За свои без малого 40 лет, пожив в полудюжине городов и двух странах, независимо от трудоустройства и уровня счастья, я ни разу — вообще никогда — никого не ударил.
А вы?
Вова смеется надо мной. Он-то, разумеется, других бил. Вова живет на окраине Москвы. Он говорит, что бил людей годами, что любит драться, что это часть его личности. Он считает меня чудаком, а мужчину без шрамов на руках вообще за человека не держит.
Вове 19 лет.
Жизнь у Вовы, как ни крути, комфортная. Его мать работает стюардессой, и поэтому в его комнате висит много фотографий и плакатов тех мест, где он успел побывать. Он учится на художника-оформителя, любит серфинг и поэзию (в частности, Пушкина и Есенина, которые среди прочего писали о хулиганах начала 1900-х годов). Вова увлекается литературой, особенно сочинениями выдающегося немецкого романиста Эриха Марии Ремарка. Однажды в кафе мы поспорили, что лучше: «Ночь в Лиссабоне» или «На Западном фронте без перемен». («Ночь в Лиссабоне» — самая любимая его книга.)
Однако по вечерам или в выходные Вова отправляется в лес. По его словам, он состоит в группировке хулиганов, известной как IX Легион, которая поддерживает футбольную команду «Динамо-Москва» и борется с другими группами, поддерживающими другие команды. Эти бои почти всегда проходят в лесу, вдали от глаз полиции (да и вообще кого бы то ни было), не имеют ни писанных правил или положений, ни официальных судей и охватывают все, кроме убийства.
Для Вовы ничего лучше подобного времяпрепровождения нет. Ни много ни мало волшебство. Вова одержим идеей избиения других, хоть и знает, что российские власти отчаянно стремятся сделать предстоящий чемпионат мира безопасным и мирным.
«Итак, — говорю я Вове однажды вечером в центре города, — что ты чувствуешь, когда дерешься?» Вова умен и серьезен, имеет здоровый цвет лица, небольшие глаза и нос. Он худощав, а длинные и тонкие ноги придают ему вид костлявого школьника-бегуна. «В бою все по-другому, — говорит он. — Нужен гнев, некая ярость или что-то вроде того».
Трудно представить Вову в ярости, слушая его мягкий голос, невинные смешки и нервные подергивания плечом во время размышлений о чем-то непростом. Ярость вообще трудно увидеть. Но для Вовы она является столь же неотъемлемым элементом, как поэзия или учебники в рюкзаке.
Он говорит, что лес — то место, где он выпускает ярость и погружается в нечто «укрепляющее разум».
Я прерываю его и спрашиваю, каким образом подобное может укрепить разум?
Он, не сомневаясь, отвечает: «Вы видите, как на вас идет толпа — не один и не двое, — и вы знаете, что они хотят причинить вам боль, ударить по лицу, но при этом не убегаете».
В этом году чемпионат мира начинается 14 июня в России. Во время турнира ожидается прибытие около двух миллионов посетителей, и существует превеликое множество вещей, которыми действительно стоило бы озаботиться: отвратительные проявления расизма со стороны российских болельщиков, а также драконовские законы о гей-пропаганде, откровенная нетерпимость правительства ко всем несогласным, потенциальные террористические атаки и — что, вероятно, наиболее очевидно — безобразные меры наказания в отношении проявлений насилия на улицах.
Последний пункт связан по большей части с произошедшим два года назад во Франции. Во время чемпионата Европы по футболу сборные России и Англии встречались в Марселе. Несколько сотен россиян — не без подстрекательства со стороны пьяных, воинственно настроенных британцев, а также знания истории (Англия является формальной родиной хулиганства) — стали дебоширить, разрушая кафе и витрины и нападая на всех, кто хотя бы отдаленно напоминал англичан.
Атаки продолжились во время матча на трибунах, в результате чего организаторы турнира наказали Российскую Федерацию, а некоторых болельщиков арестовали или депортировали. Видеоролики о кровавой бойне стали вирусными, и уже через несколько дней официальные лица чемпионата мира и российские власти начали кампанию с целью заверения окружающих в том, что подобное никогда больше не произойдет.
Россия должна «обеспечить максимальную безопасность футболистов и болельщиков», заявил президент Владимир Путин в ходе заседания коллегии МВД зимой этого года, а затем обратился в офицерам, сказав, что от их «четкой, грамотной работы напрямую зависит то, как пройдет это мероприятие и имидж нашей страны».
