Он шокировал величайшего Роджера Федерера на «Уимблдоне», выиграл четыре титула в одиночном разряде, а еще он человек, чьи комментарии на острые политические темы вызывают в обществе резонанс и заставляют нас задуматься. Теннисист Сергей Стаховский — герой 9-го выпуска спецпроекта Максима Шилина «Спорт.Интервью.112»
Чтобы встретиться с Сергеем, мы отправились в Париж, где в эти дни проходит турнир большого шлема «Ролан Гаррос». Стаховский начинал свой путь с квалификации, проиграв в финале. Как лаки лузер он попал в основную сетку и неожиданно для всех пробился во второй круг, уступив в итоге немцу Мише Звереву. Однако Стаховский не из тех спортсменов, которые впадают в депрессию после поражений и отказывают в общении. А потому интервью получилось — огонь!
«112»: Сергей, у вас очень неплохое чувство юмора. Как-то вы отожгли: «У меня закончились #ВизиткаЯроша, и поэтому я сегодня проиграл…». А Звереву почему проиграли?
Сергей Стаховский: Звереву я проиграл, потому что не доиграл до конца в третьем сете, когда был шанс взять эту партию и повести по сетам 2-1. Потом уже, к сожалению, физически был не готов. В тени было жарко, пришлось очень много ходить вперед. Даже слишком много, я бы сказал: по статистике, 120-130 раз.
— Вы провели в Париже полторы недели. С какими ожиданиями ехали в столицу Франции?
— Сказать честно? С фиговыми! Я последние три турнира на грунте «проехал» почти на нулям. Проиграл ребятам, которым в принципе проигрывать не должен был. Я играл очень плохо: без уверенности, без каких-то зацепок, так что ехал я сюда не с большими перспективами, но еще к тому же до первого тура квалификации дернул спину, то есть было вообще весело. На самом деле первый круг я по идее не должен был выходить на корт даже играть. Спина была сильно зажата, и я двигаться не мог. Просто сложилось так, что соперник проиграл сам себе.
Дальше я дошел до финала квалификации, где опять же проиграл матч, который должен был выиграть, и попал в основную сетку как лаки лузер, что в принципе со мной впервые на «шлемах». Потом выиграл матч с Лопесом. Это, конечно, воодушевляет, но с другой стороны, было время, пока я вошел в «квал» и выиграл первый круг. У меня было четыре дня, чтобы нормально потренироваться и тематически отнестись к своей игре, что в принципе мне помогло. Я не могу сказать, что во втором круге сыграл ужасный матч со Зверевым. Физических кондиций не хватило, еще очень много внимания уходит на концентрацию, на стабильность игры и на то, как сыграть, а не куда. Это сильно выжимает энергию из тела.
— В этом сезоне у вас была серия из 8 поражений кряду в первых раундах соревнований. Выступление на «Ролан Гаррос» говорит о том, что вы выбрались и теперь на правильном пути?
— У меня была серия, по-моему, из 12 поражений даже когда-то! А так если говорить, конечно, то никто не знает, какой это путь. Может быть правильный, но никто не видит, какой он: извилистый, прямой, тернистый, вверх, вниз. Теннис, наверное, это самый классный вид спорта, именно с точки зрения, что одна неделя может изменить весь сезон и всю карьеру.
— После поражения от Зверева вы сказали, что хотя бы начали играть в теннис. А что было до этого?
— Это не для детей. У вас 16+ или…?
— 18+!
Ну, это тогда порнография (смеется). На самом деле мой уровень игры, сам перформанс на корте, был ужаснейший: обода, ошибки — просто полный набор. Я не мог найти ни ритма, ни смысла, но, слава богу, нашел.
— Тем не менее, в рейтинге вы вновь потеряете позиции…
— Это только на данной стадии, потому что я уже с понедельника буда на траве, а «Ролан Гаррос» еще не закончится. Поэтому я могу добавить к этим 40 или 45 очкам еще 100 очков и тогда я, может быть, подвинусь!
— То, что вы пока никак не можете вернуться в топ-100, морально давит на вас?
— Почему у вас в прошлом году пошел спад в игре?
— Думаю, просто стал меньше внимания уделять теннису. У меня есть семья, двое детей, то есть где-то ты пытаешься найти какой-то компромисс и это, само собой, дает о себе знать.
