в устойчивые достижения. Как отметил Карим Саджапур из Фонда Карнеги: «Стратегия без рычагов — бесполезна. А рычаги без стратегии — безрассудны».
Трампу тоже нужно было быть проще. Вместо того чтобы ломать договор, он должен был сказать европейцам, что хочет остаться в сделке, но внести три поправки:
- Расширить запрет на обогащение урана с изначальных 15 лет, о которых договорился Обама, до 25 лет;
- Европа и США договариваются наложить санкции, если Иран попытается построить ракету, способную поразить Европу или Америку;
- США и Европа используют дипломатию, чтобы осветить и осудить «оккупацию» Ирана в Сирии, Ираке и Ливане.
Европейцы, вероятно, согласились бы на такую сделку. Это сохранило бы объединенную коалицию Запада для сдерживания главной угрозы Ирана и создало бы борьбу между придерживающимися умеренных взглядов чиновниками внутри Ирана, которые были бы склонны принять пересмотренный договор, чтобы избежать повторного введения санкций и избавиться от Трампа, и приверженцами жесткой линии, которые отвергли бы такой договор. Вся ответственность лежала бы на Тегеране, а не на Трампе.
Какой позор. Всего лишь улучшив то, что уже начал делать Обама, можно было существенно продвинуть интересы США — получить 25-летнюю гарантию с тщательными проверками, чтобы Иран не смог внезапно построить бомбу. И это оставило бы нас рука об руку с ближайшими союзниками, а не заставило бы угрожать санкциями их компаниям в случае, если они будут торговать с Ираном.
Но Трампу хотелось разгромить и Обаму, и Иран, поэтому он уничтожил сделку целиком. Что же, как сказал бы ему блог о смешанных идиомах сайта Оксфордского словаря английского языка: Дональд, «ты открыл свой ящик Пандоры, теперь лежи в нем».