Тут вот какое дело: эта работа не должна ограничиваться одними только металлоискателями и контрольно-пропускными пунктами. Разумеется, российские чиновники осознают необходимость приложения всех усилий во избежание повторения на предстоящем турнире ужасных событий Марселя, но правительство за последние два года также приняло значительные меры, чтобы положить конец (или хотя бы скрыть до окончания чемпионата мира) этой непрерывно растущей субкультуре хулиганов с участием молодых, убежденных и жестоких бойцов — вроде Вовы, — которые затевают жестокие драки ради забавы.
Беспокойство российских властей связано не только с глобальной репутацией страны, но и с присущей хулиганам непредсказуемостью.
Удастся ли избежать проблем во время чемпионата мира? Российские официальные лица неоднократно заявляли, что не ожидают чего-либо серьезного. Но сказать наверняка не может никто, в том числе и сами хулиганы. «В России такое не произойдет, поскольку наши полицейские службы работают намного лучше, чем во Франции, — говорит друг Вовы и тоже член Легиона Влад. Казалось бы, он в этом вполне уверен, но затем меняет мнение: „Небольшие конфликты, может, и возникнут". Через пару секунд он передумывает снова и говорит: „Небольшие конфликты произойдут обязательно, но спровоцируют их не русские".
Мнение Влада широко распространено среди хулиганов. Как и его подход к праву на личное пространство: он не распространяется о своем занятии, ведь „это личное, и не должно быть достоянием общественности". Как и Вова, Влад не хочет публикации его полного имени ввиду напряженной ситуации вокруг хулиганов и полиции, и говорит о значительном преследовании со стороны властей в последний год.
Их друзей задерживали и допрашивали, у некоторых в квартирах проходили обыски. Это существенно усложнило организацию масштабных боев, коих так жаждут хулиганы.
„А когда приходишь домой с синяком под глазом или вроде того, как объясняешь произошедшее своей семье?" — спрашиваю я Влада, пытаясь вообразить, какие истории ему приходится при этом сочинять.
Оказывается, особой проблемы здесь нет.
„Никто не обращает внимания", — говорит Влад, поясняя, что в России мальчишки дерутся всегда. — В этом нет ничего страшного, я ведь не девчонка в конце концов. — Он цепляется за эту идею и энергично жестикулирует. — Вы можете вести себя как девчонка, а можете стать человеком, который умеет драться и постоять за себя. Выбор за вами».
Второй вариант выбирает, к примеру, Антон — здоровенный детина, тренер по боксу и инструктор в одном из спортзалов Санкт-Петербурга, специализирующемся на тренировках представителей саппорт-движения. Антон любит драться, любит говорить об этом, любит этот стиль.
Антон говорит, что в русском сленге есть целый раздел, связанный с хулиганскими боями, начиная с того, что бои происходят во время «третьего тайма», что является отсылкой к традиционному футбольному матчу, который состоит всего из двух. «Отморозком» (от слова «отмороженный») называют человека настолько хладнокровного, что его состояние граничит с психозом. Глагол «отп***ить» означает избиение до неузнаваемости и включает уничижительную привязку к женской анатомии. Слово «солянка», которое в повседневной жизни означает густой кисло-сладкий русский суп, относится к массовым боям (скажем, 50 на 50), которые из-за беспорядочно мелькающих рук, ног, кулаков и пальцев напоминают рагу из человеческих тел. Антон просто-таки боготворит хорошую «солянку».
Парень состоит в боевом коллективе «Руд бойз» (Rude Boys), который поддерживает ЦСКА, старейшую элитную команду России. Антон пришел к этому, как и многие другие: когда ему было 11, он шел домой после матча между санкт-петербургским «Зенитом» и ЦСКА в составе небольшой группы соседских ребят. Внезапно из проезжавшего мимо трамвая выпрыгнула группа болельщиков «Зенита», напала на них и стала избивать старших мальчиков, в то время как сам Антон и еще один мальчик помладше остались стоять и смотреть бойню. Он до сих пор помнит стоны своих друзей.
Сейчас Антону 20. Он мощный парень ростом около 178 см с бочкообразной грудью, руками толщиной с пожарный гидрант и плечами, напоминающими куски мяса. Однако при этом скулы у него плоские и мягко очерченные, а на щеках красуются ямочки. За его почти ангельские черты лица все зовут его Антошей, несмотря на травмированное левое ухо, которое больше напоминает кусок высушенного пластилина.
Во время ходьбы пальцы Антона почти всегда сжаты в кулаки.