— Возвращаясь с теннисных кортов, увидел, как один француз читает газету «Ле монд». Там на одной из полос большая фотография российского журналиста Аркадия Бабченко. Вы в курсе этой истории?
— Да, я сегодня об этом узнал (разговор состоялся 31 мая — прим. ред.). У нас в раздевалке лежит вся пресса:»Нью Йорк таймс», «Файнэншл таймс» и многие другие газеты. Наконец-то мы на первых полосах мировых газет. Раньше тоже появлялись, но только из-за коррупционных схем. Поздравляю СБУ с суперудачной организацией операции. Молодцы, что еще тут сказать. В деталях не знаю, потому что не успел все прочитать, но если они задержали заказчика и исполнителя — снимаем шляпу, молодцы. То, что вся страна денек нервничала, — это, конечно, не совсем хорошо. Все взорвались, все были в шоке.
— Пока вы находились в Париже, в Киеве прошел финал Лиги чемпионов. Смотрели его хотя бы по телевизору?
— По телевизору смотрел со своим бывшим тренером Фабрисом Санторо. Болел против «Реала».
— Рамос злой гений?
— Он не гений, он просто нехороший человек. Был твит, кажется, его удалили, что Рамос — тот человек, который отключит вас от источника, который удерживает при жизни, только для того, чтобы зарядить свой телефон. И это правда. У него никаких принципов. Его принципы — это команда и победа. Для меня это слишком жестоко.
— События такого масштаба в Киеве свидетельствует о том, что наша страна растет?
— Это говорит о том, что мы выкарабкиваемся, это говорит о том, что нам уже доверяют, поскольку, имея конфликт на Донбассе, провести финал Лиги чемпионов — это многого стоит! А то, что он прошел без инцидентов, — это высокий уровень. Боюсь, что даже в Париже могли так не организовать — могло что-то случиться, поэтому это плюс и Киеву, и всем службам, которые в этом участвовали. Лига чемпионов — событие огромного масштаба.
— Вы ярый патриот Украины, не стесняетесь об этом говорить. В твиттере у вас много нецензурных слов…
— Может, там на английском просто? Так это же другой язык — я не понимаю (смеется).
— … слов в адрес россиян. Это в спорте не мешает?
— В спорте пока нет, но если есть россияне, которые считают Путина царем, и те, кто творят всякую ерунду, — нам с ними не по пути.
— Некоторые украинские спортсмены в интервью для нашего проекта говорили, что не обсуждают с российскими коллегами проблемы отношений между нашими странами. Что думаете вы?
— Конечно, можно не обсуждать. Знаете, у вас украли кота, и он у вашего соседа сидит на коленях. Вы ужинаете вместе и говорите соседу, что все нормально — какой хороший кот, это ваш, да?
— Обыграть российского теннисиста — для вас в этом есть какая-то особенная принципиальность?
— Когда ты выходишь на корт, ты об этом не думаешь. Все, что у тебя в голове — это завершить удачно сегодняшний матч. Хотя в 2014-м году, когда только все начиналось, у меня на подсознательном уровне что-то срабатывало, я думаю. А так на корте сейчас точно нет. У меня еще есть предоценка сразу к русскоговорящим — это да. Когда я слышу русскую речь, то меня сначала так сразу…
— Русскую речь с московским акцентом?
— Да какая разница, какой акцент. Просто так бы сразу задушил. Шучу. (смеется)
— Но вы же сами на русском со мной говорите?
— Вы начали говорить на русском!
— То есть даже так?
— Конечно, я отвечаю на языке, на котором вы мне задали вопрос.
— Понятно. Только вы не душите меня, пожалуйста. Хорошо?
(Смеется в ответ.)
— Многие звезды спорта как мантру повторяют тезис, что спорт вне политики. А вы как думаете?
— Ерунда это полная — спорт и есть политика! И политика на самом высшем уровне.
— Вы написали в разгар революции в Киеве: «Запомните мое слово: я никогда не буду общаться с российскими СМИ. Никогда больше — это аморальные, лживые, неэтичные, продажные провокаторы». Так и не общались с тех пор?
— Нет, хотя предложения были.
