САН-ФРАНЦИСКО — Накануне четвёртой президентской инаугурации Владимира Путина по России прокатилась волна протестов. Их сценарий был знаком: полиция объявила митинги незаконными, пресса занижала количество участников. Алексей Навальный, главный организатор протестов и де-факто оппозиционный лидер России, был показательно арестован — полиция выволокла его из массы протестующих в Москве. 15 мая его приговорили к 30-дневному тюремному заключению. Более 1600 протестующих по всей стране были избиты и задержаны.
Однако в этих протестах появился один новый элемент из намного более старого шоу. Забытый лозунг «Долой царя!» зазвучал на улицах Москвы почти через 100 лет после того, как последний царь России Николай II пал от большевистских пуль в екатеринбургском подвале.
А ещё за сто лет до этого поэт Александр Пушкин, пытаясь поднять дух своего друга Петра Чаадаева, философа, объявленного сумасшедшим за критику царя Николая I, предсказал начало новых времён, когда «Россия воспрянет ото сна». «И на обломках самовластья, — обращался к Чаадаеву Пушкин, — напишут наши имена!».
Почти 200 лет спустя, после трёх революций, бронзовый Пушкин — с высоты пьедестала, установленного в центре площади, носящей его имя, — наблюдал за толпами своих соотечественников в издевательских бумажных коронах, которые всё ещё пытаются пробудить Россию от её «векового сна», и на их врагов, размахивающих нагайками и одетых в форму казаков. Имя Пушкина написано на многих памятниках, но его пророчество пока что не сбылось.
Хотя Путин является продуктом Советского Союза, в котором слово «царь» было уничижительным, он демонстрирует большую любовь к самодержцам прошлого. При активной поддержке Русской православной церкви он неутомимо продвигает концепцию священности государственной власти, а сопротивления ей — как кощунства. Он взошёл на трон византийский императоров на святой горе Афон в Греции, а своё бесконечное президентство изображает как ношу, которую ему приходится нести, чтобы служить своей стране и народу.
Большевики разрушали памятники царям, а Путин воздвиг гигантские монументы Владимиру Великому в Москве и Александру III в Крыму. Он демонстративно избегал мероприятий в честь 100-летия Октябрьской революции в 2017 году, а за четыре года до этого спонсировал щедрое празднование 400-летнего юбилея Дома Романовых.
С помощью нового протестного лозунга Навальный — несгибаемый противник Путина, продолжающий требовать правду от властей, даже когда полиция тащит его в очередную тюремную камеру, — разоблачает имперский блеф Путина. Последние демонстрации стали одновременно признанием самодержавных амбиций Путина и угрозой для них.
Почти все шансы — на стороне Путина. У Навального есть канал в YouTube, а Путин контролирует весь государственный аппарат — такого механизма подавления не было даже у российских царей, поскольку десятилетия тоталитаризма сделали его практически пуленепробиваемым. Помимо энергичной армии и могущественных спецслужб, появилась ещё и Национальная гвардия Российской Федерации, или Росгвардия, численностью примерно 340 тысяч человек. Она была создана Путиным в 2016 году и подчиняется ему напрямую.
Путин также управляет высокоэффективной пропагандистской машиной, которая тиражирует старые советские лозунги в постмодернистской обработке, дореволюционные религиозные ритуалы, а такое самые современные маркетинговые приёмы, вдохновляемые «консьюмеристским» Западом. «Правды нет и всё возможно», — такова идеология.
Путинская система вроде бы работает. Согласно официальным опросам, 86% россиян (почему-то их всегда 86%) поддерживают Путина во всём — от аннексии Крыма до нового президентского срока. Но путинские амбиции постмодернистского самодержца могут стать его ахиллесовой пятой. Дело в том, что самодержцы обычно ошибочно принимают проявления народной любви и восхищения за чистую монету. Однако узнать правду о том, что на самом деле думает народ, по-прежнему нельзя.
Поскольку российская экономика стагнирует (главным образом из-за международных санкций и кремлёвских контрсанкций), недовольство будет и дальше медленно закипать. Любой шок, даже выглядящий незначительным, способен довести ситуацию до кипения. В этот момент будет уже недостаточно преследования соперников и несогласных; Путину придётся прибегнуть к массовым репрессиям в сталинском стиле.
Вопрос о том, насколько жизнеспособной может быть подобная диктатура в эпоху интернета, остаётся открытым. Достаточно вспомнить о неудачной попытке Кремля заблокировать Telegram, ведущий сервис мгновенных сообщений в России. Эта попытка не просто не подавила несогласие, она усилила поддержку последней волны протестов.
Россияне известны тем, что их лояльность трудно зафиксировать. Те же самые люди, которые часами стояли на холоде ради того, чтобы увидеть на Николая II на борту царского корабля, спустя десятилетие восстали против него. Народ может какое-то время безмолвствовать, как это происходит — оглушительно — в финале ещё одного пушкинского шедевра, трагедии «Борис Годунов», после того как новый лже-царь восходит на трон. Но молчание не всегда означает согласие.
Недавние протесты могут выглядеть незначительными по сравнению с масштабами репрессивных ресурсов у Путина или спектаклем его инаугурации. Но трудно игнорировать историю, к которой апеллируют протестующие. Тоскуя по короне, Путин забывает, что российская монархия — при всём своём блеске — всегда была минным полем, потому что презрение самодержцев к закону делало их уязвимыми перед судом толпы.
Протянув руки к шапке Мономаха, украшенной рубинами реликвии российских царей, Путин рискует открыть путь к новому раунду насилия. И не важно, позволит эта будущая буря, наконец-то, сбыться пророчеству Пушкина или нет, она разорвёт Россию на части, а нынешнего почти царя, скорее всего, отправит в мусорную корзину истории.