«Я участвовал примерно в 60 боях», — говорит он однажды за ужином, показывая на своем телефоне соответствующие видеоролики, самым любимым из которых является проведенная в день его рождения солянка. Когда на экране мужчина кричит по-русски «вставай, мать твою!», Антон убавляет громкость, чтобы не мешать посетителям за соседним столиком.
Именно эту пугающую часть российские власти и хотят от вас скрыть. Группы выстраиваются в два (или более) ряда, и через несколько мгновений масса тел становится настолько плотной, что каждое движение дается с трудом.
В организации бойцов существует определенная стратегия — некоторые коллективы предпочитают выставлять вперед наиболее крупных участников, — и хотя большинство бойцов вступают в схватку с противником, который находится прямо напротив них, Антон говорит, что сам он предпочитает использовать элемент неожиданности и бить правее или левее ожидаемого, что создает еще бóльшую путаницу.
Единственное существенное правило — самое что ни на есть российское — заключается в недопущении использования каких-либо посторонних предметов; хулиганы в других странах Европы часто используют кастеты и ножи, а русские парни бьются только на кулаках. Удары по голове и ногами по лицу считаются в порядке вещей.
Бóльшую часть времени, говорит Антон, бойцы действуют в таких условиях, что приходится полагаться исключительно на собственные инстинкты. «Приходит понимание того, что либо ударишь ты, либо ударят тебя», — говорит он, отмечая, что борьба заканчивается только тогда, когда все без исключения участники одной из групп оказываются на земле.
Травмы — вещь ожидаемая и зачастую даже уважаемая. «Я видел парня со сломанным носом, но на деле разбит был не только нос, — говорит Антон. — Он ударился о бордюр и разбил все лицо. — В голосе парня слышится восхищение. — Ему под глаз поставили титановую пластину и пластиковую шину».
Цель молодых бойцов — получить футболки. Лидеры групп вручают их новым членам в ходе ритуала посвящения после того, как те себя проявят. Став членом банды, становишься членом большой семьи. «Вы не просто сражаетесь в одиночку, — говорит Антон. — Это борьба характеров».
Нельзя не спросить: зачем это вообще кому-то? Есть много других видов спорта, которые включают в себя контакт, физические нагрузки, сообразительность и ловкость (и никакой пластической хирургии), так почему бы не заняться каким-то из них? Почему именно драки?
Арни, управляющий тренажерного зала, где работает Антон, и известный участник группировки под названием «Мюзик-холл» (Music Hall), считает вопрос глупым. По его мнению, наибольшая привлекательность заключается в некоей физической зависимости от того факта, что человек сначала преодолевает, а затем максимально использует свой страх получить ранения.
«В любой культуре, — говорит Арни таким тоном, будто объясняет что-то ребенку, — межвидовая борьба делает один из видов сильнее».
Это-то меня и беспокоит. Наиболее близкое к происходящему я совершил в возрасте 14 лет. Дело было во время матча по тачболу, и мой друг Арти (не Арни) все толкал меня и бил по ребрам после каждого розыгрыша. В конце концов я ударил его по руке, он толкнул меня, мы начали бороться, и в какой-то момент я схватил его левой рукой за рубашку, а свободную правую занес для удара. Оставалось только этот удар нанести.
Но делать этого я не стал. Я опустил руку, схватил его за рубашку с другой стороны, и мы поборолись еще немного, пока другие ребята нас не разняли. Вот и все. В тот момент это не казалось мне определяющим становление личности опытом, но с тех пор я постоянно задаюсь вопросом, почему я не ударил или не смог ударить Арти. Не упустил ли я что-то важное? Большинство хулиганов, кажется, полагают, что упустил.
Вова считает драки необходимым элементом борьбы с гневом, вызванным неизбежными разочарованиями жизни. По его словам, вместо того, чтобы выплескивать отрицательные эмоции на прохожих, у него есть возможность подраться в лесу.
Представление о драке как личностном освобождении является одной из общепринятых среди большинства хулиганов точек зрения и причиной популярности подобного рода деятельности. Другая причина кроется в неотделимости драк от русской культуры. Не проходит и пары минут, как каждый хулиган начинает приводить в пример деревенские драки стародавних времен, что-то типа «стенки на стенку». Подобные массовые драки между соседними городами велись голыми руками на протяжении многих часов, а участие в них принимали все, от маленьких детей до выдающихся боксеров. По некоторым данным, подобное происходило еще в 11 веке.