— На вашей страничке в твиттере есть репосты записей Святослава Вакарчука. На ваш взгляд, он реально готовится стать политиком? Кто-то даже говорит, что он проект Сороса…
— Я думаю, господин Вакарчук в том статусе, в котором он сейчас, — сам свой проект. Мне кажется, он зарабатывает достаточно. Ему никакой Сорос не нужен. Кем он готовится стать — я не знаю. Встречался с ним несколько раз, могу сказать, что мы поддерживаем такие дружеские отношения. И если есть человек, в кругу которого я считаю себя полным идиотом, то это, наверное, Вакарчук. Хорошо, даже не идиотом, а реально неначитанным идиотом. У человека такой огромный объем знаний и такая серьезная начитанность, что мне просто иногда бывает стыдно, что я мало читаю.
— Вы сами занимаете достаточно активную гражданскую позицию. Есть мысли и желание после теннисной карьеры податься в политику?
— Если бы у меня был статус Вакарчука… Грубо говоря, если бы я был таким маленьким Соросканом на Украине, то я мог бы себе это позволить, а так наша политика — ты должен лечь под кого-то, чтобы куда-то попасть. Меня такие расклады не устраивают. Если у тебя есть финансирование свое, грубо говоря, если бы я был Роджером Федерером, мог бы основать сам свою партию и сам за нее заплатить — это одна вещь, но когда ты идешь в политику на чьи-то деньги, то потом ты этому кому-то должен что-то и как-то возвращать… А это уже является совсем не тем, что я себе представляю и как должны работать эти вещи.
— Пока не в украинский парламент, но вы баллотировались в совет директоров игроков Федерации тенниса. Вас в итоге избрали?
— Нет, я был один из 12 кандидатов. Я имел право голоса, но голосовал не за себя, а за другого кандидата. Я просто 6 лет провел в совете игроков, и это такая ступенька, где достаточно трудно доводить свои идеи до конца. Надеюсь, у человека, которого выбрали, все получится. Я сейчас нахожусь в совете игроков, но после Уимблдона срок моих полномочий закончится. Пока что остановлюсь на этом.
— А что сейчас необходимо реформировать в мужском теннисе?
— Кубок Дэвиса. Сейчас бурное обсуждение разных форматов. Например, концепция Жерара Пике (футболист «Барселоны», который со своей компанией хочет реформировать соревнования, — прим. ред.) или другие форматы. Здесь очень много нюансов. Чтобы организовать формат Пике, Международная федерация тенниса должна получить три четверти голосов на заседании, которое пройдет в августе. Если не проголосуют, то никакого изменения на следующий сезон не будет и придется заново думать.
Формат Пике — он более легкий для игроков, потому что четыре недели в году Кубок Дэвиса — это сложновато. Очень многие игроки отказываются играть даже потому, что это эмоционально тяжело. Я после Кубка Дэвиса в Днепропетровске слег с болезнью на неделю и с тех пор до «Ролан Гаррос» я играл так себе. Это был февраль месяц. Одна неделя, приехали в одно место, отстрелялись и уехали — это легче, но с другой стороны есть вопросы о болельщиках, которые приедут и реально будут болеть за свои страны. Мы играем на Украине и у нас полные трибуны, а как заполнить стадион во Франции на 30-40 тысяч человек на матче Украины, к примеру. Турнир может потерять атмосферу.
— Сергей, вы в юном возрасте занимались теннисом в Киеве, а потом уехали за границу. Расскажите об этом времени. Почему решили уехать, в каких академиях работали и где остановились?
— Уехал я потому, что в Киеве было: а) безусловно дорого, б) не было достаточного количества крытых кортов, а те, которые были, стоили баснословно дорого. Так что это финансово было нереально. Если б я не уехал из Киева, я бы в теннис не играл. Так сложилось, что мне повезло: папа доктор, консультировал тогда, еще давно, одного пациента своего, и они разговорились. Папа сказал, что у него один из сыновей играет в теннис, а пациент сказал, что у его друга есть клуб в Чехии. И они меня туда отправили на три месяца попробовать. После этого срока в клубе сказали, что им было бы интересно, если бы я выступал за их клуб во всех чемпионатах и тогда я буду тренироваться бесплатно.