Более современные версии боев не столь однозначны. Бытует мнение, что скромная форма хулиганства зародилась в Советском Союзе в 1970-х годах, набрала вес в 80-х в ходе горбачевской перестройки, а после распада Советского Союза в 90-х просто-таки взлетела на пик своей популярности. По всей стране свирепствовали насилие и преступность, создавая агрессивную, особенно для мужчин, атмосферу.
Во всем, начиная с одежды и песен и заканчивая выпивкой и драками, участники зарождавшегося саппорт-движения вдохновлялись английскими хулиганами, идеализированными благодаря весьма популярному в России фильму 2005 года под названием «Хулиганы зеленой улицы».
Теперь все иначе. Руслан, 20-летний член группировки под названием «Красно-синие воины» (Red-Blue Warriors), говорит, что причисляет себя к третьему поколению российских хулиганов. Первое представляло собой «пьющих ребят, хаотично дравшихся» на стадионах и вокруг них. Второе — группу «парней, осознавших необходимость перемен». Поколение Руслана в путинской России охватывает, среди прочего, смешанные единоборства, придерживается более здорового и спортивного образа жизни и руководствуется чем-то напоминающим образ мышления бойцовских клубов. Многие хулиганы, включая Руслана, перерастают драки в лесах и становятся настоящими бойцами ММА. Несколько раз Руслан сражался на арене против соперника, с которым ему приходилось драться в лесу.
Смена поколений поставила хулиганское движение в не совсем понятное положение внутри самой России: Путин обожает дзюдо и боевые искусства, а его администрация пытается остановить распространение так называемого «лесоспрорта». Хотя непосвященные часто называют подобные группировки де-факто пешками Путина, многие из участников говорят, что на самом деле Путина не любят, поскольку глобальной репутацией России он обеспокоен больше, чем происходящим внутри страны. «Он слишком мягок», — говорит один боец.
Мягкость считается худшим из возможных качеств русского человека, особенно с учетом того, что популярность лесных боев проникла так глубоко в русскую культуру, что завлекает в свои сети даже детей и подростков.
Но насколько глубоко? Однажды вечером на занятиях у Антона я встретил 16-летнего мальчика, назвавшегося Бульдогом. Этот невысокий худощавый парнишка с кукольным лицом говорит, что получил свое прозвище после того, как вступил в поединок с каким-то парнем и избил его, а его друзья сказали, мол, «ну ты и бульдог». Когда через несколько дней мы встретились у дверей его квартиры, он предложил без причины напасть на случайного прохожего.
В общем и целом, говорит Бульдог, его уже не исправить. Услышав вопросы о количестве боев и названии его группы, Бульдог уклоняется от прямого ответа. Он утверждает, что был в Марселе и помогал избивать англичан из-за того, что те смотрели на них «с отвращением», но датированных тем днем фотографий из Франции у него нет, а на страницах членов его семьи в соцсетях выложены фото, доказывающие, что во время турнира он находится совсем в другом месте.
А еще видео. Видео с драками, которыми делятся Влад, Вова и Антон длятся по несколько минут (включая подход к месту встречи, столкновение двух сторон и дальнейшие события с нескольких ракурсов, включая как минимум пару ударов по голове), а у Бульдога — секунд десять, причем показывается только пара сцен насилия на фоне тяжелой музыки.
На первый взгляд они кажутся весьма примитивным, грубым аналогом хулиганских видео-резюме; но после нескольких просмотров можно заметить отсутствие какого-либо технического мастерства, необычную окружающую обстановку или излишний драматизм боевых сцен, и тогда возникает другая интерпретация.
Эти видео — постановочные.
Меня это не удивляет. Не стоит забывать о существовании такого популярного сайта как fanstyle. ru, посвященного детальному освещению хулиганских боев. В интернете лежат тысячи видео. По всему российскому сегменту Фейсбука созданы темы, где размещаются фотографии травм после таких боев, а в комментариях все это анализируется. В 2013 году абсолютным хитом стал полнометражный российский фильм «Околофутбола», прославивший новый хулиганский образ жизни (и задействовавший в некоторых ролях реальных представителей саппорт-движения).
Вместе взятое все это породило нечто большее, чем просто рост количества боев и бойцов; растет также число мальчишек, таких как Бульдог, которые хотят подражать тем, кого видят на мониторах своих компьютеров. Многие обсуждения травм в соцсетях переросли в споры о том, действительно ли авторы фотографий пострадали в реальных драках или сами нанесли себе увечья с тем, чтобы все выглядело так, будто они «побывали в лесах».
Настоящий ли хулиган Бульдог? Действительно ли он кого-то бил? Ответов я не знаю, но продолжаю вспоминать наш первый разговор и мой вопрос: «какова твоя цель?» и его ответ.
«Моя цель — стать сильнее, — сказал он. — Стать значительнее. Стать круче».
Стать круче.
Вот что, на мой взгляд, заставляет российские власти проявлять такое беспокойство с связи с новым хулиганским движением на пороге чемпионата мира. В общем и целом российские хулиганы говорят, что хотят драться не с обычными болельщиками, а с другими хулиганами (если, конечно, вы не англичанин). Простым людям, желающим хорошо провести время во время чемпионата мира, беспокоиться не стоит.
Однако речь идет о России и подпольных боях, а потому элемент непредсказуемости присутствует всегда. А в случае с данным конкретным движением бóльшая часть этой непредсказуемости сосредоточена на периферии, среди тех, кто выглядывает из-за ограждений, отчаянно пытаясь попасть внутрь.
«Как думаешь, на чемпионате мира будут проблемы?» — спрашиваю я Арни за чашечкой кофе в баре возле его спортзала. Он пожимает плечами: «Я бы сказал, что не будет, — говорит он, — но всегда может произойти что-то неожиданное. Что именно — одному богу известно».
Он предположил, что остерегаться следует неадекватов, хулиганов-одиночек и отколовшихся участники группировок, жаждущих заявить о себе. А я все вспоминаю предложение Бульдога избить незнакомца на улице.
Высокопоставленный российский политик и член исполнительного комитета Российского футбольного союза Игорь Лебедев считает, что попытки правительства подавить подобные драки могут оказаться контрпродуктивными (и безнадежными). Он полагает, что вместо этого правительству стóит разрешить «лесоспрорт» с целью его контроля, организации и превращения в конечном итоге в настоящий спорт.
Однажды вечером, сидя в своем офисе недалеко от Красной площади, он продолжает размышлять об этом, а мой скептицизм его, похоже, задевает. «Мне трудно представить, — начинаю я, стараясь тщательно подбирать слова, — причины вашей уверенности в успехе данного мероприятия».
Он говорит, что драки, ссоры и потасовки неизбежны. Что люди склонны к этому на инстинктивном уровне. Это нормально, особенно в стране с длинными и темными зимами. «Мы все должны понимать, — говорит он, — что некоторых вещей в жизни не избежать никак».
Это слово — избежать — заставляет меня задуматься. Я не ударил Арти 25 лет назад и всегда задавался вопросом, как бы в противном случае изменилась моя жизнь. Бульдог говорит в таком тоне, будто его руки всегда были и будут запятнаны кровью, а Влад, Вова, Руслан и Антон бьют людей даже во сне. Так кто же из нас сумел или не сумел избежать чего-то?
Однажды вечером в Москве я встретился с хулиганом по имени Костя. На улице очень холодно, поэтому наш разговор проходит в темном и сыром подъезде многоквартирного дома, где живет один из его друзей. Костя обожает драки, его руки украшает множество шрамов. Он говорит, что в саппорт-движение людей приводит воинских дух, и высмеивает молодых бойцов, которые любят размещать видеоролики своих драк в интернете. Он смеется.
Затем он терпеливо и вежливо выслушивает мой рассказ о том, что даже проведя некоторое время с хулиганами и разузнав о многих аспектах их деятельности, причин подобного поведения я до сих пор не понял.
— Вот ты можешь объяснить, зачем дерешься?— спрашиваю я.
— Для развлечения, — просто отвечает он.
— Это по-твоему развлечение?
— Ну конечно, — смеется он.
Я ковыряю носком ботинка пол и тяну время, стараясь не обидеть этого милого парня своим жалким признанием. Костя терпеливо ждет. Наконец я выдавливаю, глядя в пол: «Я ни разу в жизни никого не ударил».
Я уже говорил это другим и жду очередной насмешки. Но Костя не похож на Влада, Вову, Антона или Руслана. Он не считает это ни шуткой, ни подколом, ни серьезным недостатком. Он просто кивает и, похоже, обдумывает эту невероятную данность, представляя, каково испытать это в жизни. Пару мгновений он молчит.
Затем дожидается, пока я подниму голову, твердо смотрит на меня, расправляет плечи и говорит: «Вам стóит попробовать».
Сэм Борден пишет для ESPN. До этого работал иностранным корреспондентом в «Нью-Йорк Таймс» с проживанием в Париже.