Тогда в Чехии было очень дешево по сравнению с Киевом, по теннисным меркам. С 13 лет я жил в Чехии и играл в этом клубе почти до 17. Потом я переехал в другой клуб, где занимались Джокович, Бердых и другие великие игроки. В 18 лет я уехал в Словакию и с одним тренером дошел до топ-200. Затем тренеры менялись, но я жил в Братиславе до свадьбы. Потом на некоторое время я переехал в Лондон, потом в Будапешт, и сейчас большую часть времени провожу там.
— Вы живете в Будапеште, почему такой выбор?
— Жена — гражданка Венгрии, но они с семьей эмигрировали туда в 1993-м из российского Кемерова. И так сложилось, что когда мы собирались переезжать из Лондона, жена была беременна, думали переезжать в Киев или Будапешт. У нас в 2014-м начались непонятные процессы, опасные — я не знал, может, мне всю семью пришлось бы вывозить, поэтому мы решили временно остаться в Будапеште.
— Ваша жена из России, но с гражданством Венгрии, вы гражданин Украины. Какое гражданство у ваших детей?
— Венгерское.
— Детям сейчас по сколько лет?
— Два с половиной года и четыре, грубо говоря. Дочь старшая Таисия и младший сын Никифор.
— Они понимают, что папа — профессиональный теннисист?
— Ничего не понимают. Они понимают только — «хочу играть» (смеется). Они понимают, что папа уезжает часто, но пока еще в той зоне, когда это терпимо. Пока просто «папа, не уезжай», но может настать такой момент, когда будут говорить это со слезами.
— Семья была с вами в Париже?
— Здесь была только жена. Когда был один ребенок, то с Таисией ездили очень часто, с двумя мы попадаем на маленькое количество турниров. Скорее туда, куда можно доехать на машине. До этого они были с нами в Америке, но с бабушками и не на турнирах.
— Было время погулять по городу?
— В этот раз нет из-за плотного графика и восстановления спины. А вообще Париж для меня значимый город — мы здесь познакомились с женой. Погулять здесь люблю, но в последнее время становится все тяжелее любить этот город, потому что сидя в кафе на террасе, вы себя ловите на мысли, а не опасно ли здесь сидеть. Даже в Киеве нет таких мыслей, а здесь они появляются. После терактов, событий во Франции в прошлом и позапрошлом году на самом деле страшновато.
— Как проводите свободное время? Вы сказали, что у вас приоритет — семья.
— Вот сейчас после турнира в Бордо решил все-таки немного сдвинуть приоритеты и вернуться к правильному времяпрепровождению в спортивном смысле. Больше времени уделять именно теннису, нюансам физической подготовки. Если я в Будапеште, то после тренировок стараюсь побыть с семьей, отвожу детей на кружок, еще куда-то. Если на турнирах, то вот мой сегодняшний день: приехал в 9 утра и сейчас почти 9 вечера.
— Сергей Стаховский готовится к камбеку?
— Можно и так сказать! Или лучше так — он надеется на камбек. Если выдержит тело, то я вернусь на прежний уровень.
— Победа над Федерером — самая запоминающаяся в карьере?
— Нет, самая запоминающаяся — победа над Любичичем в финале на турнире в Загребе в 2008-м.
— Вам сейчас 32 года. Какие цели перед собой ставите на оставшуюся часть карьеры?
— Пока цели самые минимальные: вернуться в сотню и удержаться на хорошем теннисном уровне. Я считаю, что играю чуть лучше той позиции, на которой я нахожусь (122-е место в рейтинге АТР — прим. ред.). Если не получится это сделать, то значит нужно будет переключаться на что-то другое.
— Куда летите из Парижа?
— Улетаю в Будапешт, оттуда в Вену. Там я забираю свой паспорт с британской визой, возвращаюсь в Будапешт и в воскресенье утром улетаю в Лондон. Там будет три больших челленджера на траве — 125-тысячники. Хотел бы сыграть квалификации больших турниров, но вылетать из Лондона ради одного турнира… Мне бы не хотелось улетать из Англии. Так что три челленджера и квалификация на Уимблдон. Но организаторы этого шлема мне сказали, если ты выигрываешь один из этих трех турниров, то тебе дадут пропуск в основную сетку, поэтому есть в принципе дополнительная мотивация.
